День прошел трудно для всех. Спать разошлись рано.
И вдруг ночью, часа в три старый Кисельський разбудил Екатерину Андриевну, Екатерина Андриевна - Веру и Даша, Даша - Сергея, Тарас же проснулся не от шума голосов. Только Коля спал.
Семен Васильевич был очень бледен, напивзамишано, полу насмешливо улыбался и не мог стоять на месте, делал шагов три вперед и возвращался, снова шагов три и возвращался.
Екатерина Андриевна с ужасом слушала его. Все были поражены.
Семен Васильевич рассказал вот что:
Едва он успел заснуть, как вдруг был разбужен неким шорохом и светом в своей комнате. Быстро поднявшись на постели, он увидел прямо над собой две фигуры в маска и фуражках, - он хорошо памьятае, что в фуражках, еще в обоих крыши блестилы от
свечи. В руках револьверы.
- Браунинг? - Для чего спросила Вера, вся мелко-нервно дрожащим и кутаясь в большой платок.
- Простите, мадемуазель, в этом я не очень хорошо розбираюсь, браунинги, или какой черт! - Бросил ей Семен Васильевич.
Словом, они были с револьверами, и револьверы были направлены прямо на его. Всегда неприятно видеть у себя перед лицом дуло револьвера, когда же их два, то вдвойне неприятно.
Гости в маска НЕ затруднило его долгой беседой. Один из них шепотом предложил ему передать им одну тысячу рублей, а вторую великодушно разрешил оставить у себя, потому что им известно, что сегодня мужики принесли ему целых 2000, которые в банк еще не однесено.
В доме было абсолютно тихо. Будто все нарочно притихли. У дверей Сергиевой комнаты едва маячила в темноте еще одна фигура. Возможно, что их было еще с десяток.
Предложение было сделано настолько спокойно и уверенно, что за ней чувствовалось непоколебимое решение стрелять на случай откажет. Ему Семену Васильевичу, не хотелось доводить своих гостей в таких чрезмерных поступков. Поэтому он взял тысячу рублей и отдал переднем сударь. Тот с очень вежливым поклоном принял, пересчитал и тут же почему отдал половину втором. Очевидно, как что одного поймают, то вторая половина все же уцелеет.
После этого они все так же шепотом посоветовали Семен Васильевич не шуметь, не кричать и вообще для собственного же спокойствия яко Мога быстрее забыть за это инцидент.Они хорошие и заботливые люди. И исчезли.
Между тем он сейчас не удержался и рассказы сейчас же, как только они ушли. Пусть не обижаются, это их не обеспокоит, событие же довольно интересна.
И Семен Васильевич нервно потирал руки.
Это было так невероятно, неожиданно, так просто и быстро, что все сначала думали, не шутит Семен Васильевич. Но цепочка у двери был перерезан, на полу остались следы грязных ног, двери стояли незакрытые.
- Это кто свой! - В поднятию воскликнула Екатерина Андриевна. - Непременно свой!
- Почему? - Удивился Сергей. Он был, видно, подавленное рассказом отца. Часто подивлявся на Даша, но она с большим платком на голове, прикрывавшая ей плечи, не смотрела на него. Была бледна и странно волнующее хорошая.
- Почему? - Воскликнула Екатерина Андриевна. - Да потому, что кто иной мог знать, что получено от крестьян 2000? Кто?
- Да кто хочешь.
- Как это "кто хочешь"?
- А, мама! Но сами же крестьяне могли это сделать. Или сказали кому-либо. Мало кому ...
Тарас большими, напряженными глазами смотрел на всех, сидя на диване то слишком ровно, неподвижно, задеревенило.
- Нет! - Упрямо замотала головой Катерина Андриевна. - Это свой! Надо слишком хорошо все знать, чтобы прийти в тот же день. Посторонний не мог так хорошо знать расположение комнат, дверей и ... всего. Они же просто к Семену Васильевичу пришли. Просто. Без всякого шума. Не искали. Я голову даю, что это ... Мирон!
- Ах, мама! - Досадливo воскликнула Вера.
Сергей криво улыбнулся. Даша с глубоким удивлением посмотрела на Катерину Андриевну и вся покраснела чего.
- Что "мама" - обернулась Екатерина Андриевна в сторону Веры - Что? Этого не может быть, да?
- А один из них, между прочим, фигурой очень похож на Мирона, - с улыбкой сказал Семен Васильевич, не переставая ходит.
Тарас вдруг вскочил, растерянно, испуганно посмотрел и, пробормотав что-то, с странным видом, побежал к себе. Никто не обратил на его особого внимания и быстро все разошлись, то сразу прекратив разговоры о Мирона. Но все сделались задумчивыми.
На второй день об экспроприации стало известно всей улице, так что Семен Васильевич вынужден был дать заявление в полицию. Был составлен протокол; осмотрели дверь, перерезан цепочку, невитерти следы ног и все записали.
Между прочим, утром, во время чая, когда Семен Васильевич въедливыми выразил мысль, что придется иметь дело с полицией, Даша вдруг обратилась к Екатерине Андриевны и небрежно сказала:
- Мне кажется, мама, что вам не стоит ничего говорить за Мирона. Вы наверняка ничего не знаете, а человека, как не повесят, то в тюрьме продержать могут ... Да и для вас это не хорошо: подумают, что мстимося ему ...
И глаза ее вопросительно и напряженно следили за Екатериной Андриевною. Обведенные темной полосой, они казались полными какой ночной тайны. Видно, не спала всю последнюю часть ночи.
Екатерина Андриевна даже испугалась.
- Ну конечно, конечно! Я только так ... Вот еще не хватало, чтобы еще и это начали о нас говорить ...
- Я это потому, что вы ночью ...
- Ночью все были в поднятию ... - Глухо сказал Сергей и закашлялся. Он выглядел очень плохо, был весь серый, большая голова его казалась еще больше, а грудь приплюснутым и изогнутые, как вогнутое стекло. Желтая бородка безнадежно загиналась вниз.
Тарас ничего не говорил и быстро пошел к себе. Там он лег на неубранная постель и глядя в потолок, лежал целый день. Обедать не пошел. Иногда вскакивал, быстро, словно убегая от кого, бегал по комнате и снова ложился.
Во всем дому также отмечалось спрятано подъема. Старались говорить о найзвичайнисеньки вещи, умышленно-беззаботно смеялись, но у каждого эта умышленность замечалась очень выразительно. Поэтому на вечер все были уже мрачные, раздраженные и прятались по своим углам.
Было часов шесть. Даша зажгла в прихожей свечу и тихо играла то строгое и грустное.
Сергей как по каким-нибудь делом кильки раз неслышно выходил из своей комнаты, проходил в гостиную, искал и, покашливая, нерешительно смотрел на красивую, словно точеные спину Дары. Она, не поворачиваясь, косо смотрела на него и играла дальше. Он шел к себе.
Вдруг раздался звонок.
Даша поднялась и пошла открывать.
Вошел Мирон.
- Добрый здороовья! - Весело протянул он, входя в прихожую. - Тарас до-о-ма?
- Дома ... - Тихо ответила Даша. - Входите ...
- Я на минуту-и-дыха ...
Даша молча повернулась и пошла в комнату Тараса.
- Тарас! - Постучала в дверь.
- Войдите! - Глухо послышалось. Даша открыла дверь и отрывисто, словно ей трудно было говорить, сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54