– Иначе нам придется брать город заново.
К заходу солнца Опорье было полностью очищено от вооруженных сторонников бывшего князя. Как я понял из сбивчивых объяснений Мстислава, Рогволод вместе с наиболее преданными соратниками обязался до полудня следующего дня покинуть пределы своей бывшей вотчины. Я догадался, что мой друг был каким-то образом связан с разбойниками и обладал необъяснимой властью над психикой Рогволода. Очевидно, ему удалось шантажировать Посвиста, который, лишившись княжества, теперь вынужден был пополнить ряды князей-изгоев. Этой публики на Руси было немало в любые времена. Затаив зло, он переберется в Тмуторокань или же займется грабежом на Прямоезжей дороге… мечтая разбогатеть и когда-нибудь возвратиться в родные земли с большой армией – вернуть свое княжество.
Меня поразило, что из всей опорьевской дружины лишь двенадцать человек согласились служить новому князю Мстиславу. Обычные бандиты, готовые драться за хлеб, вино и постель. Они не задумывались о том, имеет ли кухаркин сын Мстиславушка какие-либо права на княжение. Широкая улыбка Бисера и не менее широкий характер понравились этим разбойникам – вместе с рыжим Гнеданом и слепым Лито они составили немногочисленную дружину новоиспеченного князя. Мстислав немедленно придумал для своего спецназа гордое название – «Warrior Froggz» («Боевые жабы»).
«Боевые жабы» были вооружены теперь не хуже моих катафрактов – в захваченной крепости обнаружился внушительный арсенал: добрая сотня топоров и копий, много луков и стрел – это разбойничье оружие особенно жаловал Посвист. В княжеской горнице был вскоре найден и золотой меч Константина – он лежал посреди огромного дубового стола – кажется, никто так и не дерзнул хотя бы раз выдвинуть страшный клинок из ножен. Радости Леванида не было конца – старик прижал меч к груди и несколько мгновений молча простоял среди княжих палат в обнимку с оружием. А потом я слышал: он вполголоса бормотал что-то по-грузински, должно быть, благодарственные молитвы.
Я порекомендовал Мстиславу не отбирать лошадей у дружинников Рогволода: так они быстрее уберутся прочь. Великодушный Бисер разрешил Посвисту оставить при себе кое-какое оружие (плеть и довольно острый охотничий ножик), а у воинов отобрал все, кроме кинжалов. Рогволод, страшно бледный и с прежней ненормальной улыбкой на бандитской физиономии, нервно ходил по двору, пока дружина запрягала лошадей, – он уехал, не проронив ни слова. «Я уверен: этот человек желает отомстить тебе и мне», – сказал я Мстиславу, когда вереница всадников скрылась за холмом. Мстислав, кажется, не придал моим словам никакого значения: в эту минуту он вслух расхваливал внешние данные купеческой дочки, с которой успел познакомиться.
Он хотел устроить в городе пир на всю ночь и уже приступил к составлению праздничного меню, но я решительно высказался против. Захват Опорья – неплохой повод для пирушки, но сейчас нельзя останавливаться на достигнутом. Этот город только формально считается столицей княжества – главной целью наших завоеваний на текущем этапе может быть только Жиробрег, настоящая жемчужина восточного пограничья, богатый купеческий городище. Жиробрег – это стратегическое господство над всем регионом, это слияние Влаги и Керженца. Властитель Жиробрега сможет запереть на замок речные ворота всего Залесья, положить золотой ключик в карман и требовать большие деньги за вход с многочисленных купеческих караванов. Жиробрег – воистину «жирный берег». Сейчас, в смутный миг междувластия, этот лакомый кусок может урвать кто угодно. Поэтому единственно правильное решение – оставить в Опорье небольшой гарнизон, а остальную дружину немедленно поднять на конь – и на восток, к Жиробрегу! Только там, в крепости купеческой столицы, мы сможем вполне расслабиться и вспомнить о смородиновом меде…
Мстислав слушал меня, угрюмо пережевывая жесткий хвост сушеной таранки, найденный (наряду со жбаном неплохого опорьевского пива) в горнице Рогволода. Бисер возлежал теперь на огромной леопардовой шкуре, покрывавшей княжескую гряду и доставшейся прежнему хозяину, скорее всего, в результате очередной разбойничьей акции. Врожденное барство помогло моему другу быстро освоиться в княжеских апартаментах: в своем бордовом пиджаке, с тихой улыбкой на помятом лице он сильно напоминал крестного отца всей криминальной братвы столичного микрорайона Южное Пырлово. Принцип объективности повествования требует, в частности, заметить, что левой рукой Бисер обнимал не столь стройный, сколь горячий стан невесть откуда взявшейся улыбчивой блондинки с золотистыми лентами в косе. Блондинка игриво пыталась ущипнуть Мстислава за нос розовыми пальчиками, а Мстислав в отместку щекотал ее крепкую хохочущую грудь, подрагивавшую под легкой тканью сарафана.
