– Вечно тебе мерещится! – отмахнулась самая старшая и опытная Валентина Полухина. Навидалась в колониях всякого, но успокоить подругу не успела, дверь распахнулась, и… женщины были связаны.
– Будете слушаться, останетесь живы! – пообещал Игорь Русич.
– Ребята, опомнитесь, – взмолилась Полухина, – себе же хуже делаете. У меня дома двое детей, отпустите, пожалуйста.
– Детей еще нарожаешь, молчи! – пнул медсестру ногой чеченец Дугаев. – Будешь слушать нас, детишек увидишь, не будешь слушать, могилу увидишь. – И потряс перед ее лицом остро заточенным напильником.
– Игорь! Русич! – не унималась Валентина. – Я же тебя лечила, неужто забыл?
В дверь раздевалки застучали. Игорь Русич мельком взглянул на часы, отобранные у Валентины. – Все идет по плану. Ровно 8.00.
– Кто там? – подмигнул дружкам армянин Балаян. – Наши все дома.
– Открывайте! Балаян, Русич, Дугаев, Сошников! Вы что там задумали? Отвечайте. Узнали, кто с вами говорит?
– Как же, как же, дорогой гражданин начальник! – нервно захихикал Дугаев. – Проходи, пожалуйста, гостем будешь.
– Я начальник колонии подполковник Тарасенко! – продолжал греметь за дверью начальственный бас. – Какого хрена вы там заперлись? Отвечайте, где медработники?
– Целуются-милуются с нами! – Русич подмигнул дружкам.
– Если хоть один волос упадет с их голов, я с вас живьем шкуру спущу! Вы меня, сучьи дети, знаете! – Тарасенко смачно выматерился. – Пусть скажут что-нибудь. Ну!
– Эй, бабоньки, – захихикал долговязый Сошников, – отвечайте гражданину начальнику, как вам тут уютно. Живо! – Подтолкнул к забаррикадированной шкафами двери Валентину.
– Товарищ подполковник! – Голос медсестры дрожал. – Мы живы! Помогите! – Сошников заткнул рот медсестры рукой, чем, видимо, вверг в гнев начальника колонии.
– Эй, хмыри! – заорал он во весь голос. – Вы у меня кровавыми слезами заплачете. Немедленно отпустите женщин, потом устроим толковище. Думаете, я буду вызывать подмогу? Да я сам вас огнем и газом выкурю. Особенно достанется тебе, Русич. Нашел с кем связываться, с матерыми убийцами.
Игорь прижался спиной к стене. До сего момента, казалось, все шло по-задуманному, но сейчас его охватила тревога. Он прекрасно изучил подполковника Тарасенко. Бывший детдомовец, натерпевшийся в свое время унижений и побоев, выслужился от контролера колонии до начальника, слава о его строгости, граничащей с жестокостью, давным-давно гуляла по всем зонам и лагерям, тюрьмам и предвариловкам. Вряд ли Тарасенко позволит им вырваться за колючую проволоку, убьет под любым предлогом. Остро закололо в спине, где до сего времени сидел афганский осколок. Обычно спину кололо перед непогодой, а тут… В словесную перепалку Русич не встревал, в компании были два говоруна – Дугаев и Балаян.
– Последний раз спрашиваю, сучьи дети, что задумали?
– Молодец, дорогой, – с готовностью подхватил Балаян, – давно бы так спрашивал. Отвечаю, девочки с красными крестами – наши заложницы. Нам сидеть тут на полную катушку надоело. Слушай, начальник, наши условия. Мы тут декларацию сочинили.
– Болтай, болтай, пока язык при тебе! – не выдержал серьезного объяснения Тарасенко. – Скоро я тебе змеиное жало с корнем вырву!
– Отойди-ка, гражданин начальник, от дверей. – Балаян ловко подсунул под массивную дверь тетрадный лист с загодя написанным ультиматумом. «Первое. Не выполните наши условия, убьем медсестер, сами загнемся. Второе. Ровно через два часа после вручения сего ультиматума к дверям раздевалки медсанчасти должен быть подогнан автобус с закрашенными стеклами. Водитель оставит ключ зажигания и уйдет. Один из нас выйдет и осмотрит автобус. Если он будет убит, мы приканчиваем заложниц без разговоров. Третье. В автобус поставьте две полные канистры с бензином, пять пар наручников, сорок ампул с морфином, литр медицинского спирта, два литра коньяка, килограмм плиточного чая, сорок пачек сигарет, десять литров питьевой воды, йод, вату, бинты. Четвертое. Не суетитесь вокруг санчасти, ближе чем на двести метров к автобусу никому не подходить. Пока все. Если примете эти условия, продиктуем следующие. И все останутся живы»
Вскоре дежурный лейтенант принес начальнику вторую страничку. Преступники не выдержали, стали форсировать события, занервничали.
– Обосрались! – изрек Тарасенко. – Кишка-то у сучьих детей тонка. Читай бумагу! «Мы выведем автобус за пределы зоны сами. Автобус может сопровождать одна автомашина, не более. Маршрут указываем: вертолетная площадка, аэродром, на котором должен быть подготовлен к полету самолет Ми-8. В него требуем положить четыре пистолета Макарова, военное обмундирование (зимнее), четыре цивильных костюма, четыре автомата, запас боеприпасов и ящик мясной тушенки. Летчик приземлится в том месте, которое мы укажем. Все!»
Тарасенко швырнул бумажку на пол, хотел было истоптать ее сапогами, но замполит придержал начальника: «Эти жиганы готовы на самое худшее. Нам нужно соблюдать спокойствие, не давать повода бандитам для расправы над женщинами. Будем ждать…»
Не прошло и часа, как к воротам колонии строгого режима подкатили два военных «уазика». Из передней машины вышел мрачный начальник областного управления УВД, генерал-майор Кленников. Было отчего. Неделю назад в министерство послали документы на присвоение ему звания «почетный чекист», что давало льготы при уходе на пенсию, а тут… бунт. Прочитав «ультиматум», зло выругался, прихрамывая, поспешил с мегафоном в руках на открытую площадку перед медсанчастью.
– Уговоры на них не подействуют, – попытался остановить генерала Тарасенко, – надо бы силой.
– Успеем. Погоди, начальник! – смело шагнул прямо к дверям. – Эй, вы там! Слышите меня?
– А ты кто такой?
– Генерал Кленников, из управления МВД.
– Ого! Но… меньше, чем с маршалом, мы толковище устраивать не станем.
– Это Балаян! – шепнул Тарасенко.
– Бабаян? Ты же армянин, а связался с чеченцами, не подходит тебе это.
– Послушай, начальник! – ответили из-за дверей. – Я не Бабаян, а Балаян. У нас, авторитетов преступного мира, межнациональных распрей не бывает. Чего хочешь сказать?
– Прежде, чем толковать о деле, отпустите женщин.
– Генерал, ты что, нас за фраеров держишь? А если хочешь услышать голоса своих кралей, можем устроить.
– Пусть говорят! И чтобы я их видел у окна.
– Со всем нашим удовольствием! – захохотали за дверями медсанчасти. – Эй, краля, подай голосок!
– Товарищ генерал! – раздался сдавленный голос одной из медичек. – Товарищ Тарасенко, Иван Фомич, сделайте, как они просят, иначе…
– Оружие у них есть? – успел спросить генерал.
– Пики, стальные пи… – Женщина не докончила фразы, видимо, ей заткнули рот. Офицеры уже вплотную подошли к дверям, за их спинами замаячили зеленые куртки бойцов спецназа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130