Я достроил храм Августа и театр Помпея…
– Великолепно! – льстиво воскликнул Авиола.
– Я хочу, кроме того, построить здесь, на Палатине, новый дворец и соединить его с Капитолием, чтобы в любой момент я мог пойти поклониться Юпитеру Громовержцу.
Все громко восторгались великолепной мыслью, посетившей императора.
– Я хочу разбить в Ватиканской равнине сады, каких Рим еще не видывал.
Я построю новый цирк. Потом новый водопровод, вода будет поступать с Сабинских гор, старый Аппиев водопровод уже не справляется, потом новый амфитеатр для гладиаторских игр и несколько сооружений вне Рима…
Луций восторженно прервал его;
– История еще вспомнит, каким императором был Гай Цезарь!
– Мне нужно много денег, дорогой Авиола. Нужно найти средства для повышения доходов.
Авиола посмотрел на императора, но, прежде чем он успел произнести слово, цезарь добавил:
– Мне не хотелось бы сокращать расходы, а именно это всегда советуют финансовые мудрецы.
Авиола понял. На кутежах и мотовстве не сэкономишь ни сестерция. Он немного подумал и предложил императору снова ввести подоходный налог, который был уничтожен после смерти Тиберия. Это даст добрых несколько сот миллионов сестерциев в год. Калигула этот план отверг:
– Я не хочу наживаться, ущемляя мелкий люд. Это не решение. Нет, нет, друзья.
– Ну тогда можно повысить цены на рынке, введя больший налог…
– Нет! – воскликнул император. – То, что ты предлагаешь, задевает интересы народа. Народ любит меня. Я не могу так с ним обращаться!
Император говорил с раздражением. Авиола сглотнул слюну и со вздохом прицелился еще выше.
– А если ввести налог на завещания, с тем чтобы двадцать пять процентов завещанной суммы шло в твою казну?
Заметив, что император хмурится, он поспешил предложить новый план:
– Тогда не остается ничего другого, кроме как повысить доходы с провинций.
– Нельзя, – строго произнес император. – Мои казначеи обсуждали этот вопрос с наместниками, проконсулами и сборщиками податей и убедились, что провинции и так изнемогают. Спроси у мытарей, что они тебе скажут! Нельзя!
Нельзя!
Наступила тишина. Белый и жирный указательный палец Авиолы блуждал по мозаичному рисунку на крышке стола. Какое-то сильное напряжение чувствовалось в этой руке, которая как бы знала путь, наилучший путь, но сомневалась, можно ли указать на него. Авиола медленно поднял глаза на императора и медленно проговорил:
– Тогда остается последнее средство. То, которое означает быструю и постоянную прибыль, прибыль огромную, прибыль, которая невероятно обогатит всю империю…
– Что же это? – Цезарь с нетерпением склонился к Авиоле.
– Надо получить новую богатую провинцию, – торжественно провозгласил Авиола и шелковым платком вытер пот с лысины. Он продолжил в наступившей тишине:
– Толпы рабов, корабли с пшеницей, плодами. скотом, кожами, мехами, железом, рудой – богатство, на котором была основана мощь и слава Рима.
Великая мысль. Все почувствовали это. Макрон заметил, как захватила она Калигулу. Лопаясь от зависти, он процедил:
– Разумеется, уж ты-то, оружейник, набьешь мешок, а?
Строгий взгляд Калигулы заставил его замолчать. Калигула знал, что Авиола прав. Теперь перед ним открывалось великое поприще, о котором он мечтал, еще будучи наследником. Расширить империю Августа и Тиберия!
Захватить новые, изобильные земли! Тиберий не желал и слышать об этом, все оберегал свой мир, но это оттого, что у него, старого и немощного, не было больше отваги. Мысль Калигулы летела дальше: он. император, в золотых доспехах встанет во главе своих легионов, с детства любимый солдатами, он поведет их к славным сражениям, он вернется в Рим победителем, невиданный, великолепный триумф! За ним будут идти связанные владыки порабощенных земель, сотни повозок с военной добычей, ликующий римский народ, счастливый и упоенный своим счастьем римский народ будет славить его, как бога Марса…
Размечтались и остальные. Макрон и Луций уже видели себя во главе армий. И перед их глазами возникла картина высших почестей, каких только может достичь римлянин. Авиола же видел свои огромные сундуки, переполненные драгоценным металлом, он видел, как золотое половодье затопляет его дворец и сады. Всюду, всюду золото! И кроме того, Калигула во главе легионов покинет Рим на целые месяцы, а может быть, и навсегда…
Тогда руки римских богачей будут развязаны!
Император осторожно проговорил:
– Твое предложение, дорогой Авиола…
– Отличный план, но, мой Гай! – неучтиво прервал его Макрон.
