- Ты оказала нам честь своей похвалой, - ответил Тристан, - и мы
рады, что нас свел случай, и мы провели вместе это время.
- Где живет твой народ? - спросила Робин. - Где-нибудь поблизости
отсюда?
- Мы живем там, где нам хочется, но не выходим за границы долины
Мурлок. Случилось так, что в этом году мы обосновались в нескольких очень
удобных пещерах, в горах, в нескольких днях пути отсюда. И именно там мы
впервые увидели признаки появления фирболгов. Раньше те края были неплохим
для жизни местечком. Мы знали о существовании этой крепости фирболгов, но
раньше она не доставляла нам никаких хлопот. Тем не менее, фирболги вдруг
стали таскать уголь сюда с гор. Меня отправили узнать, что тут происходит.
Теперь, - сказала она с кривой ухмылкой, - я смогу сказать своим, что
проблема сгорела синим пламенем.
- Мне кажется, что это еще не все, - заметил Керен. - Гвиннету
угрожает смертельная опасность и помощь твоего народа очень пригодилась бы
в противостоянии этой опасности.
- Нет, нет! - запротестовала Финеллин с удивившей всех страстью в
голосе. - Мы не собираемся вмешиваться в ваши, людские, проблемы. Моя мать
обычно говорила мне - видишь приближающегося человека, знай, тебя ждут
серьезные неприятности! Спасибо вам за то, что вытащили меня из тюрьмы. Но
не надейтесь - мы не станем вытаскивать вас из очередной неприятности.
- Но дело вовсе не в том, что опасность грозит людям, - заспорил
Тристан, - ей подвергаются все миролюбивые ффолки Гвиннета, включая и тех,
кто живет в долине Мурлок. Разве ты не сможешь убедить в этом свой народ?
В течение нескольких часов они пытались убедить упрямую гному
изменить свое решение, но она была непреклонна. Наконец, тему разговора
переменили, чтоб не рассориться окончательно и бесповоротно, поскольку
спор распалил обе стороны.
- Я и пробовать не буду! - резко ответила гнома. - Не сердитесь,
лучше сами ищите выход из создавшегося положения.
А утром спутники обнаружили, что Финеллин ушла.
На этот раз Эриан много дней оставался запертым в теле волка. Только
постепенно стали возвращаться к нему человеческие формы, причиняя почти
непереносимую боль. Наконец, он пришел в себя в каком-то диком месте,
очень далеко от побережья. Как и раньше он был совершенно обнажен и покрыт
засохшей кровью. Ужас леденящими пальцами сжал его душу. Теперь он знал,
что никогда не сможет вернуться в мир людей. Заходясь в рыданиях от горя,
страха и боли, он, спотыкаясь, побрел куда глаза глядят. Неделями он ел
только то, что мог добыть голыми руками. Орехи, ягоды, корни и даже мыши -
все отправлял в рот - его не интересовал ни вид, ни вкус. Эриан просто
поглощал столько пищи, сколько было необходимо, чтобы остаться в живых.
Однажды он на одинокой ферме украл цыпленка - и это было лучшее блюдо с
тех пор, как он вновь обрел человеческий облик.
Эриан двигался безо всякой цели, или так ему казалось. Его гнал
всепожирающий ужас, и он, шатаясь и спотыкаясь, двигался сначала на север,
а потом повернул на восток. Эриан не обращал ни малейшего внимания на то,
где он находится, но какой-то глубинный инстинкт толкал его в нужном
направлении, помимо его сознания.
Ночь за ночью луна уменьшалась, пока совсем не пропала на черном
небе. А потом она снова стала увеличиваться из тонкого серпа до яркой
половинки. И она продолжала расти, а потом появились лунные слезы, которые
с каждой ночью становились все ярче, словно сверкающее ожерелье света
вокруг самой луны.
С приближением полной луны, Эриана охватывал смертельный страх. На
этот раз, он знал, будет летнее солнцестояние, и самая яркая луна в году.
Какое влияние это на него окажет, Эриан мог только догадываться, но от
этих догадок у него начались чудовищные кошмары. Он несколько раз решался
покончить с собой, прежде чем его кошмары станут реальностью, но ему
всегда не хватало силы воли. Эриана гнал страх, и безумие постепенно
охватывало его разум. Он все время продолжал двигаться, словно его звала
за собой судьба, вдруг изменившая ему после укуса Казгорота. А луна раз за
разом становилась все больше.
- Для человека, который всю жизнь тренировал псов, ты очень много
знаешь, - замечание Керена было сделано небрежным тоном, но Дарус
моментально сел прямо, внимательно глядя на менестреля.
- Да, я кое-чему научился в разных местах, - сказал он, пожав
плечами.
Небольшой костер создавал островок тепла в прохладном лесу. Двое
мужчин сидели по разные стороны огня. Тристан и Робин пошли прогуляться, а
Полдо дремал, накрывшись меховыми одеялами.
- Такое впечатление, что ты обучался у истинных мастеров своего дела
- ну, скажем у тех, что учат в Академии Хитростей - в школе шпионов Паши
Калимшана?
Дарус помолчал. Потом он ухмыльнулся.
- А ты действительно немало путешествовал. Да, я посещал "школу"
султана - из меня готовили шпиона, убийцу или вора, выбирай, что хочешь.
Кроме того, - добавил калишит, оправдываясь, - я на самом деле много лет
тренировал самых разных собак!
- Тогда почему же ты здесь? - менестрель очень внимательно посмотрел
в глаза Даруса, когда он задал этот вопрос.
На мгновение калишит отвел глаза.
- Я убежал от Паши, школы и всего остального. У меня возникли
разногласия с Пашой из-за прав... на некую собственность, которой мне
удалось овладеть, и той же ночью я стал матросом. Корабль этот направлялся
в Корвелл, а мне быстро надоело быть моряком. Так я оказался здесь.
Менестрель удовлетворенно откинулся назад.
- Ты здорово дерешься. Наверное, ты был отличным студентом!
Дарус засмеялся, а затем снова посерьезнел.
- Ты знаешь, я множество раз сражался против самых разных
противников, но никогда я не бился за что-нибудь.
- Что ж, - ответил менестрель, - теперь ты сражаешься за Корвелл.
Тристан и Робин медленно прогуливались в прохладной ночи. Никому из
них не хотелось спать - по крайней мере сейчас. Когда луна озаряла ее
удивительное лицо, принцу хотелось заключить девушку в объятия, но
мужества ему опять не хватило.
- Там, в цитадели ты все делал, как надо, - спокойно сказала Робин. -
Твой отец гордился бы тобой.
Тристан застыл на месте, удивленный ее комплиментом. Он только и смог
сказать: "Спасибо", и повернулся к Робин.
Они стояли на скалистом берегу озера, глядя на мир, который,
казалось, никогда не знал ни насилия, ни смерти. Половинка луны,
окруженная своими блистающими слезами, стояла уже почти в зените. Тысячи
звезд - больше, чем он когда-либо видел раньше - сверкали на темном небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110