Шестьсот человек против одного. Это бесконечное сражение началось сразу же после того, как он принял от Августа императорский перстень.
Ждали, что он, августовский военачальник, будет заниматься только армией и оставит за ними решение внутренних вопросов. Но Тиберий разгадал их игру: они хотели использовать свою власть для обогащения, для того чтобы, прикрываясь патриотическими речами и фразами, снова и снова увеличивать свои состояния и грабить государство.
«Нет, дорогие! Я получил империю, чтобы удержать ее великой и могущественной. И я не отдам ее на растерзание. Кто кого? Сначала удар нанес я: издал закон против роскоши и закон против прелюбодеяния. Они возмутились. Утверждали, что я ограничиваю свободу Рима. Начали готовиться к выступлению против меня активнее. Был раскрыт первый заговор. Я ответил на это законом, от которого у них дух занялся: закон об оскорблении величества. Падали головы, на освободившиеся кресла в сенате я посадил новых людей, выходцев из низов. Потом они стали бояться Друг друга. И теперь они поддакивают каждому моему слову, униженно ползают передо мной, но их ненависть безгранична».
За стенами виллы бушевал ветер, ломал оголенные ветви деревьев. Внизу рычало море, с грохотом разбиваясь о скалы.
Императору вспомнилась далекая буря: как-то он путешествовал со своим приближенным Сеяном. Они спрятались в пещере, когда началась буря. В пещеру ударила молния, обвалилась скала, посыпались камни. Сеян притянул императора к себе и, наклонившись над ним, телом прикрыл его от падавших камней. Тиберий видел над собой лицо Сеяна, орошенное потом, вздувшиеся жилы на висках и руках, вцепившихся в стену пещеры. Тогда Тиберий встал, крепко обнял Сеяна, дал ему неограниченную власть, доверился ему во всем.
У Сеяна всюду были глаза, он знал все. Все для императора! Под этим лозунгом началось преследование сенаторов. Ни один заговор не остался нераскрытым, ни один бунт не остался безнаказанным. Сеян был на своем месте.
Только пять лет спустя один обвиняемый признался под пытками, что именно Сеян отдал приказ отравить сына Тиберия Друза, что по его приказу умерла Агриппина, вдова Германика, и оба ее старших сына, он сам стоит во главе заговора против Тиберия и мечтает о троне.
Жестоко отомстил отец за потерю сына, император – за измену. С тех пор в стране воцарился страх. Император не верил уже никому. Подозрительность его росла, в каждом он видел врага. Оборотной стороной страха стала жестокость. Он тосковал по родному Риму, но войти в Вечный город не решался. Он не хотел смотреть на лица, которые жаждали только одного: видеть Тиберия в Тибре.
Император упрямо сжал губы: вам придется еще подождать, уважаемые отцы.
Хотя бы еще три года, пока не окрепнет Гемелл!
Макрона клонило ко сну. Тепло расслабило мышцы, веки закрывались сами собой. Он с трудом выпрямился, скрипя чешуйчатым панцирем.
Император очнулся от воспоминаний, посмотрел на взмокшего от жары префекта. Ты не так хитер, как Сеян, подумал Тиберий. Не умеешь заметать следы. И обратился к Нерве, перед которым стояла нетронутая чаша:
– Почему ты не пьешь, мой дорогой?
– Не могу…
– Тебе хуже? Но ты посидишь еще с нами немного, Кокцей? Послушаем новости из Рима. – Император кивнул Макрону.
Макрон стер пот со лба и шеи шелковым платком, промочил горло вином и начал:
– Сенат рассмотрел вопрос о государственных финансах…
– Ого, – иронически заметил Тиберий, – удивительно! Этим сенат занимается не так уж часто.
– В результате обсуждения был составлен проект, который я должен тебе передать: сенат рекомендует, чтобы ты изволил отменить закон, да, именно так, отменить закон об уменьшении налогов и пошлин в провинциях. Они рекомендуют, наоборот, пошлины и налоги существенно увеличить. Это было бы очень выгодно…
– Для их бездонных сундуков! – перебил внезапно Тиберий, – Какие мудрецы это предложили? Республиканцы, не так ли? Пизон, Вилан, Лавиний, Эвазий?
Император встал и начал ходить по комнате, стуча палкой об пол. Макрон с беспокойством следил за ним. Тиберия трясло от негодования. Он остановился около Нервы:
– Вот они, твои славные сенаторы, которых ты постоянно защищаешь. Ты говоришь, что я несправедлив и жесток с ними. А кто они, собственно? Сам видишь – сборище торгашей и ростовщиков. И такие люди смеют управлять государством?
Нерва наблюдал за Тиберием и думал: «Борьба всегда его оживляет. Его радует, что и на этот раз он настоит на своем и вызовет в республиканцах бессильную злобу!»
