Человек этот уже начинал лысеть, но в
остальном был еще хоть куда. Остатки шевелюры его отливали
льняной белизной с еле заметным соломенным оттенком. Глаза его
были васильково-голубыми, а загорелое, круглое, как луна, лицо
было честным и располагающим к откровенности, как у большинства
отъявленных мошенников. У ног его, облаченных в потертые
кроссовки, лежал на полу здоровенный, белый, с черными пятнами,
охотничий пес. Временами хозяин скармливал ему то соленый орешек,
то еще что-нибудь с подносика с закуской, стоявшего перед ним.
Человека звали Тони Пайпер, а его пса - Бинки.
Бармен "Лимпопо" был неравнодвушен к собакам и ничего не
имел против присутствия в своих владениях этой пары - только вот
попросил мистера воздержаться от курения, и тот послушно спрятал
в карман свой кисет и старый, верный "Данхилл". Чтобы как-то
сгладить доставленное клиенту неудобство, бармен заметил что-то
лестное о его псе. В ответ мистер тяжело вздохнул.
C собаками у Тони Пайпера отношения были не гладкими.
Далеко не гладкими. Он снова устало вздохнул и прихлебнул еще
малость виски. Пожалуй, свою норму на сегодня он напрочь выбрал.
Бинки у его ног тоже нелегко, понимающе засопел.
"Полсотни килограммов верности и мускулов и дюжина фунтов
несчастья, - еще раз сказал сам себе Тони, горестно глядя на
угнездившуюся под столом животину. - Может быть - Чертова
Дюжина...", - он задумался.
Идти сдаваться - больше ничего не оставалось. Он тяжело
поднялся, отсчитал на стойку потребное количество наличности и
потянул Бинки за поводок. Псина нехотя последовала за хозяином,
больше из чувства ответственности за это нетвердо ступающее по
земле двуногое, чем из простого послушания. Совесть, конечно,
порядком мучила Бинки: именно он, и никто другой, числился теперь
причиной окончательного финансового краха тандема, который уже
много лет составляли его хозяин и Адельберто Фюнф, известный
бывалым людям Прерии под диковинной кличкой "Мепистоппель". Хотя
- как Бог свят - вины за Бинки было с гулькин нос - но, видно,
он и доставил в нужное время и в нужное место то самое последнее
перышко, что сломало хребет верблюда. Верблюдом были - на пару
- Тони и Адельберто, перышком - "пушистый призрак" с Шарады.
Адельберто Фюнф, владелец пятидесяти трех процентов акций
"Проката гробов и других ритуальных услуг от Фюнфа", что на улице
Темной Воды 15, был отцом многих начинаний. Последним из них -
кажется, совсем последним - была компания по сбыту
непритязательным в своих вкусах обывателям Прерии-2 "экзотических
животных-любимцев из разных уголков Галактики". Так это было
означено в рекламном буклете, который временами находили в своей
почте, наряду с килограммами другой, подобной же литературы
состоятельные обитатели особняков на Садовых Линиях и тому
подобных респектабельных районов. Идея была неплоха сама по себе.
Ее не погубило даже то, что торговлей "любимцами" занималось
что-то вроде похоронной конторы. Ее название шло в тексте рекламы
петитом, а адрес и имя владельца аршинными литерами. Нет. Губило
ее только то, что за ее воплощение в жизнь взялся именно
Адельберто Фюнф.
Адельберто с младых ногтей отличала удивительная способность
- обращать в убыточное любое предприятие, сколь много оно не
сулило бы очевидных любому смертному выгод. Никто - даже он сам
- не помнил толком, с чего, собственно, начинал молодой Фюнф, но
бывалые брокеры хорошо помнили, что именно он во времена Первого
Президента - не к ночи будь он помянут - был лицом, вложившим
немало своих сил и чужих денег в колоссальный финансовый крах,
положивший начало Дурному Времени. Биржевой люд помоложе той
поры, натурально, не помнил, но все и каждый знали, что
Адельберто внесен навечно в черные списки биржи. Это, впрочем, не
остановило его предпринимательской инициативы. К тому времени,
когда он скатился до "Проката гробов", Адельберто Фюнф был уже
живой легендой.
Легендой, воплощенной в восемьдесят с лишним килограммов
костистой и чрезвычайно энергичной плоти, самым выдающимся
элементом которой был поистине грандиозно задуманный и
исполненный Создателем нос - нос, сделавший бы честь Мюнхгаузену
и Сирано, нос, достойный быть воспетым в искусстве и описанным
наукой. Этот орган почти скрывал пару глубоко посаженных,
пронзительно черных глаз, оснащенных кустистыми черными бровями.
