– На экране монитора возник логотип фирмы, который я уже видел на табличке у входа в Нобелевский фонд: чёрный прямоугольник с надписью и тремя красными точками. – И мне ничего не стоило, просто для удовольствия, встроить в каждую программу по маленькому потайному входу. На всякий случай.
– Я… просто не знаю, у меня нет слов, – признался я. Пальцы Димитрия запорхали по клавиатуре. Он самый быстрый наборщик, какого я только встречал в жизни.
– Скажи спасибо моей гениальности. И зажми большой палец на удачу, чтобы этот потайной вход ещё функционировал… а, уже не надо. Я уже внутри, видишь? Осталось только кликнуть мышкой, и все сигналы тревоги из Нобелевского фонда уйдут в пустоту.
Глава 43
– Никаких имён! – предостерегающе пискнул голос Димитрия в трубке. По части телефонов и возможных прослушек он был, пожалуй, ещё параноидальнее, чем я.
– А разве я назвал какое-нибудь имя? – прошептал я в ответ, снимая с плеч рюкзак и откидывая его верхний клапан. Там была ручная дрель с приводом от батареи и дорогой электронный прибор для расшифровки кодов, который в Швеции можно легально купить и продать, но запрещено использовать.
– Нет. Но ты же сумасшедший, так что лучше перестраховаться.
– Спасибо. Итак, что там? Я могу приступить к работе? – Кодовый замок, по моей оценке, был произведён либо фирмой WST – Wang Security Technologies, которая находилась в Лос-Анджелесе и была одним из крупнейших поставщиков охранных систем для тюрем, – либо, что вероятнее, фирмой muTronic, голландско-немецким производителем высококачественных охранных устройств, которые довольно часто осложняли мне жизнь. Чтобы быть готовым к обоим вариантам, мне предстояло сначала просверлить дыру слева от замка, чуть выше кнопки 7, и при помощи маленького крючка выудить определённый многожильный провод. С которым и разберётся потом нелегальным образом прибор для расшифровки кодов.
– Момент, погоди… – послышалось из эфира. Секунды проходили в тягучем молчании. – О'кей. Я всё сделал. Теперь сигнал тревоги переключён на молчание.
– Спасибо, – сказал я и уже хотел отсоединиться, но Димитрий воскликнул:
– Постой! У меня тут есть кое-что для тебя.
– Да?
– Они расширили систему. И ввели в неё поле под названием «Актуальные коды доступа». Хочешь попробовать, прежде чем приступить к нанесению ущерба имуществу?
– Говори скорее. – Кажется, он считал, что мне нечего делать, кроме как болтать по телефону.
– Код такой: 5-2-3-8, а потом «решётка».
Я нажал соответствующие кнопки. Ничего не произошло. А то было бы уж слишком хорошо.
– Негатив, – сказал я. – Наверняка это срабатывает только вместе с карточкой на главном входе. А без карточки мне этот код ничего не…
– Стоп, я ошибся, последняя цифра не восемь. Они просто применили странный шрифт. Это ноль. Попробуй ещё раз: 5-2-3-0, «решётка».
Я попробовал ещё раз, и…
– Есть! – сказал я. Со сдержанным щелчком дверь открылась. Навстречу мне устремилось приятное тепло. – Ты гений.
– Сам знаю. Желаю тебе приятно провести время и потом спокойной ночи! – И он отключился.
Я тоже отключил свой телефон и положил его в карман куртки. Осторожно раскрыл стеклянную дверь пошире. Вытер платком дно рюкзака и поставил его внутри помещения на пол. Потом стянул ботинки, ступил на холодный каменный пол, достал пластиковый пакет, завернул в него ботинки и сунул в рюкзак. Незачем оставлять следы, раз уж мне так удачно удалось проникнуть внутрь.
Я удостоверился, что дверь открывается изнутри без проблем, и закрыл её.
И вот наступил момент, когда надо остановиться и всеми шестью чувствами вслушаться в темноту. Достаточно нескольких секунд, чтобы начать ощущать всё здание в целом, его стены, помещения, атмосферу в них, возможные опасности. Все чувства обострились до предела, как у хищного зверя во враждебном окружении: теперь можно было сделать первый шаг.
В конце коридора я не смог удержаться и посветил фонариком на бюст Нобеля. Вид у Альфреда Бернарда Нобеля был страдальческий, чуть ли не испуганный. Я снова выключил фонарь, пока мои глаза не успели привыкнуть к свету, и повернул налево.
Кованая решётка на замке. Две минуты работы с отмычками, и я смог осторожно отодвинуть её в сторону. Я раскрыл её полностью и так оставил: испытанный приём. Если, против ожидания, всё же кто-то явится, он самое большее подумает, что человек, покидавший здание последним, просто забыл закрыть решётку. Полуотворённая решётка, напротив, вызвала бы подозрения. Есть ситуации, когда это маленькое различие может оказаться решающим.