Мои агрессивные планы в отношении Жиробрега отнюдь не привели князя Опорьевского в восторг. Бисер отбросил таранку и не слишком бережно опустил блондинку со своих колен куда-то на пол.
– Хорош грузить, Леха! – взмолился он. – Ты зануда. Сколько можно в седле штаны протирать? Какой еще Жиробрег: ночь на дворе! Подумай об обмене веществ! Ластя, золото мое, ступай объясни дяде Леше, что такое обмен веществ.
Ластя, поправив пшеничного цвета челку над влажными глазами, с интересом посмотрела в мою сторону, но я остановил ее взглядом.
– Ты сам говорил, что в Жиробреге девки краше опорьевских. – Я попробовал схитрить. – Признайся, что соврал.
– Нет, правда! – Мстислав мечтательно прикрыл глаза. – В этом Жиробреге, по слухам, есть одна вдовая мельничиха… Очень ничего. Баба в теле, но якобы чрезвычайно… спортивная.
– Поехали, проверим. – Я поднялся, затягивая на поясе перевязь меча. – Очень уж я мельничих люблю. Заодно и на город посмотрим…
В начале июня темнеет поздно – оранжевый диск только самым краешком прижег сизые холмы на горизонте, когда ударный кавалерийский отряд вырвался из Опорья и покатился по дороге на Жиробрег. В крепости остались катапульты, алыберские арбалетчики, греческие пешцы-меченосцы, а также крестьянское ополчение. Я посадил в седла катафрактов, а Мстислав поднял по тревоге ужасный десяток «боевых жаб»: увешанная оружием с ног до головы, эта новая дворцовая гвардия князя Опорьевского неслась впереди, постоянно трубя в рожки и зачем-то пронизывая воздух диким воинственным визжанием. Мои греки поначалу с недоумением косились на новых союзников, однако вскоре перестали обращать внимание на их выходки (как-то: удалое срубание с лету толстых древесных веток и задорное тыканье друг друга тупым концом копья). Только я долго не мог привыкнуть к их необычному штандарту (грязные порты Бисера, которыми он давеча махал мне с башни, извещая о капитуляции Рогволода).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
К заходу солнца Опорье было полностью очищено от вооруженных сторонников бывшего князя. Как я понял из сбивчивых объяснений Мстислава, Рогволод вместе с наиболее преданными соратниками обязался до полудня следующего дня покинуть пределы своей бывшей вотчины. Я догадался, что мой друг был каким-то образом связан с разбойниками и обладал необъяснимой властью над психикой Рогволода. Очевидно, ему удалось шантажировать Посвиста, который, лишившись княжества, теперь вынужден был пополнить ряды князей-изгоев. Этой публики на Руси было немало в любые времена. Затаив зло, он переберется в Тмуторокань или же займется грабежом на Прямоезжей дороге… мечтая разбогатеть и когда-нибудь возвратиться в родные земли с большой армией – вернуть свое княжество.
Меня поразило, что из всей опорьевской дружины лишь двенадцать человек согласились служить новому князю Мстиславу. Обычные бандиты, готовые драться за хлеб, вино и постель. Они не задумывались о том, имеет ли кухаркин сын Мстиславушка какие-либо права на княжение. Широкая улыбка Бисера и не менее широкий характер понравились этим разбойникам – вместе с рыжим Гнеданом и слепым Лито они составили немногочисленную дружину новоиспеченного князя. Мстислав немедленно придумал для своего спецназа гордое название – «Warrior Froggz» («Боевые жабы»).
«Боевые жабы» были вооружены теперь не хуже моих катафрактов – в захваченной крепости обнаружился внушительный арсенал: добрая сотня топоров и копий, много луков и стрел – это разбойничье оружие особенно жаловал Посвист. В княжеской горнице был вскоре найден и золотой меч Константина – он лежал посреди огромного дубового стола – кажется, никто так и не дерзнул хотя бы раз выдвинуть страшный клинок из ножен. Радости Леванида не было конца – старик прижал меч к груди и несколько мгновений молча простоял среди княжих палат в обнимку с оружием. А потом я слышал: он вполголоса бормотал что-то по-грузински, должно быть, благодарственные молитвы.