Выше, над великолепно вылепленным и вводившим поначалу в
заблуждение многих партнеров лбом Адельберто располагалась
неукротимая иссине-черная шевелюра, придававшая ему сходство с
магом-алхимиком из комикса. Довершал портрет владельца "Проката"
вызывающе выдвинутый навстречу враждебной Вселенной подбородок,
вечно имевший вид невыбритого, несмотря на тщетные совокупные
усилия его обладателя и продукции "Жилетта". "Жилетт" старался
как мог, да и Адельберто налегал на бритье с особой
тщательностью, но щетина перла вовсю - и выигрывала сражение.
За демоническую внешность и склонность к мистике шальной
русский медвежатник Шишел-Мышел - Дима Шаленый, побывавший на
Прерии залетным гостем и оставивший неизгладимый след в здешнем
криминальном фольклоре, походя окрестил Адельберто Мефистофелем,
произнося это слово на свой манер - "Ме-пи-стоппель". Так оно и
прилипло, и не было худшего оскорбления для содержателя
"Проката", чем в глаза назвать его так. Дело осложнялось тем, что
иначе его с тех пор уже и не называли, даже лучший друг
Адельберто - Тони Пайпер - грешил этим, а народ попроще и вовсе
считал эту гадость его именем, данным при крещении, что, конечно,
не делало жизнь Адельберто медом.
Но на каждый удар Судьбы он отвечал новым вызовом.
Разведение экзотических тварей - домашних любимцев - было
еще одним таким вызовом злокозненному миру. На это свое
предприятие Адельберто сделал весьма основательную ставку и, даже
вопреки пророческому карканью Тони, преуспел в этом деле
настолько, что уже подумывал о регистрации своего предприятия
где-нибудь в налоговом раю вроде Океании, но злая судьба лишь
поиграла с ним, как пресыщенный кот с мышью. Дождавшись, когда
сердце ее жертвы преисполнится трепетной надежды, она выпустила
когти и вонзила их в загривок размечтавшегося о райских кущах
предпринимателя.
Конкуренты живо оттерли Адельберто от импорта милых и
безопасных богомолов с Парагеи и бабочек из Метрополии, а весьма
экзотические и ласковые мышки-дирижабли с Гринзеи искусали
половину гостей на "ивнинг парти" у Гая Глузски, за что всемирно
известный певец и все пострадавшие подали на Адельберто в суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
остальном был еще хоть куда. Остатки шевелюры его отливали
льняной белизной с еле заметным соломенным оттенком. Глаза его
были васильково-голубыми, а загорелое, круглое, как луна, лицо
было честным и располагающим к откровенности, как у большинства
отъявленных мошенников. У ног его, облаченных в потертые
кроссовки, лежал на полу здоровенный, белый, с черными пятнами,
охотничий пес. Временами хозяин скармливал ему то соленый орешек,
то еще что-нибудь с подносика с закуской, стоявшего перед ним.
Человека звали Тони Пайпер, а его пса - Бинки.
Бармен "Лимпопо" был неравнодвушен к собакам и ничего не
имел против присутствия в своих владениях этой пары - только вот
попросил мистера воздержаться от курения, и тот послушно спрятал
в карман свой кисет и старый, верный "Данхилл". Чтобы как-то
сгладить доставленное клиенту неудобство, бармен заметил что-то
лестное о его псе. В ответ мистер тяжело вздохнул.
C собаками у Тони Пайпера отношения были не гладкими.
Далеко не гладкими. Он снова устало вздохнул и прихлебнул еще
малость виски. Пожалуй, свою норму на сегодня он напрочь выбрал.
Бинки у его ног тоже нелегко, понимающе засопел.
"Полсотни килограммов верности и мускулов и дюжина фунтов
несчастья, - еще раз сказал сам себе Тони, горестно глядя на
угнездившуюся под столом животину. - Может быть - Чертова
Дюжина...", - он задумался.
Идти сдаваться - больше ничего не оставалось. Он тяжело
поднялся, отсчитал на стойку потребное количество наличности и
потянул Бинки за поводок. Псина нехотя последовала за хозяином,
больше из чувства ответственности за это нетвердо ступающее по
земле двуногое, чем из простого послушания. Совесть, конечно,
порядком мучила Бинки: именно он, и никто другой, числился теперь
причиной окончательного финансового краха тандема, который уже
много лет составляли его хозяин и Адельберто Фюнф, известный
бывалым людям Прерии под диковинной кличкой "Мепистоппель". Хотя
- как Бог свят - вины за Бинки было с гулькин нос - но, видно,
он и доставил в нужное время и в нужное место то самое последнее
перышко, что сломало хребет верблюда. Верблюдом были - на пару
- Тони и Адельберто, перышком - "пушистый призрак" с Шарады.