Император стиснул зубы. Мой Гай! Какая дерзость! Сейчас я сведу с тобой счеты. И он продолжил:
– …Грандиозно. В такой ситуации необходимо обеспечить тылы. Все высшие должности должны занять абсолютно надежные люди. Меня давно заботит Египет. Его наместник Авилий Флакк не снискал моего доверия. Владыка Египта! Какая честь, какая власть! Но Флакк не дорожит ими. У меня есть определенные подозрения. Короче, Флакка я отозвал. А наместником Египта я назначаю самого верного своего слугу – тебя, дорогой Невий!
Макрон был как громом поражен. Отставка! Смещен! Выброшен! Вот она благодарность Калигулы! А ведь это я помог ему достичь власти! В горле у него пересохло, он не мог вымолвить ни слова. Авиола насторожился: что-то странное происходит. Надо осторожненько выждать. Луций покраснел от зависти: наместник Египта! Сильнейший человек после императора. Но это был только первый порыв, Луций быстро понял: он выиграл!
– Тебе самое время теперь готовиться к отъезду, ведь море скоро закроется. – продолжал император. – Послезавтра ты вступишь в Остии на корабль, который уже ждет тебя и готов к отплытию.
Краска вернулась на лицо Макрона. Теперь он видел свое положение в ином свете. Он одним махом избавится от капризов Калигулы. Он станет всевластным господином самой богатой провинции, житницы Рима. Если ему захочется, он сможет уморить Рим голодом. У него будет большая армия.
Через некоторое время он сможет диктовать свою волю самому императору.
Макрон встал и принялся благодарить. Император поднялся:
– Я подумал, что тебе понадобится жена. Вы с Эннией хорошо понимали друг друга. Ради тебя я даю ей развод, вот подтверждение – тебе не придется ехать одному. И Валерию возьми с собой, в Риме ничто не доставило бы ей теперь радости.
Луций просиял. Ах, этот Гай! Он как будто угадал мое тайное желание!
Калигула ласково проводил Макрона к дверям.
Авиола вздохнул:
– О боги, ну и дела!
Луций прошептал:
– Ты поступил бы очень умно, подарив императору десять миллионов на постройку конюшни для Инцитата.
Калигула вернулся. На лице его играла странная, загадочная улыбка, скорее ухмылка, чем улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
– Великолепно! – льстиво воскликнул Авиола.
– Я хочу, кроме того, построить здесь, на Палатине, новый дворец и соединить его с Капитолием, чтобы в любой момент я мог пойти поклониться Юпитеру Громовержцу.
Все громко восторгались великолепной мыслью, посетившей императора.
– Я хочу разбить в Ватиканской равнине сады, каких Рим еще не видывал.
Я построю новый цирк. Потом новый водопровод, вода будет поступать с Сабинских гор, старый Аппиев водопровод уже не справляется, потом новый амфитеатр для гладиаторских игр и несколько сооружений вне Рима…
Луций восторженно прервал его;
– История еще вспомнит, каким императором был Гай Цезарь!
– Мне нужно много денег, дорогой Авиола. Нужно найти средства для повышения доходов.
Авиола посмотрел на императора, но, прежде чем он успел произнести слово, цезарь добавил:
– Мне не хотелось бы сокращать расходы, а именно это всегда советуют финансовые мудрецы.
Авиола понял. На кутежах и мотовстве не сэкономишь ни сестерция. Он немного подумал и предложил императору снова ввести подоходный налог, который был уничтожен после смерти Тиберия. Это даст добрых несколько сот миллионов сестерциев в год. Калигула этот план отверг:
– Я не хочу наживаться, ущемляя мелкий люд. Это не решение. Нет, нет, друзья.
– Ну тогда можно повысить цены на рынке, введя больший налог…
– Нет! – воскликнул император. – То, что ты предлагаешь, задевает интересы народа. Народ любит меня. Я не могу так с ним обращаться!
Император говорил с раздражением. Авиола сглотнул слюну и со вздохом прицелился еще выше.
– А если ввести налог на завещания, с тем чтобы двадцать пять процентов завещанной суммы шло в твою казну?
Заметив, что император хмурится, он поспешил предложить новый план:
– Тогда не остается ничего другого, кроме как повысить доходы с провинций.
– Нельзя, – строго произнес император. – Мои казначеи обсуждали этот вопрос с наместниками, проконсулами и сборщиками податей и убедились, что провинции и так изнемогают. Спроси у мытарей, что они тебе скажут! Нельзя!
Нельзя!
