Однако больной с улыбкой выслушал просьбу Бальзамо и запел медленно, с воодушевлением, как влюбленный или поэт:
От пены влажный берег мой морской
И синева озер с их гладью тихой,
Очаг мой дымный, дом родимый мой
И поле с медоносною гречихой,
Отец мой старый, верная жена,
Мои столь дорогие сердцу дети,
Клен, под которым мать погребена,
И у двора развешанные сети, –
Привет вам! Наступает день и час,
Когда, вернувшись, вас увижу вновь я.
Окончены труды. Ждет праздник нас,
Чтобы разлуку возместить любовью.
Нога упала на кровать, а больной еще продолжал петь.
Глава 34.
ДУША И ТЕЛО
Все с удивлением смотрели на больного, а доктор не скрывал восхищения.
Многие подумали, что и доктор, и больной просто сошли с ума.
Марат сказал об этом на ухо Бальзамо.
– Ужас заставил малого потерять голову, – прошептал Марат, – вот почему он не чувствует боли.
– Я так не думаю, – возразил Бальзамо, – и я далек от мысли, что он потерял сознание. В этом я просто уверен, и ежели я его спрошу, то он нам скажет, должен ли он умереть. Если же ему суждено жить, он ответит, сколько времени займет выздоровление.
Марат был близок к тому, чтобы разделить общее мнение, то есть поверить в то, что Бальзамо безумен так же, как и больной.
В это время хирург торопливо ушивал артерии, из которых так и хлестала кровь.
Бальзамо вынул из кармана флакон, смочил корпию содержавшейся в нем жидкостью и попросил приложить корпию к ране.
Тот повиновался не без некоторого любопытства.
Это был один из известнейших докторов того времени, человек, по-настоящему влюбленный в науку, не отвергавший никаких средств, лишь бы облегчить больному страдания.
Он приложил тампон к артерии: кровь вспенилась и начала вытекать из раны по капле.
С этой минуты хирургу стало значительно легче шить артерию.
На этот раз Бальзамо покорил всех, каждый расспрашивал его, где он изучал медицину и к какой школе принадлежит.
– Я – немецкий врач школы Гетшинга, – отвечал он – я сделал открытие, которому вы являетесь свидетелями. Впрочем, мне бы хотелось, дорогие собратья, чтобы это открытие оставалось в тайне, потому что я очень боюсь костра, а парижский Парламент не откажется еще раз собраться ради удовольствия приговорить колдуна к костру.
Главный хирург задумался.
Марат напряженно думал.
Он первый вышел из этого состояния.
– Вы недавно утверждали, что если вы станете расспрашивать этого человека о результатах операции, то он уверенно вам ответит, словно этот результат не является пока тайной.
– Я утверждаю это по-прежнему, – сказал Бальзамо.
– Ну что ж, посмотрим!
– Как зовут этого несчастного?
– Гавард, – ответил Марат.
Бальзамо повернулся к больному, на губах которого еще дрожали последние ноты жалобного припева.
– Ну, дружок, что вы можете сказать о состоянии бедняги Гаварда? – спросил у него Бальзамо.
– Вы спрашиваете, что предвещает его состояние? – переспросил больной. – Подождите, я должен вернуться из Бретани, где только что был, к нему в Отель-Дье.
– Да, да, войдите в больницу, взгляните на него и скажите мне про него всю правду.
– Он болен, очень болен: ему отрезали ногу.
– Неужели? – переспросил Бальзамо.
– Да.
– Операция прошла успешно?
– Превосходно! Однако… Лицо больного омрачилось.
– Однако?.. – подхватил Бальзамо.
– Однако ему предстоит ужасное испытание, – продолжал больной, – у него будет сильный жар.
– Когда он наступит?
– Сегодня в семь вечера. Присутствовавшие переглянулись.
– Ну и что же этот жар?
– Больной почувствует себя еще хуже. Но он переживет первый приступ горячки.
– Вы в этом уверены?
– Да!
– Ну, а после этого приступа он будет вне опасности?
– Нет, – со вздохом отвечал тот.
– Горячка возобновится?
– Да, и еще более страшная. Бедный Гавард! – продолжал он. – Ведь у него жена и дети! На глазах у него показались слезы.
– Так его жене суждено стать вдовой, а дети останутся сиротами?
– Погодите, погодите!
Он благоговейно сложил руки.
– Нет, нет, – продолжал он. Лицо его все так и засветилось.
– Нет, его жена и дети горячо молились, и Господь сжалился над ним.
– Так он поправится?
– Да.
– Слышите, господа? – повторил Бальзамо. – Он поправится.
– Спросите у него, через сколько дней, – попросил Марат.
– Через сколько дней?
– Да, вы сказали, что он сам укажет фазы и окончание выздоровления.
– Я с удовольствием его об этом расспрошу.
– Ну так спрашивайте!
– Когда Гавард поправится, как вы думаете? – спросил Бальзамо.
– Выздоровеет он нескоро. Погодите… Месяц, полтора, два. Он поступил сюда пять дней назад, а выйдет через два с половиной месяца.
– Он будет здоров?
– Да.
– Но он не сможет работать, – вмешался Марат, – и, значит, некому будет кормить его жену и детей.
– Господь добр и позаботится о них.
– Как же Господь поможет? – спросил Марат. – Раз уж я сегодня узнал столько необыкновенного, мне бы хотелось услышать и об этом.
– Господь послал к нему одного доброго человека. Он пожалел Гаварда и сказал про себя: «Я хочу, чтобы у бедного Гаварда ни в чем не было недостатка».
Присутствовавшие при этой сцене переглянулись, Бальзамо улыбнулся.
– Да, мы и в самом деле являемся свидетелями странных явлений, – проговорил главный хирург, пощупав пульс больного, послушав сердце и потрогав лоб. – Этот человек бредит.
– Выдумаете? – спросил Бальзамо.
Властно взглянув на больного, Бальзамо приказал:
– Проснитесь, Гавард!
Молодой человек с трудом открыл глаза и с изумлением оглядел присутствовавших, которые уже не смотрели на него так грозно.
– Так меня еще не оперировали? – с ужасом спросил он. – Мне сейчас будет больно?
Бальзамо поспешил заговорить. Он боялся, как бы больной не разволновался. Однако напрасно он торопился. Никто не собирался его перебивать: удивление присутствовавших было слишком велико.
– Друг мой, – сказал Бальзамо, – успокойтесь. Господин главный хирург по всем правилам прооперировал вашу ногу. Мне показалось, что вы слабонервный человек: вы потеряли сознание при первом же прикосновении скальпеля.
– Ну и хорошо, – весело отвечал бретонец, – я ничего не почувствовал. Я, наоборот, отдохнул и окреп во сне. Какое счастье, что мне не отрежут ногу!
В ту же минуту несчастный опустил глаза и увидел, что его кровать залита кровью, а нога искалечена.
Он закричал и на сей раз в самом деле потерял сознание.
– Попробуйте теперь расспросить его, – холодно проговорил Бальзамо, обратившись к Марату, – и посмотрите, ответит ли он вам.
Затем он отвел главного хирурга в сторону, и, пока санитары переносили несчастного молодого мужчину в кровать, Бальзамо спросил:
– Вы слышали, о чем рассказывал ваш бедный больной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183