Я порекомендовал Мстиславу не отбирать лошадей у дружинников Рогволода: так они быстрее уберутся прочь. Великодушный Бисер разрешил Посвисту оставить при себе кое-какое оружие (плеть и довольно острый охотничий ножик), а у воинов отобрал все, кроме кинжалов. Рогволод, страшно бледный и с прежней ненормальной улыбкой на бандитской физиономии, нервно ходил по двору, пока дружина запрягала лошадей, – он уехал, не проронив ни слова. «Я уверен: этот человек желает отомстить тебе и мне», – сказал я Мстиславу, когда вереница всадников скрылась за холмом. Мстислав, кажется, не придал моим словам никакого значения: в эту минуту он вслух расхваливал внешние данные купеческой дочки, с которой успел познакомиться.
Он хотел устроить в городе пир на всю ночь и уже приступил к составлению праздничного меню, но я решительно высказался против. Захват Опорья – неплохой повод для пирушки, но сейчас нельзя останавливаться на достигнутом. Этот город только формально считается столицей княжества – главной целью наших завоеваний на текущем этапе может быть только Жиробрег, настоящая жемчужина восточного пограничья, богатый купеческий городище. Жиробрег – это стратегическое господство над всем регионом, это слияние Влаги и Керженца. Властитель Жиробрега сможет запереть на замок речные ворота всего Залесья, положить золотой ключик в карман и требовать большие деньги за вход с многочисленных купеческих караванов. Жиробрег – воистину «жирный берег». Сейчас, в смутный миг междувластия, этот лакомый кусок может урвать кто угодно. Поэтому единственно правильное решение – оставить в Опорье небольшой гарнизон, а остальную дружину немедленно поднять на конь – и на восток, к Жиробрегу! Только там, в крепости купеческой столицы, мы сможем вполне расслабиться и вспомнить о смородиновом меде…
Мстислав слушал меня, угрюмо пережевывая жесткий хвост сушеной таранки, найденный (наряду со жбаном неплохого опорьевского пива) в горнице Рогволода. Бисер возлежал теперь на огромной леопардовой шкуре, покрывавшей княжескую гряду и доставшейся прежнему хозяину, скорее всего, в результате очередной разбойничьей акции. Врожденное барство помогло моему другу быстро освоиться в княжеских апартаментах: в своем бордовом пиджаке, с тихой улыбкой на помятом лице он сильно напоминал крестного отца всей криминальной братвы столичного микрорайона Южное Пырлово. Принцип объективности повествования требует, в частности, заметить, что левой рукой Бисер обнимал не столь стройный, сколь горячий стан невесть откуда взявшейся улыбчивой блондинки с золотистыми лентами в косе. Блондинка игриво пыталась ущипнуть Мстислава за нос розовыми пальчиками, а Мстислав в отместку щекотал ее крепкую хохочущую грудь, подрагивавшую под легкой тканью сарафана.
Мои агрессивные планы в отношении Жиробрега отнюдь не привели князя Опорьевского в восторг. Бисер отбросил таранку и не слишком бережно опустил блондинку со своих колен куда-то на пол.
– Хорош грузить, Леха! – взмолился он. – Ты зануда. Сколько можно в седле штаны протирать? Какой еще Жиробрег: ночь на дворе! Подумай об обмене веществ! Ластя, золото мое, ступай объясни дяде Леше, что такое обмен веществ.
Ластя, поправив пшеничного цвета челку над влажными глазами, с интересом посмотрела в мою сторону, но я остановил ее взглядом.
– Ты сам говорил, что в Жиробреге девки краше опорьевских. – Я попробовал схитрить. – Признайся, что соврал.
– Нет, правда! – Мстислав мечтательно прикрыл глаза. – В этом Жиробреге, по слухам, есть одна вдовая мельничиха… Очень ничего. Баба в теле, но якобы чрезвычайно… спортивная.
– Поехали, проверим. – Я поднялся, затягивая на поясе перевязь меча. – Очень уж я мельничих люблю. Заодно и на город посмотрим…
В начале июня темнеет поздно – оранжевый диск только самым краешком прижег сизые холмы на горизонте, когда ударный кавалерийский отряд вырвался из Опорья и покатился по дороге на Жиробрег. В крепости остались катапульты, алыберские арбалетчики, греческие пешцы-меченосцы, а также крестьянское ополчение. Я посадил в седла катафрактов, а Мстислав поднял по тревоге ужасный десяток «боевых жаб»: увешанная оружием с ног до головы, эта новая дворцовая гвардия князя Опорьевского неслась впереди, постоянно трубя в рожки и зачем-то пронизывая воздух диким воинственным визжанием. Мои греки поначалу с недоумением косились на новых союзников, однако вскоре перестали обращать внимание на их выходки (как-то: удалое срубание с лету толстых древесных веток и задорное тыканье друг друга тупым концом копья). Только я долго не мог привыкнуть к их необычному штандарту (грязные порты Бисера, которыми он давеча махал мне с башни, извещая о капитуляции Рогволода).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160