По лестнице вверх, ещё одна дверь, за ней холл старинного офиса. Пахло сигаретным дымом. Я посветил на стены, пальцами в перчатках охватывая конус света так, чтобы оттуда выходил лишь тонкий лучик толщиной с карандаш. Фотографии в массивных рамах, старые гравюры, карандашные рисунки под стеклом. Вдоль стен мебель тёмного дерева в стиле неоклассицизма; столики у стен и стулья я, как любитель, отнёс бы к густавианскому стилю. Всё прибрано и чисто, как в музее.
Я шёл по коридору, и таблички на дверях подтверждали мои предположения по планировке здания. Замок на двери в кабинет исполнительного директора задержал меня почти на двадцать минут, и потом я наконец очутился в святая святых.
Однако обыск письменных столов и документов не дал ничего, что навело бы на подозрения. Большинство бумаг отражали детали инвестиций капитала фонда, остальное касалось размещения лауреатов в Гранд-отеле: распорядок и распоряжения для тамошней охраны, счета из отеля, список с датами, временем прилёта и отлёта, номерами рейсов и тому подобное. Ни малейшего указания на то, что фонд в какой бы то ни было форме замешан в историю с похищением Кристины.
Нет. Нобелевский фонд тоже был лишь жертвой тех, кто всё это запланировал и осуществил. Я с самого начала мог об этом догадаться.
Так что же привело меня сюда? Моя интуиция молчала. Я встал, вернулся к витрине, в которой лежали грамоты и шкатулки с медалями. Поставил фонарь на верхний край витрины, достал одну из тяжёлых кожаных папок и раскрыл её. Это была Нобелевская премия по физике, которую в этом году разделили двое учёных, из США и из Японии. Грамота предназначалась для японца, большая, красочно оформленная каллиграфом, с нобелевской печатью и двумя подписями. Оставалось ещё три дня до того момента, когда он получит эту папку из рук короля. Я вернул её на место и открыл одну из больших тёмно-красных шкатулок. На золотой медали был отчеканен профиль Альфреда Нобеля и годы его рождения и смерти. Так вот он каков, святой Грааль науки. Ни пылинка, ни отпечаток пальца не оскверняли безупречную полировку. Я вынул медаль из углубления, что было не так просто сделать в перчатках, и повернул её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Я… просто не знаю, у меня нет слов, – признался я. Пальцы Димитрия запорхали по клавиатуре. Он самый быстрый наборщик, какого я только встречал в жизни.
– Скажи спасибо моей гениальности. И зажми большой палец на удачу, чтобы этот потайной вход ещё функционировал… а, уже не надо. Я уже внутри, видишь? Осталось только кликнуть мышкой, и все сигналы тревоги из Нобелевского фонда уйдут в пустоту.
Глава 43
– Никаких имён! – предостерегающе пискнул голос Димитрия в трубке. По части телефонов и возможных прослушек он был, пожалуй, ещё параноидальнее, чем я.
– А разве я назвал какое-нибудь имя? – прошептал я в ответ, снимая с плеч рюкзак и откидывая его верхний клапан. Там была ручная дрель с приводом от батареи и дорогой электронный прибор для расшифровки кодов, который в Швеции можно легально купить и продать, но запрещено использовать.
– Нет. Но ты же сумасшедший, так что лучше перестраховаться.
– Спасибо. Итак, что там? Я могу приступить к работе? – Кодовый замок, по моей оценке, был произведён либо фирмой WST – Wang Security Technologies, которая находилась в Лос-Анджелесе и была одним из крупнейших поставщиков охранных систем для тюрем, – либо, что вероятнее, фирмой muTronic, голландско-немецким производителем высококачественных охранных устройств, которые довольно часто осложняли мне жизнь. Чтобы быть готовым к обоим вариантам, мне предстояло сначала просверлить дыру слева от замка, чуть выше кнопки 7, и при помощи маленького крючка выудить определённый многожильный провод. С которым и разберётся потом нелегальным образом прибор для расшифровки кодов.
– Момент, погоди… – послышалось из эфира. Секунды проходили в тягучем молчании. – О'кей. Я всё сделал. Теперь сигнал тревоги переключён на молчание.
– Спасибо, – сказал я и уже хотел отсоединиться, но Димитрий воскликнул:
– Постой! У меня тут есть кое-что для тебя.
– Да?
– Они расширили систему. И ввели в неё поле под названием «Актуальные коды доступа». Хочешь попробовать, прежде чем приступить к нанесению ущерба имуществу?
