Расставшись с Хлоей, Клер постояла несколько минут возле дверей «Харродс», раздумывая, зайти или нет, но воспоминания о показе моделей и приступе клаустрофобии все еще преследовали ее, и несмотря на усталость, она пошла дальше, избегая многолюдных магазинов. Она прошла вдоль Бромптон-Роуд до Бичамп-Палас, спустилась вниз и добралась до Музея Виктории и Альберта, по просторным полупустым залам которого побродила пару часов, прежде чем зайти в ресторан и заказать себе чай и пирожное.
К тому времени, как Клер вернулась на Кампден-Хилл, ноги у нее уже гудели и она чуть не падала от усталости. В холле ее ждала записка.
«Мистер Ройленд сказал, что я могу взять на вечер выходной, так как он не будет сегодня ночевать дома. Я не знала, когда вы вернетесь, поэтому я взяла собаку с собой в Ричмонд. Мы с сестрой погуляем с ней в парке. Я вернусь к одиннадцати. СК.»
Бедняжка Каста... Клер сняла пальто и повесила в прихожей. Весь день она даже не вспомнила о собаке, занятая лишь поисками повода, чтобы не возвращаться домой.
Она устало поднялась наверх и сбросила туфли. В доме был безупречный порядок, как обычно. Сара вытерла пыль и пропылесосила каждый дюйм, прежде чем уехать. Каждая подушка лежала на своем месте. Сидя на кровати, Клер посмотрела на телефон, но не прикоснулась к нему. Она пожалела, что Хлоя не провела с ней весь день, но у ее приятельниц было много дел. У Эммы - ее галерея. Все были заняты. Сейчас ничто не мешало Клер думать о том, чего она избегала целый день: о том, что посещало ее в минуты одиночества. Внутри нее шла борьба. Страх боролся с любопытством; чувство одиночества и скуки - с опасением совершить что-нибудь запретное и опасное. Одна ее половина хотела вернуться - узнать, что случилось с Изабель. Другая боялась этого.
Она встала и подошла к окну, вглядываясь в темноту, рассеиваемую чередой уличных фонарей. Ветер кружил опавшие листья по мостовой у колес стоящих на парковке машин. Клер нервно задернула шторы и отошла от окна. Впереди у нее был целый вечер в полном одиночестве.
Устроившись в гостиной за письменным столом, она придвинула к себе свою адресную книжку и начала бесцельно перелистывать страницы. Они были заполнены именами людей, которых она когда-то знала. Почему когда-то? Разве она больше не знает их? Она посмотрела на стену, где висела небольшая акварель. Да потому, что потеряла с ними связь, вот почему.
Вначале, когда они с Полом только поженились, у нее было много друзей, но постепенно, один за другим, они отошли от нее: либо были слишком заняты делами, или появились дети... - она грустно вздохнула. С кем-то стало трудно встречаться, потому что они далеко разъехались по стране; кого-то невзлюбил Пол и был против, чтобы она поддерживала с ними отношения. Таким образом он нарушил ее дружбу со многими людьми - ему не нравилось, что она проводит время с друзьями, что у нее есть какие-то свои интересы, но сам он не пытался заполнить образовавшуюся в ее жизни пустоту; просто требовал, чтобы она всегда была дома, когда бы он ни возвратился с работы. Клер заглянула в записную книжку и набрала первый попавшийся номер. Гудок звучал и звучал, но ответа не было.
Закусив губу, она уронила книжку на пол и, еще раз обойдя комнату, спустилась на кухню. Приготовила себе сандвич, хотя была не голодна и, включив телевизор, села возле него, не слыша и не видя, какая идет передача, просто стараясь голосом диктора заполнить тишину.
Услышав, как громко хлопнула дверь, она решила, что это от сквозняка, в комнате наверху. Но нет; это была тяжелая дубовая дверь, дверь часовни в Дандарге. Клер порывисто вскочила и стул, на котором она сидела, с грохотом опрокинулся. Ее колотила дрожь. О Боже! Не дай этому повториться! Она сходит с ума... Она, должно быть, сходит с ума!
«Нет. Нет, пожалуйста, уходи! Я не хочу больше этим заниматься, Разве ты не видишь? Я не хочу ничего знать!»
Клер, закрыв лицо руками, прижалась лбом к стене. Позади нее в телевизоре раздался какой-то треск, и экран погас.
«Нет, прошу тебя, уходи!»
Поначалу Изабель не противилась власянице. Она хотела страдать, хотела покаяться. Долгий путь на север под жарким солнцем, на тощей лошади, без седла; с непокрытой головой, в колючей власянице, которую заставили ее надеть священники - она заслужила все это. Она чувствовала, как пот стекает у нее по спине, ощущала зуд в тех местах, где ее покусали блохи, и боль от новых укусов. Через каждый город, каждую деревню на их пути везли Изабель, жену графа, кающуюся ведьму, и сотни глаз смотрели на нее. Кто-то жалел ее, кто-то потешался над ней.
Они ехали на север через Олений лес, потом вдоль реки Юджи, огибающей подножие Мормонд-Хилл. Изабель уже почти не замечала любопытных взглядов. У нее в голове не было никаких мыслей; тело стало сплошной саднящей раной. При каждом шаге лошади грубая ткань у нее на спине натягивалась, и когда, наконец, они прибыли в Дандарг, она была не в состоянии сама спешиться. Мастер Уильям Комин вышел к ней и окинул ее взглядом. В его глазах мелькнуло удовлетворение, когда он посмотрел в лицо Изабель.
- Господь с состраданием примет ваше раскаяние, - сказал он.
Изабель выпрямилась. На мгновение дух непокорности вновь вернулся к ней: захотелось бросить резкий ответ, плюнуть ему в глаза; но она подавила свой порыв. Она не даст ему повода снова применить к ней силу. Не доставит ему удовольствия вновь связать ей руки - делая это, он испытывал наслаждение, и она это чувствовала.
Напряженная, как натянутая струна, Изабель вошла в полутемную башню. После жаркого солнца внутри казалось холодно. Она поежилась, но была рада почувствовать под ногами жесткий вереск, устилавший каменный пол.
В часовне Святого Дростана, пропахшей ладаном, она покорно опустилась на колени перед алтарем, не замечая, что осталась одна. Люди, которые сопровождали ее из Эллона, разошлись. Во дворе замка рыцарь, возглавлявший эскорт, снял шлем и отдал его своему оруженосцу. Наклонившись над корытом для лошадей, он взял ковш и стал поливать водой голову.
Дверь в часовню тихо открылась, потом так же тихо закрылась. Мастер Уильям в мягких кожаных сандалиях неслышно приблизился к Изабель и встал рядом с ней. В руках у него была плетка.
Подняв голову, Изабель взглянула на нее, потом с нескрываемым презрением посмотрела Уильяму в лицо.
- Итак, вы собираетесь еще и выпороть меня во имя Господа?
Уильям свысока взглянул на нее.
- Это должен был бы сделать ваш муж, миледи. - Он преклонил колени перед алтарем и осторожно положил туда плетку. - Епитимья, которую я наложил на вас, требует умерщвления плоти. А также смирения. Здесь, в Дандарге, на самой границе владений моего брата, вас ничто не будет отвлекать, вы будете страдать и молиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217