Это был участок кладбища, на котором хоронили Ройялов, здесь покоились отец и мать Луиса. В изголовье открытой могилы лежал большой мраморный могильный камень, украшенный по бокам фигурами ангелов. На сером мраморе было выгравировано имя Луиса и дата рождения. Джоли с замиранием сердца прочла рядом с именем отца имя Джорджетт Ройял.
Джоли, тетя Кларис и Ивонн заняли места во втором ряду складных стульев, поставленных перед могилой. За спиной Кларис, положив ей на плечи большие загорелые руки, стоял Ноуэлл Ландерс. Первый ряд заняла вторая семья Луиса – Джорджетт и ее дети. Здесь был даже Перри.
– Уважаемые родные и близкие Луиса Ройяла, на наших сердцах сегодня тяжесть, – произнес преподобный Арнольд.
Затем он продолжил восхвалять добродетели Луиса, перечислять его многочисленные достижения, выражать соболезнования родственникам и надежды на последующее воссоединение на небесах.
Двадцать лет назад, когда хоронили мать и тетю Джоли, она лежала в больнице, находилась на грани между жизнью и смертью и не могла присутствовать на похоронах. За все эти годы Джоли старалась избегать похорон, изобретала всяческие предлоги, чтобы только не идти. И что же – вот она на похоронах отца, которого не видела двадцать лет. Ей нужно как-то пережить эту последнюю погребальную службу и продержаться этот день. Как-то надо исхитриться.
Священник продолжал восхвалять прекраснейшего и достойнейшего человека, июньское солнце играло в позолоченной отделке гроба. Наконец преподобный Арнольд завершил речь и уступил место храмовникам, которые стали хоронить своего брата в соответствии с погребальным обрядом масонов.
На протяжении службы Джорджетт всхлипывала все громче и теперь зашлась безутешным плачем. Джоли внимательно присмотрелась к вдове, одетой в черное. Ее представление выглядело вполне убедительно. Неужели Джорджетт искренне любила Луиса как такового, а не только его деньги и положение в обществе? Джоли удивилась, что задумывается о такой возможности сейчас, хотя раньше никогда не сомневалась в своем мнении относительно этой женщины.
Но если даже Джорджетт любила Луиса, какое это имеет значение? Это ничего не меняет. Они были любовниками еще до того, как погибла Одри Ройял, и поженились через девять месяцев после ее убийства. И то и другое непростительно.
– Бедная Джорджетт, – тихо прошептала Кларис. – Если бы не Макс, она бы не пережила эту потерю. Он ее опора и утешение. Он позаботится о нас всех, как заботился Луис.
Джоли не удивилась, что ее тетя так высоко превозносит Макса Деверо. За последние несколько лет она не раз слышала, как Кларис воспевает его достоинства: «Макс сделал то, Макс сказал это, Макс такой замечательный».
В памяти Джоли всплыл образ Макса, поливающего голову водой из пруда. Она съежилась. «Хватит полетов фантазии!» – приказала она себе.
По-видимому, Макс обладает колдовскими чарами, очаровывающими любую женщину, которая его знает, будь она молодой или старой. Но она, Джоли, не поддастся его чарам. Она больше не четырнадцатилетняя девочка, ослепленная первой любовью к более взрослому мальчику. Макс Деверо для нее персона нон грата. Как бы ни восхваляла его тетя Кларис, для Джоли он дьявол во плоти.
Для участия в похоронах по обряду масонов из церкви приехали волынщики, и сейчас, когда родственники уезжали, они заиграли снова. Скорбное завывание шотландских волынок неслось над кладбищем и проникало в самую душу. Макс подвел мать, сестру и дядю к первому лимузину, сам остановился у машины и посмотрел на Джоли. На долю секунды их взгляды встретились, и Джоли пробрал холод до самых костей. Она спросила себя: есть ли у нее другие причины бояться Макса, кроме той, о которой она знает? Что было в его взгляде? Ненависть? Или предостережение?
– Пойдем, девочка, – позвала из второго лимузина тетя Кларис. – Нам нужно ехать в Белль-Роуз.
Джоли кивнула и поспешно села в лимузин рядом с тетей. Она бы предпочла ходить по раскаленным углям или глотать осколки стекла, чем участвовать в поминках по Луису. Конечно, она могла бы найти какой-нибудь предлог пропустить это грандиозное мероприятие, сбежать в отель и вернуться на виллу только К оглашению завещания отца. Но какой предлог можно придумать для тети Кларис? Нет, идти на попятную поздно, что сделано, то сделано: она уже вернулась в Саммервиль и Белль-Роуз.
«Итак, Джоли Ройял все-таки объявилась. Она так похожа на мать и теток, что все ее сразу узнали. Она выросла и превратилась в красивую женщину, красивее, чем мать, чем Кларис, она так же красива, как Лизетт – самая красивая из сестер Десмонд. Она до того похожа на Лизетт, что в этом есть нечто сверхъестественное.
Зачем она приехала? Почему не могла держаться подальше от Саммервиля? Она много лет назад умыла руки и покончила для себя с Луисом, с Белль-Роуз, с Саммервилем. Ясное дело, она рассчитывает, что Луис упомянул ее в завещании, может быть, оставил ей жирный кусок пирога Ройялов.
Черт ее подери! Явилась и вытащила на свет все эти старые воспоминания! Теперь снова пойдут разговоры, будут вспоминать убийства в Белль-Роуз. Прошел слух, что Терон начал мутить воду, сует нос в старое закрытое дело об убийстве-самоубийстве. Надо этого парня остановить, пока он не поднял большого шума. Пожалуй, с ним будет нелегко справиться, но возможно. А вот справиться с Джоли Ройял – это совсем другое дело. Ведь нельзя исключить, что она уже что-нибудь вспомнила, что-нибудь важное, касающееся убийства. А что, если она именно поэтому вернулась в Саммервиль? Две прошлые попытки ее убрать не удались, если придется повторить в третий раз, провала допустить нельзя.
Я сделал то, что сделал, потому что был вынужден так поступить. У меня не было выбора, был только один путь. Прости меня Господи, я не собирался убивать их всех, но те, другие, встали у меня на пути, и после того, как они узнали, что я сделал, я не мог оставить их в живых».
И воин переходила из комнаты в комнату, ее присутствие было ненавязчивым, она не бросалась в глаза. Если не считать теплого «здравствуйте» от нескольких человек, близких к семье, на нее вообще не обращали внимания – как не обращают внимания на хороших слуг. Ивонн давно уже не трогало, что посторонние люди видят в ней не более чем экономку Белль-Роуз. Она научилась принимать то, что могло быть в ее жизни и чего быть не могло. В отличие от ее сына. Для Терона не существовало ограничений, на его прошлом не было черных пятен, которые замарали бы его жизнь или помещали ему в достижении его целей. Ивонн могла только надеяться и молить Бога, чтобы его решимость доказать невиновность Лемара в убийствах в Белль-Роуз не разрушила бы его политическую карьеру в штате Миссисипи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82