– Говори скорее. – Кажется, он считал, что мне нечего делать, кроме как болтать по телефону.
– Код такой: 5-2-3-8, а потом «решётка».
Я нажал соответствующие кнопки. Ничего не произошло. А то было бы уж слишком хорошо.
– Негатив, – сказал я. – Наверняка это срабатывает только вместе с карточкой на главном входе. А без карточки мне этот код ничего не…
– Стоп, я ошибся, последняя цифра не восемь. Они просто применили странный шрифт. Это ноль. Попробуй ещё раз: 5-2-3-0, «решётка».
Я попробовал ещё раз, и…
– Есть! – сказал я. Со сдержанным щелчком дверь открылась. Навстречу мне устремилось приятное тепло. – Ты гений.
– Сам знаю. Желаю тебе приятно провести время и потом спокойной ночи! – И он отключился.
Я тоже отключил свой телефон и положил его в карман куртки. Осторожно раскрыл стеклянную дверь пошире. Вытер платком дно рюкзака и поставил его внутри помещения на пол. Потом стянул ботинки, ступил на холодный каменный пол, достал пластиковый пакет, завернул в него ботинки и сунул в рюкзак. Незачем оставлять следы, раз уж мне так удачно удалось проникнуть внутрь.
Я удостоверился, что дверь открывается изнутри без проблем, и закрыл её.
И вот наступил момент, когда надо остановиться и всеми шестью чувствами вслушаться в темноту. Достаточно нескольких секунд, чтобы начать ощущать всё здание в целом, его стены, помещения, атмосферу в них, возможные опасности. Все чувства обострились до предела, как у хищного зверя во враждебном окружении: теперь можно было сделать первый шаг.
В конце коридора я не смог удержаться и посветил фонариком на бюст Нобеля. Вид у Альфреда Бернарда Нобеля был страдальческий, чуть ли не испуганный. Я снова выключил фонарь, пока мои глаза не успели привыкнуть к свету, и повернул налево.
Кованая решётка на замке. Две минуты работы с отмычками, и я смог осторожно отодвинуть её в сторону. Я раскрыл её полностью и так оставил: испытанный приём. Если, против ожидания, всё же кто-то явится, он самое большее подумает, что человек, покидавший здание последним, просто забыл закрыть решётку. Полуотворённая решётка, напротив, вызвала бы подозрения. Есть ситуации, когда это маленькое различие может оказаться решающим.
По лестнице вверх, ещё одна дверь, за ней холл старинного офиса. Пахло сигаретным дымом. Я посветил на стены, пальцами в перчатках охватывая конус света так, чтобы оттуда выходил лишь тонкий лучик толщиной с карандаш. Фотографии в массивных рамах, старые гравюры, карандашные рисунки под стеклом. Вдоль стен мебель тёмного дерева в стиле неоклассицизма; столики у стен и стулья я, как любитель, отнёс бы к густавианскому стилю. Всё прибрано и чисто, как в музее.
Я шёл по коридору, и таблички на дверях подтверждали мои предположения по планировке здания. Замок на двери в кабинет исполнительного директора задержал меня почти на двадцать минут, и потом я наконец очутился в святая святых.
Однако обыск письменных столов и документов не дал ничего, что навело бы на подозрения. Большинство бумаг отражали детали инвестиций капитала фонда, остальное касалось размещения лауреатов в Гранд-отеле: распорядок и распоряжения для тамошней охраны, счета из отеля, список с датами, временем прилёта и отлёта, номерами рейсов и тому подобное. Ни малейшего указания на то, что фонд в какой бы то ни было форме замешан в историю с похищением Кристины.
Нет. Нобелевский фонд тоже был лишь жертвой тех, кто всё это запланировал и осуществил. Я с самого начала мог об этом догадаться.
Так что же привело меня сюда? Моя интуиция молчала. Я встал, вернулся к витрине, в которой лежали грамоты и шкатулки с медалями. Поставил фонарь на верхний край витрины, достал одну из тяжёлых кожаных папок и раскрыл её. Это была Нобелевская премия по физике, которую в этом году разделили двое учёных, из США и из Японии. Грамота предназначалась для японца, большая, красочно оформленная каллиграфом, с нобелевской печатью и двумя подписями. Оставалось ещё три дня до того момента, когда он получит эту папку из рук короля. Я вернул её на место и открыл одну из больших тёмно-красных шкатулок. На золотой медали был отчеканен профиль Альфреда Нобеля и годы его рождения и смерти. Так вот он каков, святой Грааль науки. Ни пылинка, ни отпечаток пальца не оскверняли безупречную полировку. Я вынул медаль из углубления, что было не так просто сделать в перчатках, и повернул её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126