Адельберто Фюнф, владелец пятидесяти трех процентов акций
"Проката гробов и других ритуальных услуг от Фюнфа", что на улице
Темной Воды 15, был отцом многих начинаний. Последним из них -
кажется, совсем последним - была компания по сбыту
непритязательным в своих вкусах обывателям Прерии-2 "экзотических
животных-любимцев из разных уголков Галактики". Так это было
означено в рекламном буклете, который временами находили в своей
почте, наряду с килограммами другой, подобной же литературы
состоятельные обитатели особняков на Садовых Линиях и тому
подобных респектабельных районов. Идея была неплоха сама по себе.
Ее не погубило даже то, что торговлей "любимцами" занималось
что-то вроде похоронной конторы. Ее название шло в тексте рекламы
петитом, а адрес и имя владельца аршинными литерами. Нет. Губило
ее только то, что за ее воплощение в жизнь взялся именно
Адельберто Фюнф.
Адельберто с младых ногтей отличала удивительная способность
- обращать в убыточное любое предприятие, сколь много оно не
сулило бы очевидных любому смертному выгод. Никто - даже он сам
- не помнил толком, с чего, собственно, начинал молодой Фюнф, но
бывалые брокеры хорошо помнили, что именно он во времена Первого
Президента - не к ночи будь он помянут - был лицом, вложившим
немало своих сил и чужих денег в колоссальный финансовый крах,
положивший начало Дурному Времени. Биржевой люд помоложе той
поры, натурально, не помнил, но все и каждый знали, что
Адельберто внесен навечно в черные списки биржи. Это, впрочем, не
остановило его предпринимательской инициативы. К тому времени,
когда он скатился до "Проката гробов", Адельберто Фюнф был уже
живой легендой.
Легендой, воплощенной в восемьдесят с лишним килограммов
костистой и чрезвычайно энергичной плоти, самым выдающимся
элементом которой был поистине грандиозно задуманный и
исполненный Создателем нос - нос, сделавший бы честь Мюнхгаузену
и Сирано, нос, достойный быть воспетым в искусстве и описанным
наукой. Этот орган почти скрывал пару глубоко посаженных,
пронзительно черных глаз, оснащенных кустистыми черными бровями.
Выше, над великолепно вылепленным и вводившим поначалу в
заблуждение многих партнеров лбом Адельберто располагалась
неукротимая иссине-черная шевелюра, придававшая ему сходство с
магом-алхимиком из комикса. Довершал портрет владельца "Проката"
вызывающе выдвинутый навстречу враждебной Вселенной подбородок,
вечно имевший вид невыбритого, несмотря на тщетные совокупные
усилия его обладателя и продукции "Жилетта". "Жилетт" старался
как мог, да и Адельберто налегал на бритье с особой
тщательностью, но щетина перла вовсю - и выигрывала сражение.
За демоническую внешность и склонность к мистике шальной
русский медвежатник Шишел-Мышел - Дима Шаленый, побывавший на
Прерии залетным гостем и оставивший неизгладимый след в здешнем
криминальном фольклоре, походя окрестил Адельберто Мефистофелем,
произнося это слово на свой манер - "Ме-пи-стоппель". Так оно и
прилипло, и не было худшего оскорбления для содержателя
"Проката", чем в глаза назвать его так. Дело осложнялось тем, что
иначе его с тех пор уже и не называли, даже лучший друг
Адельберто - Тони Пайпер - грешил этим, а народ попроще и вовсе
считал эту гадость его именем, данным при крещении, что, конечно,
не делало жизнь Адельберто медом.
Но на каждый удар Судьбы он отвечал новым вызовом.
Разведение экзотических тварей - домашних любимцев - было
еще одним таким вызовом злокозненному миру. На это свое
предприятие Адельберто сделал весьма основательную ставку и, даже
вопреки пророческому карканью Тони, преуспел в этом деле
настолько, что уже подумывал о регистрации своего предприятия
где-нибудь в налоговом раю вроде Океании, но злая судьба лишь
поиграла с ним, как пресыщенный кот с мышью. Дождавшись, когда
сердце ее жертвы преисполнится трепетной надежды, она выпустила
когти и вонзила их в загривок размечтавшегося о райских кущах
предпринимателя.
Конкуренты живо оттерли Адельберто от импорта милых и
безопасных богомолов с Парагеи и бабочек из Метрополии, а весьма
экзотические и ласковые мышки-дирижабли с Гринзеи искусали
половину гостей на "ивнинг парти" у Гая Глузски, за что всемирно
известный певец и все пострадавшие подали на Адельберто в суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119