Император снова начал ходить по комнате.
– Закон не отменю. Пошлины не увеличу! – И иронически добавил:
– Если я хочу иметь шерсть, я не должен сдирать с овцы и шкуру. Достаточно, что я стригу стадо!
Его шаги зазвучали увереннее.
– Двадцать семь миллиардов сестерциев я сэкономил. Наскряжничал, говорят об этом римляне и поносят меня за это. А если будет неурожай, землетрясение, чума, кто тогда поможет? Старый скупердяй с Капри? Ему придется пошарить в казне, отворить двери своих закромов. Не так ли?
– Ты прекрасный хозяин, Тиберий, – заметил Нерва с восхищением.
Император взволнованно обратился к нему:
– Ты это понимаешь, Кокцей. Десятки лет я забочусь о государственной казне и стараюсь, чтобы росли запасы. Империя должна иметь твердую финансовую базу. Поэтому я не позволю ее подрывать и обдирать провинции.
Государство нуждается в постоянных доходах.
Макрон шнырял глазами, он был недоволен, что ничего не мог возразить.
– Что у тебя еще, Невий? – спросил Тиберий.
– Германские племена напали на наши лагеря на Дунае. Как тебе известно, туда был послан легион с Альбы-Лонги. Но это новобранцы. Шестой сирийский уже вернулся в Рим, и я бы рекомендовал отправить его тоже на север…
– Ай-яй-яй, а зачем, мой префект?
Макрона задел насмешливый тон императора. Размахивая руками, он продолжал:
– В этом кроется большая опасность, император. Если варвары прорвут в нескольких местах границу империи и проникнут в наши провинции, туземцы могут к ним присоединиться. Орды варваров ринутся на Рим через Альпы. О Геркулес! Мы не можем допустить, чтобы война велась на нашей территории!
Тиберий внимательно следил за речью Макрона и внезапно прервал его:
– Кто это тебя надоумил, Макрон? Неужели все сам?
Макрон смутился. Не может же он назвать сенаторов, которые обещали ему огромную сумму, если он устроит им поход на Дунай. Он вытер мокрый лоб и уклонился от ответа:
– Ты подозреваешь меня зря, мой господин. Я сообщаю тебе только то, что принес посол из Лавриака и что сенат предлагает тебе на утверждение.
На этот раз это не обычная пограничная стычка. Это похоже на войну.
– Война! – Словом и взглядом император будто выстрелил в Макрона:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
Ждали, что он, августовский военачальник, будет заниматься только армией и оставит за ними решение внутренних вопросов. Но Тиберий разгадал их игру: они хотели использовать свою власть для обогащения, для того чтобы, прикрываясь патриотическими речами и фразами, снова и снова увеличивать свои состояния и грабить государство.
«Нет, дорогие! Я получил империю, чтобы удержать ее великой и могущественной. И я не отдам ее на растерзание. Кто кого? Сначала удар нанес я: издал закон против роскоши и закон против прелюбодеяния. Они возмутились. Утверждали, что я ограничиваю свободу Рима. Начали готовиться к выступлению против меня активнее. Был раскрыт первый заговор. Я ответил на это законом, от которого у них дух занялся: закон об оскорблении величества. Падали головы, на освободившиеся кресла в сенате я посадил новых людей, выходцев из низов. Потом они стали бояться Друг друга. И теперь они поддакивают каждому моему слову, униженно ползают передо мной, но их ненависть безгранична».
За стенами виллы бушевал ветер, ломал оголенные ветви деревьев. Внизу рычало море, с грохотом разбиваясь о скалы.
Императору вспомнилась далекая буря: как-то он путешествовал со своим приближенным Сеяном. Они спрятались в пещере, когда началась буря. В пещеру ударила молния, обвалилась скала, посыпались камни. Сеян притянул императора к себе и, наклонившись над ним, телом прикрыл его от падавших камней. Тиберий видел над собой лицо Сеяна, орошенное потом, вздувшиеся жилы на висках и руках, вцепившихся в стену пещеры. Тогда Тиберий встал, крепко обнял Сеяна, дал ему неограниченную власть, доверился ему во всем.
У Сеяна всюду были глаза, он знал все. Все для императора! Под этим лозунгом началось преследование сенаторов. Ни один заговор не остался нераскрытым, ни один бунт не остался безнаказанным. Сеян был на своем месте.
Только пять лет спустя один обвиняемый признался под пытками, что именно Сеян отдал приказ отравить сына Тиберия Друза, что по его приказу умерла Агриппина, вдова Германика, и оба ее старших сына, он сам стоит во главе заговора против Тиберия и мечтает о троне.