Наступила тишина. Белый и жирный указательный палец Авиолы блуждал по мозаичному рисунку на крышке стола. Какое-то сильное напряжение чувствовалось в этой руке, которая как бы знала путь, наилучший путь, но сомневалась, можно ли указать на него. Авиола медленно поднял глаза на императора и медленно проговорил:
– Тогда остается последнее средство. То, которое означает быструю и постоянную прибыль, прибыль огромную, прибыль, которая невероятно обогатит всю империю…
– Что же это? – Цезарь с нетерпением склонился к Авиоле.
– Надо получить новую богатую провинцию, – торжественно провозгласил Авиола и шелковым платком вытер пот с лысины. Он продолжил в наступившей тишине:
– Толпы рабов, корабли с пшеницей, плодами. скотом, кожами, мехами, железом, рудой – богатство, на котором была основана мощь и слава Рима.
Великая мысль. Все почувствовали это. Макрон заметил, как захватила она Калигулу. Лопаясь от зависти, он процедил:
– Разумеется, уж ты-то, оружейник, набьешь мешок, а?
Строгий взгляд Калигулы заставил его замолчать. Калигула знал, что Авиола прав. Теперь перед ним открывалось великое поприще, о котором он мечтал, еще будучи наследником. Расширить империю Августа и Тиберия!
Захватить новые, изобильные земли! Тиберий не желал и слышать об этом, все оберегал свой мир, но это оттого, что у него, старого и немощного, не было больше отваги. Мысль Калигулы летела дальше: он. император, в золотых доспехах встанет во главе своих легионов, с детства любимый солдатами, он поведет их к славным сражениям, он вернется в Рим победителем, невиданный, великолепный триумф! За ним будут идти связанные владыки порабощенных земель, сотни повозок с военной добычей, ликующий римский народ, счастливый и упоенный своим счастьем римский народ будет славить его, как бога Марса…
Размечтались и остальные. Макрон и Луций уже видели себя во главе армий. И перед их глазами возникла картина высших почестей, каких только может достичь римлянин. Авиола же видел свои огромные сундуки, переполненные драгоценным металлом, он видел, как золотое половодье затопляет его дворец и сады. Всюду, всюду золото! И кроме того, Калигула во главе легионов покинет Рим на целые месяцы, а может быть, и навсегда…
Тогда руки римских богачей будут развязаны!
Император осторожно проговорил:
– Твое предложение, дорогой Авиола…
– Отличный план, но, мой Гай! – неучтиво прервал его Макрон.
Император стиснул зубы. Мой Гай! Какая дерзость! Сейчас я сведу с тобой счеты. И он продолжил:
– …Грандиозно. В такой ситуации необходимо обеспечить тылы. Все высшие должности должны занять абсолютно надежные люди. Меня давно заботит Египет. Его наместник Авилий Флакк не снискал моего доверия. Владыка Египта! Какая честь, какая власть! Но Флакк не дорожит ими. У меня есть определенные подозрения. Короче, Флакка я отозвал. А наместником Египта я назначаю самого верного своего слугу – тебя, дорогой Невий!
Макрон был как громом поражен. Отставка! Смещен! Выброшен! Вот она благодарность Калигулы! А ведь это я помог ему достичь власти! В горле у него пересохло, он не мог вымолвить ни слова. Авиола насторожился: что-то странное происходит. Надо осторожненько выждать. Луций покраснел от зависти: наместник Египта! Сильнейший человек после императора. Но это был только первый порыв, Луций быстро понял: он выиграл!
– Тебе самое время теперь готовиться к отъезду, ведь море скоро закроется. – продолжал император. – Послезавтра ты вступишь в Остии на корабль, который уже ждет тебя и готов к отплытию.
Краска вернулась на лицо Макрона. Теперь он видел свое положение в ином свете. Он одним махом избавится от капризов Калигулы. Он станет всевластным господином самой богатой провинции, житницы Рима. Если ему захочется, он сможет уморить Рим голодом. У него будет большая армия.
Через некоторое время он сможет диктовать свою волю самому императору.
Макрон встал и принялся благодарить. Император поднялся:
– Я подумал, что тебе понадобится жена. Вы с Эннией хорошо понимали друг друга. Ради тебя я даю ей развод, вот подтверждение – тебе не придется ехать одному. И Валерию возьми с собой, в Риме ничто не доставило бы ей теперь радости.
Луций просиял. Ах, этот Гай! Он как будто угадал мое тайное желание!
Калигула ласково проводил Макрона к дверям.
Авиола вздохнул:
– О боги, ну и дела!
Луций прошептал:
– Ты поступил бы очень умно, подарив императору десять миллионов на постройку конюшни для Инцитата.
Калигула вернулся. На лице его играла странная, загадочная улыбка, скорее ухмылка, чем улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178