– А легион на Дунае, что, спит? Почему легионеры не договорятся о совместных действиях? Теперь у них есть подкрепление из новобранцев. – В ироническом голосе императора послышались металлические нотки. – Разве я должен из-за нескольких сотен взбунтовавшихся варваров посылать на север все легионы с Евфрата и из Египта? Разве – слушай меня внимательно! – разве римские легионы состоят из трусов, неужели пятьдесят тысяч солдат робеют перед бандами вшивых дикарей?
Император остановился возле Макрона. Префект вскочил и выпрямился.
Указательный палец Тиберия стучал по чешуйчатому панцирю.
– Ты сам, Невий, сделаешь так, чтоб в течение месяца на Дунае воцарилось спокойствие, мы не пошлем туда ни одной когорты. Наши легионы не должны переходить Дунай, понимаешь? Я прекрасно знаю, как там обстоят дела, и не хочу следовать примеру Вара, который похоронил в Тевтобургском лесу три прекрасных легиона. Кто командует рейнскими и дунайскими легионами?
– Марцелл, Сильвий Котта, Меливора и Ланциан. Новобранцами руководит Путерий.
– Продиктуй распоряжение, которое ты тотчас отправишь не север.
Командующим в Придунайской области назначается Ланциан. Армия будет защищать нашу территорию, но не сделает ни шага за ее пределы.
– Но, мой цезарь, ведь, если бы они туда пошли, Рим получил бы новую провинцию, – рискнул заметить Макрон.
Император испытующе уставился на него:
– Что тебе нужно в этих пустошах за Дунаем? Волки, медведи и зубры?
Какая польза Риму от болот и непроходимых чащоб? Тебе хочется стать проконсулом новой провинции?
Макрон молчал.
Император хлопнул в ладоши. И через минуту уже диктовал писцу приказ легатам на Дунае. Потом ответ сенату.
"Уважаемые отцы! Вы хотели, чтобы я высказал свою точку зрения относительно ваших предложений, которые мне передал Невий Макрон.
Я глубоко уважаю ваши советы, мудрейшие отцы, но, памятуя о благе родины и исходя из своего опыта, я сожалею, что не могу согласиться с вами…"
Вежливая форма письма не скрывала отказа. Макрон кусал губы. Он проиграл оба дела и потеряет почти миллион, который мог был получить, если бы добился войны. Громы и молнии. Перо скрипело. Капли с монотонным всплеском падали в бассейн.
"…и поэтому, благородные отцы, я считаю не правильным взимать с провинций повышенные налоги. Я пытаюсь смотреть вперед как хороший хозяин.
Рим вечен, и мы должны обеспечить навеки постоянный доход с покоренных провинций.
Относительно нападений германских племен я скажу следующее: порядок на границах в ближайшее время восстановит наш дунайский легион. Я лично знаком с негостеприимными и коварными странами за Дунаем. Новая провинция на этой территории не будет для Рима приобретением, а скорее обузой. И главное: я хочу, чтобы ни одна капля римской крови не была пролита напрасно. Ни один из вас, уважаемые отцы, не посмеет обвинить меня в том, что я непродуманно, по прихоти посылаю римских солдат на смерть. Римский мир должен быть сохранен надолго!"
Император прохаживался по комнате, время от времени он останавливался и сосредоточенно смотрел на стену, подыскивая точное выражение.
Нерва сидел все это время не шевелясь. «Вы только посмотрите, опять новое лицо Тиберия! Лицо великого стратега, солдата, который не забавляется судьбами людей. Какой он весь подтянутый, помолодевший, – думал Нерва. – Будто с него внезапно спало бремя лет. Какая удивительная сила кроется в этом старце, распоряжающемся судьбами мира! Он обладает всеми качествами, которые делают человека властелином: тактикой, хозяйственностью, мудростью, твердостью. Только одного ему недостает, дара, который делает монарха любимцем народа, – недостает любви народа».
Макрон поклонился и взял письма с еще не просохшей императорской печатью. Тиберий сел.
– С этим преждевременным возвращением сирийского легиона ты несколько поторопился, Невий. Они могли избежать опасного плавания при «закрытом» море. Легион останется в Риме. Кто сейчас им командует?
– Легат Вителлий. Но недавно ты назначил его наместником Иудеи. Теперь его заменяет военный трибун Луций Курион, сын сенатора Геминия Куриона.
Макрон искоса смотрел на императора и наконец решился:
– Этот юноша отлично проявил себя. Вителлий его хвалит. Поэтому я думаю, что он должен быть награжден…
Император поднял брови: "Я был прав: Макрон старается ради Куриона.
Ради республиканца? Что он за это получил? Чушь! Я знаю Сервия Куриона. Он не способен на подкуп. Это было давно. На приеме у Августа. Тогда мы оба были молоды, Сервий, пожалуй, еще лет на десять моложе меня. Как он отстаивал республику! Страстно защищал ее принципы! Мне это импонировало.
Он не боялся говорить, что думал. Тогда все это воспринимали как юношеское безрассудство и посмеивались над ним. Я уважал его за прямоту. Мне хотелось, чтобы он стал моим другом. А теперь? Он, конечно, меня ненавидит. А может быть, надеется, что после моей смерти снова будет республика, чудак! Если бы я захотел, его голова… нет, это будет ошибкой! И для палача следует выбирать. Знает ли он Архилоха?"
Император иронически усмехнулся.
А он зубами, как собака, лязгал бы,
Лежа без сил на песке
Ничком, среди прибоя волн бушующих.
Рад бы я был, если б так
Обидчик, клятвы растоптавший. мне предстал.
Если он знает эти стихи, он повторяет их как молитву каждый день.
Макрон почтительно молчал и не мешал императору размышлять.
Император стряхнул воспоминания. Обратился к префекту. «Наградить Куриона? Сына моего врага?» Что-то новое во взгляде Макрона его озадачило.
И вдруг он понял. Он не мог не восхищаться этим пастухом. Вы посмотрите!
Да он не только способный солдат и организатор, но и хитрый дипломат.
Теперь Тиберий знал, на что рассчитывает Макрон: рассорить семью оппозиционера. Купить сына почестями и восстановить его против отца. Он одобрительно кивнул головой:
– Способных сыновей Рима надо вознаграждать по заслугам независимо от того, кто они родом. Постарайся, чтобы Луций Курион получил золотой венок в сенате за заслуги перед родиной. А потом посмотрим, что с ним делать.
Макрон довольный заерзал. Потом вытащил из-под панциря свиток и подал его императору.
– Вот еще, мой господин. Безделица. Твоя подпись…
Нерва понял: смертный приговор. Он столько их уже перевидал. Ему стало не по себе. Он поднялся словно во сне.
Император оторвался от чтения и посмотрел на него:
– Ты уходишь, мой друг?
Чужой голос, словно это не был голос Нервы, ответил:
– Извини меня, Тиберий. Мне стало нехорошо. Пойду отдохну.
– Иди, Кокцей, – мягко сказал император. – Пускай тебе Харикл приготовит лекарство.
Нерва удалялся медленным, неуверенным шагом.
Макрон засунул за панцирь подписанный приговор и начал рассказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178