Жестоко отомстил отец за потерю сына, император – за измену. С тех пор в стране воцарился страх. Император не верил уже никому. Подозрительность его росла, в каждом он видел врага. Оборотной стороной страха стала жестокость. Он тосковал по родному Риму, но войти в Вечный город не решался. Он не хотел смотреть на лица, которые жаждали только одного: видеть Тиберия в Тибре.
Император упрямо сжал губы: вам придется еще подождать, уважаемые отцы.
Хотя бы еще три года, пока не окрепнет Гемелл!
Макрона клонило ко сну. Тепло расслабило мышцы, веки закрывались сами собой. Он с трудом выпрямился, скрипя чешуйчатым панцирем.
Император очнулся от воспоминаний, посмотрел на взмокшего от жары префекта. Ты не так хитер, как Сеян, подумал Тиберий. Не умеешь заметать следы. И обратился к Нерве, перед которым стояла нетронутая чаша:
– Почему ты не пьешь, мой дорогой?
– Не могу…
– Тебе хуже? Но ты посидишь еще с нами немного, Кокцей? Послушаем новости из Рима. – Император кивнул Макрону.
Макрон стер пот со лба и шеи шелковым платком, промочил горло вином и начал:
– Сенат рассмотрел вопрос о государственных финансах…
– Ого, – иронически заметил Тиберий, – удивительно! Этим сенат занимается не так уж часто.
– В результате обсуждения был составлен проект, который я должен тебе передать: сенат рекомендует, чтобы ты изволил отменить закон, да, именно так, отменить закон об уменьшении налогов и пошлин в провинциях. Они рекомендуют, наоборот, пошлины и налоги существенно увеличить. Это было бы очень выгодно…
– Для их бездонных сундуков! – перебил внезапно Тиберий, – Какие мудрецы это предложили? Республиканцы, не так ли? Пизон, Вилан, Лавиний, Эвазий?
Император встал и начал ходить по комнате, стуча палкой об пол. Макрон с беспокойством следил за ним. Тиберия трясло от негодования. Он остановился около Нервы:
– Вот они, твои славные сенаторы, которых ты постоянно защищаешь. Ты говоришь, что я несправедлив и жесток с ними. А кто они, собственно? Сам видишь – сборище торгашей и ростовщиков. И такие люди смеют управлять государством?
Нерва наблюдал за Тиберием и думал: «Борьба всегда его оживляет. Его радует, что и на этот раз он настоит на своем и вызовет в республиканцах бессильную злобу!»
Император снова начал ходить по комнате.
– Закон не отменю. Пошлины не увеличу! – И иронически добавил:
– Если я хочу иметь шерсть, я не должен сдирать с овцы и шкуру. Достаточно, что я стригу стадо!
Его шаги зазвучали увереннее.
– Двадцать семь миллиардов сестерциев я сэкономил. Наскряжничал, говорят об этом римляне и поносят меня за это. А если будет неурожай, землетрясение, чума, кто тогда поможет? Старый скупердяй с Капри? Ему придется пошарить в казне, отворить двери своих закромов. Не так ли?
– Ты прекрасный хозяин, Тиберий, – заметил Нерва с восхищением.
Император взволнованно обратился к нему:
– Ты это понимаешь, Кокцей. Десятки лет я забочусь о государственной казне и стараюсь, чтобы росли запасы. Империя должна иметь твердую финансовую базу. Поэтому я не позволю ее подрывать и обдирать провинции.
Государство нуждается в постоянных доходах.
Макрон шнырял глазами, он был недоволен, что ничего не мог возразить.
– Что у тебя еще, Невий? – спросил Тиберий.
– Германские племена напали на наши лагеря на Дунае. Как тебе известно, туда был послан легион с Альбы-Лонги. Но это новобранцы. Шестой сирийский уже вернулся в Рим, и я бы рекомендовал отправить его тоже на север…
– Ай-яй-яй, а зачем, мой префект?
Макрона задел насмешливый тон императора. Размахивая руками, он продолжал:
– В этом кроется большая опасность, император. Если варвары прорвут в нескольких местах границу империи и проникнут в наши провинции, туземцы могут к ним присоединиться. Орды варваров ринутся на Рим через Альпы. О Геркулес! Мы не можем допустить, чтобы война велась на нашей территории!
Тиберий внимательно следил за речью Макрона и внезапно прервал его:
– Кто это тебя надоумил, Макрон? Неужели все сам?
Макрон смутился. Не может же он назвать сенаторов, которые обещали ему огромную сумму, если он устроит им поход на Дунай. Он вытер мокрый лоб и уклонился от ответа:
– Ты подозреваешь меня зря, мой господин. Я сообщаю тебе только то, что принес посол из Лавриака и что сенат предлагает тебе на утверждение.
На этот раз это не обычная пограничная стычка. Это похоже на войну.
– Война! – Словом и взглядом император будто выстрелил в Макрона:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178