– Нашла тебя, нашла-пренашла наконец! Как чудесно-расчудесно!
«Девчонка – сестра Михайлы. Значит, и моя тоже, – пронеслось в голове, и Данила с облегчением выдохнул, мягко обнял лапами узкую спинку сестры. – Напрасно Потык не рассказал о родственниках. Впрочем, в любом случае – неплохо. По крайней мере эта лазутчица теперь не захочет всадить мне нож в спину». Кстати, рукоять ножа Данила отчетливо ощущал нижней частью живота – девушка прильнула к нему искренне, позабыв о спрятанном кинжале за поясом.
– Братец! Уходи скорее, здесь опасно! – Она резко отпрянула, вскочила на ноги, дернула за рукав: – Берегись! Дворянин Белая Палица уже совсем близко! Он послал меня, он приказал мне разведать, не здесь ли прячется крещеный славянин… и вот, ха-ха, я нашла этого славянина! Это – мой любимый братец! Теперь… они придут и убьют! Бежим! В лесу моя лошадь!
– Хвала, хвала Мокоше! Как же я рада-радешенька! – снова сильные ручки стиснули плечи, и девка с лету запрыгнула на опешившего Даньку – с ногами, обнимая коленями за бедра, шумно чмокая перемазанным ртом в небритые щеки: – Теперь нас двое, братец! Бежим, в гробу я видела этого Белого Палицу! Ты крещеный, братец? – хорошо, я тоже покрещусь, коли велишь! Только – скорее-скорее прочь отсюда…
Она вдруг хлопнула себя по рту ладошкой, блеснула глазами:
– Тихо! Ты слышал? Крик сойки…
Данила едва уловил среди лесного шороха снаружи далекий всхлип птицы. Рыжая лазутчица сурово насупила тонкие брови:
– Это условный клич. Меня зовут в лагерь – Белая Палица скликает разведчиков на допрос… Надобно мне возвращаться, иначе заподозрит неладное. Он страшно хитрый-прехитрый! Бежим живей… где твой доспех? Прямо за рощей в овраге моя лошадь. Скачи прямо до Зоряни, там я найду тебя, любезненький мой братец… Беги!
– Я не могу бежать, – улыбнулся Данька. – Нужно остаться здесь и дождаться греческого гостя с подарками.
– Ждать? – Разведчица всплеснула гибкими руками. – Ты дождешься только Белой Палицы с отрядом в двенадцать дружинников из отборной сотни боярина Кречета. Ха-ха, это не смешно! С ними еще полсотни ушкуйников и триста вооруженных дубровичей из соседних сел – они вот-вот оцепят лес в округе! Скоро-наскоро будут здесь! Братец… умоляю тебя: забудь о греческих подарках. Пожалей меня… беги! Я так рада найти тебя… так устала быть одна!
Она быстро отвернулась к стене, но Данька успел заметить соленые брызги в светлых глазах девушки – настоящие слезы.
– Я не пропаду. Обещаю тебе. – Он подошел сзади, неловко погладил ладонью по плазменному хвосту волос. – Ступай теперь, сестричка… Спасибо тебе. Мы обязательно увидимся в Зоряни. Я буду ждать.
– Тебе правда никак нельзя бежать? – Она обернула чумазое личико с умоляющими глазами: смешной контраст нарисованных шрамов на щеке и ослепительно белых зубов за детскими губками, припухшими от слез.
– Меня не так просто прикончить, сестрица. Под моим началом – боевой медведь и Бустя с кочергой. Вашему Белому Палицу не поздоровится.
– Если они осилят тебя, не бойся. Я буду рядом и помогу! – быстро выдохнула она, прильнув к Данькиной щеке. Крепко чмокнула в висок и, одернув на груди лохмотья, выскочила прочь из дому.
Даниле особенно понравилось, как она это сделала. Не вышла или выбежала, а именно выскочила – причем не в дверь, а почему-то в окно. Привычно толкнувшись ногами об пол, легкой сизой щучкой мелькнула через стол – головой вперед, мягкое сальто в полный оборот – и ногами в хлипкую оконную раму. Выбила пузырь и исчезла снаружи, блеснув на прощание рдяно-золотым хвостиком волос – грязный парик второпях забыла на скамье.
– Правда, что прокаженная… – утвердительно кивнул Данила. – Определенно забрела с болота.
– Противная девка! – процедила сквозь зубки Бустя, недовольно скрестив руки на груди. – Просто диво, что они с дядькой Потыком – одна кровь! Он такой добрый и спокойный, а сестрица – полоумная и скачет…
– Ты думаешь – она действительно сестра?
