— За чем же остановка?.. Или, может, не родилась еще та счастливица?
— Эх, хозяюшка, не простая это штука! Недаром говорится: женитьба что лотерея. Все равно, дескать, что тащишь из мешка, полного змей, среди которых всего один угорь! И вот смотри угадай, ухвати того угря... Трудная штука, хозяюшка, вот и побаиваешься.
— Ахти, господин Вукадин, как это вы говорите! Кого же мой Сотир из мешка вытащил?! Неужто змею, горе мне?!
— Конечно, угря, хозяюшка,— успокаивает ее Вукадин.
— Хе-хе,— смеется Сотир,— маленечко и змея, правда водяная, и ужалит, так не опасно.
— Мало того, хозяюшка, пусть мне даже повезет, и я вытащу угря, так опять беда: я бедняк, она голь
1 Род пирога (искаженное нем,).
перекатная — значит, из одного нищего сделаем по меньшей мере двух!
— Да знаю я, господин Вукадин,— замечает трактирщица,— но дело-то осложняется, о девушке начинают судачить.
— Что верно, то верно, второй год уже пошел. В город, когда хочешь, а из города, когда пустят, говорит старая пословица; но не легко лезть в трепаную книгу должников.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой рассказано, чем в конце концов завершилась борьба между разумом и сердцем Вукадина, как прошли просины, обручение и свадьба, и притом все это до указа, и как, наконец, Вукадин, «посеяв ветер, пожал бурю»
И подобно тому как размышлял Вукадин, так же точно размышляли и в Дарином доме. Дара рано лишилась отца и осталась на попечении матери, помогал Румене и брат, которого мы уже представили читателям раньше, пенсионер Настас, тот самый, что по целым дням сидел в кофейне, ничего не заказывая, читал вслух газеты, рассказывал всем известные анекдоты о Мехтер-баше, ругал кофе, который подавали в кофейне, давал кельнерам советы и, наконец, сворачивал бумажные трубочки и чистил ими свой огромный янтарный мундштук. Дара причиняла немало беспокойства всему семейству — уж слишком затянулось ее девичество. С каждым годом дядя и мать тревожились все сильнее. Только и отдыхали душой во время постов, когда не было свадеб, напоминавших им о Даре. И с каждым годом становились в своих требованиях к Дариной партии уступчивей.
— Я всегда говорил,— твердил то и дело Настас сестре,— что девушка престранное и забавное создание. Я так считаю: одно дело девица, а иное дело, скажем к примеру, янтарный или пенковый мундштук. Но кому толковать! Пенковый мундштук, чем больше из него куришь и чем он старше, тем лучше и, как говорится, драгоценнее; а девушка, чем старше — тем хуже и цена ей меньше! Но кому говорить?! Слушай, Румена, отдай дочку, покуда на нее спрос (а это долго не продержится)! «Как можно! Мелкий чиновник... мелочной торговец, зеленщик»,— уверяла ты. Однако так или иначе, голубушка, избавь дом от хлопот; ежели уж нашелся такой болван, отдай ему немедля, и пусть себе морочит с ней голову! Это ничего, что мелкий служащий или торговец, не на веки же вечные. Одни уходят на пенсию, другие — идут в гору, одни разоряются, другие богатеют. Помню я времена, когда все наши теперешние первые торговцы таскали на собственном горбу товар с главного рынка, из больших магазинов, а сейчас торгуют с Будапештом, с Веной и им привозят по пятнадцать ломовых подвод с товаром из Белграда! А скольких нынешних толстых начальников и министров я помню, когда они были еще тонки, как ореховый чубук, обедать — пообедает, а вместо ужина отправляется на прогулку, и вот помаленьку стали большими и известными людьми! Но тогда ты и слышать ни о ком из них не хотела! «Не отдам,— кобенилась ты,— меньше, чем за майора! Молода, может еще немного в невестах посидеть. Ежели я молодой замуж вышла,— говорила ты,— и в девушках не нагулялась, пусть она повеселится и за себя, и за меня, и за свою покойную бабушку!» Вот и получай!
