Комната была очень большой, северянину сразу бросилась в глаза статуя могучего жеребца в натуральную величину, отлитая из меди. Конь был как живой, и если бы не глаза из драгоценных камней, казалось, зверь сейчас заржет, вскидывая голову и кося на вошедших алым глазом. Тени у ноздрей двинулись, будто конь вздохнул. Толстый слой пыли покрывал статую, но, несмотря на это, медь совсем не позеленела. Это было не единственным чудом: волшебные зеркала, магическое оружие — всякой всячины было навалом. Эти вещи можно было перебирать годами и не рассмотреть всего, но Хога вдруг будто с ног до головы окатили холодной водой, как враждебный взгляд из темноты...
Он двинулся в направлении угрозы. Однако Эфрин опередила его, она откинула ткань с постамента, и северянин невольно отшатнулся.
— Что это?
Эфрин осторожно взяла в руки меч. Он был совсем маленьким, очень похожим на зеленый меч принцессы. Эфрин держала его двумя руками, но Хогу на миг показалось, что она держит в руках целый мир. Очень медленно девушка вытащила меч из ножен. Лезвие было абсолютно черным.
— Это Светлый меч! Самое страшное оружие нашего мира, он сотрясает миры только одним своим существованием.
На лезвии рядом с гардой кусочками янтаря был выложен единорог на фоне заходящего солнца.
— Но он же черный!
— Так его назвали за то, что он сделан из света.
Помимо воли рука северянина поднялась, и пальцы коснулись лезвия. Меч был обжигающе холодным, но тут же жар льда сменился жаром огня, и меч вспыхнул, как меленькое солнце, ослепив людей.
Когда Хог проморгался, Эфрин уже накрывала постамент тканью.
— Светлый меч признал тебя.
—???
— Не только ты питаешь слабость к кельди, видимо, это наследственная черта. Был у нас один предок, что влюбился в Хозяйку света, — Хог мысленно присвистнул. — Звали ее Раэль, или, если по-нейтрингски, — Ривал.
— Свеча?
Эфрин кивнула, продолжая рассказ.
— Ривал тоже полюбила странного смертного с серыми глазами. Ты догадываешься, о ком я говорю?
— Кто же не знает сказок о первом нейтринге! — вдруг Хог встрепенулся. — Так ты хочешь сказать, что нашим предком был сам Арвур?
— Да. У Арвура и Ривал было четверо детей. Старшая — Крэлла — унаследовала способности матери управлять стихиями и стала Хозяйкой ветра, вторая сестра — Сенестаэлла — больше тянулась к лесам и животным, она единственная из всех унаследовала серые глаза отца, ее так и прозвали Сероглазкой, она стала Лесной хозяйкой. Инрис, — принцесса положила ладонь на рукоять своего зеленого меча, — принадлежала ей. Младшие — близнецы Манул и Манкри, — оказались не так могущественны, о Мануле вообще не известно ничего, кроме того, что он был охотником. А Манкри... ей достался талант матери — повелевать светом, и она сделала единственный, казалось, в те времена правильный поступок, создала Светлый меч. Если бы она знала, сколько горя принесет эта вещь. Ведь, как оказалось, меч нейтрален по своей сути и может служить как добру, так и злу. Но в самой его природе затаился какой-то ущерб, он похож на все волшебные мечи, страшная сила, заключенная в мече сводит с ума того, кто им владеет, в человеке пробуждаются самые низменные чувства, и остается только одна святыня — Светлый меч. Правда, Манкри наложила еще одно заклинание на меч, его настоящей владелицей может стать только женщина человеческого рода, я не знаю всех условий, но ей меч станет великим соратником и защитником. Тем же, кто состоит в родстве с самой Манкри, меч причинить вреда не может, но и служить не хочет.
— А появлялись хоть раз такие владелицы?
— О, и не раз. Такой была моя прабабушка, принцесса Невирен, может, слышал? Та, что сбежала в Странные леса.
Хог кивнул. Они уже выбрались из подземелий и теперь шли галереей к башенке принцессы. Упоминание о Странных лесах напомнило Хогу о том, что он хотел спросить о своей матери.
— А наши родители?
Эфрин рассказала то, что знала, но это было почти точным повторением рассказа Вельрана.
Хог задумчиво покрутил серебряное колечко на мизинце.
— Так-таки больше никто не слышал о моей матери.
— Мама говорила, что отец очень сильно обидел сестру, сердце ее заледенело, и она отказалась от родства с ним, сказав, что раз он отказывается от той части крови, что есть в них обоих, то она отказывается от своей человеческой половины. Я не знаю, каково бы это было, живи отец вместе с нами, — Эфрин потупила взор. — Но иногда мне очень хочется посмотреть ему в глаза! И сказать: «Вот я, Эфрин Ландир, чем же я была плоха для тебя!»
Хог поперхнулся и замер, глядя вытаращенными глазами на принцессу. Узор на разбитой чашке сложился воедино!
— Знаешь, Эфрин! — проговорил северянин, немного успокаиваясь. — Я знаком с твоим отцом.
Маленькая сероглазая женщина с длинными рыжими волосами, чем-то похожая на растрепанного воробушка, улыбалась, глядя с картины на своих прапра... внуков, ладонь ее возлежала на рукояти зеленого меча, а на указательном пальце правой руки сверкало серебряное кольцо.
Эфрин тоскливо вздохнула и постучала пальцем по меркнущему камню в браслете, тот мигнул и нехотя вновь засветился.
— Может, буря уже кончилась?
— Нет, такие бури за три часа не заканчиваются. Она может бушевать и день и неделю.
— Но в любом случае нам нужно отсюда выбираться, неделю мы так не просидим, — Эфрин пошевелилась — колено северянина впивалось ей в бок — и чуть не заехала локтем Хогу по носу. Девушка встрепенулась: — А что, если нам попробовать идти так, укрывшись плащом?
Северянин покачал головой.
— Ничего не получится, там небось сугробов намело по уши, мы просто увязнем. Вот был бы у нас один из тех коней, что может не проваливаясь скакать по снегу...
— А это идея, — загорелась принцесса.
— Но где такого коня взять, не из снега же вылепить?
— А что? Снег очень даже хороший материал! — Эфрин выпростала руки из-под плаща и, пошарив снаружи, достала огроменный снежок. Пальцы ее покраснели, но принцесса была очень довольна — снег мокрый, должно хорошо получиться!
Северянин недоуменно наблюдал за действиями сестры, сомневаясь в ее здравом рассудке.
Эфрин лепила из снега коня. Получалось у нее и в самом деле хорошо. Конь выходил стройный и тонконогий с длинной гибкой шеей и аккуратной маленькой головой, только уши вот никак не лепились, получаясь то лопоухими, как у коровы, то маленькими и округлыми, как у мыши. Девушка все мучилась и мучилась с этими ушами, а снег уже начал подтаивать в ее теплых руках.
— Ладно, фиг с ними, с ушами, и так сойдет, не жить же ему с ними!
Эфрин умудрилась вытащить Инрис из ножен и чиркнула себя по пальцу, меч протестующее сверкнул. Алая капля крови упала на снежного коня.
Хог с ужасом смотрел на то, что маленькая фигурка зашевелилась и спрыгнула с ладони Эфрин ей на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147