– Дядька Потык сказывал, будто трое их было. Кроме него еще младший брат Зверко и сестрица Рута – только неизвестно где. Родители у них померли, и детей разобрали по розным семьям приемные родичи…
Как любимую сказку Бустя не спеша пересказала Даньке поведанную Михайлой легенду о его детстве. Кровных родителей Потык не помнил – известно лишь, что были они знатны, богаты угодьями, слугами и – врагами. Когда Потыку было шесть лет, эти враги пришли и разорили их огромный дом в городе Властове – высоченные терема и солнечные горницы отчего двора Михайло смутно помнил до сих пор… Отец и мать Потыка погибли, успев передать добрым людям троих малолетних детей – двух пацанят и девочку-младенца. Сирот разобрали по трем разным городам – сам Потык вырос в честном граде Ростко, в семье первых христиан. Маленький Зверко попал в опеку знатного жреца из святилища Траяна, после чего, по слухам, был усыновлен чуть ли не кем-то из языческих богов! А нежную Руту, унаследовавшую от матери огненные волосы и серебряный голос, богатые и достославные купцы увезли с собой в Престол, главный русский город… Когда-нибудь, говорил Михайло, все они встретятся втроем и узнают друг друга по обрезку отцовского кушака, которым каждого из ребятишек повязала нянька Матоха. Как бы пометила перед самым бегством из обреченного на разграбление родительского дома во Властове – на память о погибшем отце.
Данька слушал почти невнимательно – он стоял у развороченной оконной рамы и наблюдал, как вдали по ртутной глади озера движутся черные точки – не то рыбацкие челны, не то головы плывущих дружинников боярина Кречета. Снова из глубин леса трижды всхлипнула сойка, и грустный Потап у порога тревожно повел мордой на странный хрип, долетевший со стороны оврага – горячий и оборвавшийся внезапно, как ржание лошади, прерванное ударом кольчужной рукавицы в храп. «Кажется, люди Белой Палицы собираются», – подумал Данила.
Толстая раскормленная пчела невесть откуда спикировала мимо плеча к подоконнику, обдавая от уха по щеке теплой волной деловитого шума и жужжания – с размаху шмякнулась о раму, сонно отпрянула и, недовольно бузя, прицепилась Даньке на рукав. Данила вздрогнул: дверь скрипнула, и в щель просунулась зубастая морда косолапого часового. Латунные глазки Потапа тревожно глянули на хозяина.
– Видать, идет твой грецкий гость, дядька Данила! Потапушка кого-то приметил… – Бустя повернула бледное личико и зачем-то снова потянулась рукой к кочерге.
Данька вскочил, выбежал на порог – сразу увидел ниже, на воде среди торчавших из берега корней серую скорлупку-плоскодонку и сидевшего в ней человека с веслом: согбенная фигура в опущенных крыльях дорожного плаща, непомерный капюшон скрывает лицо… Какое-то облако пыльной дымчатой ткани, абстрактный силуэт призрака – никаких говорящих деталей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
«Девчонка – сестра Михайлы. Значит, и моя тоже, – пронеслось в голове, и Данила с облегчением выдохнул, мягко обнял лапами узкую спинку сестры. – Напрасно Потык не рассказал о родственниках. Впрочем, в любом случае – неплохо. По крайней мере эта лазутчица теперь не захочет всадить мне нож в спину». Кстати, рукоять ножа Данила отчетливо ощущал нижней частью живота – девушка прильнула к нему искренне, позабыв о спрятанном кинжале за поясом.
– Братец! Уходи скорее, здесь опасно! – Она резко отпрянула, вскочила на ноги, дернула за рукав: – Берегись! Дворянин Белая Палица уже совсем близко! Он послал меня, он приказал мне разведать, не здесь ли прячется крещеный славянин… и вот, ха-ха, я нашла этого славянина! Это – мой любимый братец! Теперь… они придут и убьют! Бежим! В лесу моя лошадь!
– Хвала, хвала Мокоше! Как же я рада-радешенька! – снова сильные ручки стиснули плечи, и девка с лету запрыгнула на опешившего Даньку – с ногами, обнимая коленями за бедра, шумно чмокая перемазанным ртом в небритые щеки: – Теперь нас двое, братец! Бежим, в гробу я видела этого Белого Палицу! Ты крещеный, братец? – хорошо, я тоже покрещусь, коли велишь! Только – скорее-скорее прочь отсюда…
Она вдруг хлопнула себя по рту ладошкой, блеснула глазами:
– Тихо! Ты слышал? Крик сойки…
Данила едва уловил среди лесного шороха снаружи далекий всхлип птицы. Рыжая лазутчица сурово насупила тонкие брови:
– Это условный клич. Меня зовут в лагерь – Белая Палица скликает разведчиков на допрос… Надобно мне возвращаться, иначе заподозрит неладное. Он страшно хитрый-прехитрый! Бежим живей… где твой доспех? Прямо за рощей в овраге моя лошадь. Скачи прямо до Зоряни, там я найду тебя, любезненький мой братец… Беги!
– Я не могу бежать, – улыбнулся Данька. – Нужно остаться здесь и дождаться греческого гостя с подарками.
– Ждать? – Разведчица всплеснула гибкими руками. – Ты дождешься только Белой Палицы с отрядом в двенадцать дружинников из отборной сотни боярина Кречета. Ха-ха, это не смешно! С ними еще полсотни ушкуйников и триста вооруженных дубровичей из соседних сел – они вот-вот оцепят лес в округе! Скоро-наскоро будут здесь! Братец… умоляю тебя: забудь о греческих подарках. Пожалей меня… беги! Я так рада найти тебя… так устала быть одна!