— Ну, и этому, слава богу, приходит конец! Сватают ее.
— Сватает ее Вукадин! Практикант! Нечего сказать! Прекрасная партия! Это мы и десять лет назад могли иметь. Как в стихах говорится: «С генерала докатилась до капрала!»
— Ну хорошо, не останется же он на веки вечные практикантом.
— А я и не говорю, что останется. Не такие ослы идут в гору, а ему и сам бог велел. Но подумай, как он себя ведет?! Уже судачат насчет девушки, а он уперся и торгуется! Подавай, дескать, ему сто пятьдесят непро-битых дукатов, да еще добейся ему чина, тогда он согласен! Сначала, мол, чин, а потом свадьба. Вместо того чтобы нам с него требовать, он требует с нас!!! Дубина стоеросовая, разбойник!
— Ну, что сейчас поделаешь!
— Оно, конечно, ждать не приходится.
— А ты постарайся, похлопочи за него.
— Похлопотать-то я похлопочу. Но трудно будет. Все уверяют, что он смекалист только, когда дело касается его самого, а на службе туп, и его все обгоняют. Но чуть разговор пойдет о суточных, или о бакшише и тому подобном, тут он, говорят, настоящая лиса! И вот что я хочу еще тебе сказать. Добавлю я, при всей своей бедности, к приданому Дары еще тридцать золотых
и пусть сыграют свадьбу до указа. А потом мы уж все похлопочем, когда он, как говорится, станет нашим, ибо каков ни есть, а все-таки наш будет.
— Подумать только! — жаловалась Румена.— Третий год как тянет. Вот уж начался рождественский пост, а там не успеешь оглянуться — рождество пройдет, и станут ходить сваты, у меня так сердце и екает — жаль дитятко! Вянет, сохнет, бедняжка, точно айва на буфете. Уже и на свадьбы не ходит. «Не хочется, мама»,— говорит. А я молчу, потому что знаю, отчего это.
— Хорошо, хорошо, завтра же я напишу злодею и поговорю с Дарой. А чин до женитьбы ему ни в коем случае нельзя добывать, ведь он, разбойник, чего доброго, пойдет на попятный в погоне за лучшей партией!
— Да уж пожалуйста! Увядает с каждым днем,— твердила свое Румена, провожая Настаса.
На другой день Вукадин получил два письма, оба приятного содержания. В первом содержалось известное уже предложение Настаса и напоминание, что это решение окончательное: указ может последовать только после свадьбы, так как это единственная гарантия, что Вукадин действительно женится на Даре. Второе письмо было от Дары.
Письмо гласило:
Уважаемый г. Вукадин!
Знаю, что, получив это письмо и прочитав его, Вы удивитесь, ибо не пристало мне писать мужчине, а пишу Вам потому, что нахожусь в очень тяжелом состоянии, ведь я, несчастная, непрестанно думаю о Вас, а Вы меня и наш дом избегаете и не приходите, как раньше, а это обижает меня и огорчает мою мать. Она мне говорит: «Обманул тебя г. Вукадин»,— а я твержу: «Нет, мама, у него нет официального указа, потому и не может»,— на сердце же у меня камень, сама не верю, что говорю, а Вы прикидываетесь непонимающим, подруги смеются надо мной, уверяют, будто Вы в последнее время вздыхаете по Тичиной Радойке, а обо мне и думать позабыли, потому что она богатая, а я бедная, у меня нет ничего, кроме девичьей чести, а о Вас я думаю так, как сказала когда-то еще в начале, только Вы переменили мнение обо мне, должно быть потому, что я провинциалка, но тут я не виновата, не могу я стать столичной франтихой в шляпке по новейшей моде, впрочем, здесь, в провинции,
я не из последних и, кстати, Вам было известно, что я провинциалка, значит, не следовало и начинать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51