Я смотрел на него, задумавшись на какой-то момент, что за история таится за этим трагическим существованием, что довело его до того, что он упёрся в эту болезненную точку зрения.
Вместе с тем я нашёл себе извращённое утешение в том, что не один пребываю в своём ужасе. Мир был в руках сатаны. Я бы никогда не дошёл до того, чтобы применить такую символику, но в принципе она выражала именно то, что я чувствовал всю мою жизнь.
И всё же надо было как-то отвязаться от него.
Я благоговейно закрыл альбом и протянул его владельцу.
– Я понял, кто вы, Толлар Лильеквист. Но лучше не обсуждать это, и будет лучше, чтобы нас не видели вместе. У стен тоже есть уши, соглядатаи врага таятся повсюду. Каждый из нас должен вести свою борьбу как может, своими средствами.
Он посмотрел на меня, вытаращив глаза, прижал альбом к груди и кивнул, просияв.
– Вы правы, – прошептал он. – Вы абсолютно правы. Об этом я никогда не думал, но теперь… да, да… именно. – Он поднял палец. – Каждый своими средствами. Да, вот именно.
И с последним заговорщицким взглядом он встал, пошёл к двери и исчез так же, как появился.
Я закрыл глаза и навзничь упал на кровать. На мгновение воцарилась полная тишина, даже на улице.
Я всегда без труда умел обращаться с людьми, у которых был какой-то заскок, это умение было особенно ценно в тюрьме, где людей с заскоками пруд пруди. В принципе, это легко. Чем одержимее человек, тем предсказуемей он функционирует. Надо только понять, на какой тон, на какие слова, на какие сигналы и в какую сторону он двинется, и потом можно им управлять. Если в нужный момент нажать на нужную кнопку, с ним вообще больше не будет никаких проблем.
Но как раз сейчас я чувствовал бы себя куда менее потерянным, если бы рядом было хоть одно существо, настоящий собеседник, с которым можно было бы поговорить, – а не робот, управляемый простыми манипуляциями.
От тепла, окутавшего меня, которого мне так недоставало целый день, я отяжелел, и меня сморило. Я больше не открывал глаза, а предался блаженной полудреме, в которой потерял всякое чувство времени. Зимняя тьма за окном, тусклый свет старой лампочки под потолком, смутный гул уличного движения и неравномерное рш-рш-кнак! наклеенной полиэтиленовой плёнки, когда её надувал порыв ветра, – всё это сплелось в монотонный кокон, в котором протекли часы, дни или всего лишь минуты, этого я не мог сказать.
Человек… собеседник… Это не выходило у меня из головы. Я вспомнил про Биргитту, про сегодняшнее утро и вчерашний вечер, когда мы сидели за столом в её маленькой кухне. Сегодня я рассказал бы ей совсем другие вещи про зло мира, которое она не хотела признавать и на которое как можно крепче закрывала глаза.
И моё тело вспомнило её: оно ещё хранило на себе её прикосновения, помнило мягкость её груди.
Я вырвался из полусна, сел в кровати и подтянул к себе телефон. Разумеется, перед тем как покинуть квартиру Биргитты, я записал себе её номер. Привычка профессионального добытчика информации. Никогда не уходи без сведений. Не покидай с пустыми руками место, где ты был впервые. Непременно прихвати с собой что-нибудь, что облегчит тебе возвращение сюда.
Долго тянулись пустые звонки. Может, она ещё не вернулась домой? Я посмотрел на часы. Занятия в школе давно закончились, тем более в пятницу.
Вот, она сняла трубку и ответила весёлым «Да?»
И на заднем плане я услышал смех мужчины, низкий, звучный и самоуверенный.
У меня пресеклось дыхание, как будто меня ударили кулаком в солнечное сплетение. Как, однако, быстро у неё это происходит! Не прошло и двенадцати часов, а ей уже снова есть что показать портрету бывшего мужа.
Неудивительно, что её коллега, та старая ведьма, так презрительно указала мне на неё. В школе такой образ жизни не остаётся незамеченным.
– Алло? Кто это?
Я слушал не шевелясь, не способный издать ни единого звука. Она спросила ещё раз и потом с досадой положила трубку.
Я опустил телефон, нажал красную кнопку. А чего ещё я мог ожидать? Ведь мир был в руках сатаны.
Глава 38
Я больше не мог усидеть дома, мне нужно было вырваться в ночь. К тому же голод снова дал о себе знать. Тело моё всё ещё жило, цеплялось за существование, невзирая ни на какие выводы.
Турецкая закусочная оказалась закрытой ввиду чьей-то смерти, и я пустился куда глаза глядят на поиски другой кормушки. Было холодно, пахло снегом, и, кроме меня, на улице попадались лишь фигуры из комнаты ужаса. На углу, покачиваясь, стояла алкоголичка, укутанная в грязную куртку когда-то младенчески-розового цвета, и с интервалом в одну минуту выкрикивала хриплым голосом, что всё на свете – говно. Измождённый мужчина, должно быть, наркоман, которому не было и тридцати, выступил из темноты мне навстречу с вопросом, не найдётся ли у меня десяти крон. От него несло испражнениями, и я дал ему двадцать, лишь бы отстал. Я обогнал ссорящуюся парочку; она была толстая, одетая в обезображивающее её пальто, и ревела так, что тушь для ресниц ручейками стекала у неё по щекам. Он, тощий негодяй в кожаной куртке, язвительно выговаривал ей:
– Ты жирная. Ты противная. Ты дура. Ты…
Дальше я не слышал и больше не хотел этого слышать.
Я наткнулся на вьетнамскую закусочную, набил себе живот какой-то мешаниной из риса, овощей и мяса и выпил две банки колы, и всё это время два потасканных типа рядом со мной на полную громкость бахвалились друг перед другом своими победами. Работал телевизор, показывали новости со всего мира, который был в руках сатаны: атаки террористов, случаи взяточничества, войны.
И потом – вдруг – элегантная темноволосая немолодая женщина выходит из самолёта в аэропорту Арланда в сопровождении полулысого мужчины злобного вида.
«Под усиленной охраной сегодня в Стокгольм прибыла лауреатка Нобелевской премии этого года в области медицины, госпожа профессор София Эрнандес Круз. Её сопровождает руководитель шведского представительства фармакологического концерна „Рютлифарм“, в исследовательском отделе которого она работает уже несколько лет. Повышенные меры безопасности предприняты в связи с недавней анонимной угрозой взрыва бомбы в ночь на четверг».
Потом пошли следующие сообщения – о похождениях известного теннисиста, о разводе одной звезды футбола, о погоде. И я вышел из закусочной.
«Рютлифарм». Я почувствовал желание ещё раз посмотреть, что происходит в Хайтек-билдинге. Глянуть, не горит ли свет на девятом этаже. Хунгербюльт вернулся в страну, это значило, что он уже мог обнаружить, что кто-то наведался в его сейф.
Если только он сам смог открыть его без комбинации цифр, записанных на визитной карточке.
На ближайшей станции метро я спустился под землю. Движения было мало, только что ушли поезда в обе стороны, и я коротал время, разглядывая красные пожарные ящики со свёрнутыми шлангами на стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126