Она быстро отвернулась к стене, но Данька успел заметить соленые брызги в светлых глазах девушки – настоящие слезы.
– Я не пропаду. Обещаю тебе. – Он подошел сзади, неловко погладил ладонью по плазменному хвосту волос. – Ступай теперь, сестричка… Спасибо тебе. Мы обязательно увидимся в Зоряни. Я буду ждать.
– Тебе правда никак нельзя бежать? – Она обернула чумазое личико с умоляющими глазами: смешной контраст нарисованных шрамов на щеке и ослепительно белых зубов за детскими губками, припухшими от слез.
– Меня не так просто прикончить, сестрица. Под моим началом – боевой медведь и Бустя с кочергой. Вашему Белому Палицу не поздоровится.
– Если они осилят тебя, не бойся. Я буду рядом и помогу! – быстро выдохнула она, прильнув к Данькиной щеке. Крепко чмокнула в висок и, одернув на груди лохмотья, выскочила прочь из дому.
Даниле особенно понравилось, как она это сделала. Не вышла или выбежала, а именно выскочила – причем не в дверь, а почему-то в окно. Привычно толкнувшись ногами об пол, легкой сизой щучкой мелькнула через стол – головой вперед, мягкое сальто в полный оборот – и ногами в хлипкую оконную раму. Выбила пузырь и исчезла снаружи, блеснув на прощание рдяно-золотым хвостиком волос – грязный парик второпях забыла на скамье.
– Правда, что прокаженная… – утвердительно кивнул Данила. – Определенно забрела с болота.
– Противная девка! – процедила сквозь зубки Бустя, недовольно скрестив руки на груди. – Просто диво, что они с дядькой Потыком – одна кровь! Он такой добрый и спокойный, а сестрица – полоумная и скачет…
– Ты думаешь – она действительно сестра?
– Дядька Потык сказывал, будто трое их было. Кроме него еще младший брат Зверко и сестрица Рута – только неизвестно где. Родители у них померли, и детей разобрали по розным семьям приемные родичи…
Как любимую сказку Бустя не спеша пересказала Даньке поведанную Михайлой легенду о его детстве. Кровных родителей Потык не помнил – известно лишь, что были они знатны, богаты угодьями, слугами и – врагами. Когда Потыку было шесть лет, эти враги пришли и разорили их огромный дом в городе Властове – высоченные терема и солнечные горницы отчего двора Михайло смутно помнил до сих пор… Отец и мать Потыка погибли, успев передать добрым людям троих малолетних детей – двух пацанят и девочку-младенца. Сирот разобрали по трем разным городам – сам Потык вырос в честном граде Ростко, в семье первых христиан. Маленький Зверко попал в опеку знатного жреца из святилища Траяна, после чего, по слухам, был усыновлен чуть ли не кем-то из языческих богов! А нежную Руту, унаследовавшую от матери огненные волосы и серебряный голос, богатые и достославные купцы увезли с собой в Престол, главный русский город… Когда-нибудь, говорил Михайло, все они встретятся втроем и узнают друг друга по обрезку отцовского кушака, которым каждого из ребятишек повязала нянька Матоха. Как бы пометила перед самым бегством из обреченного на разграбление родительского дома во Властове – на память о погибшем отце.
Данька слушал почти невнимательно – он стоял у развороченной оконной рамы и наблюдал, как вдали по ртутной глади озера движутся черные точки – не то рыбацкие челны, не то головы плывущих дружинников боярина Кречета. Снова из глубин леса трижды всхлипнула сойка, и грустный Потап у порога тревожно повел мордой на странный хрип, долетевший со стороны оврага – горячий и оборвавшийся внезапно, как ржание лошади, прерванное ударом кольчужной рукавицы в храп. «Кажется, люди Белой Палицы собираются», – подумал Данила.
Толстая раскормленная пчела невесть откуда спикировала мимо плеча к подоконнику, обдавая от уха по щеке теплой волной деловитого шума и жужжания – с размаху шмякнулась о раму, сонно отпрянула и, недовольно бузя, прицепилась Даньке на рукав. Данила вздрогнул: дверь скрипнула, и в щель просунулась зубастая морда косолапого часового. Латунные глазки Потапа тревожно глянули на хозяина.
– Видать, идет твой грецкий гость, дядька Данила! Потапушка кого-то приметил… – Бустя повернула бледное личико и зачем-то снова потянулась рукой к кочерге.
Данька вскочил, выбежал на порог – сразу увидел ниже, на воде среди торчавших из берега корней серую скорлупку-плоскодонку и сидевшего в ней человека с веслом: согбенная фигура в опущенных крыльях дорожного плаща, непомерный капюшон скрывает лицо… Какое-то облако пыльной дымчатой ткани, абстрактный силуэт призрака – никаких говорящих деталей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160