-
Да ни на чьей! - в сердцах отвечала Ольга Степановна. - Глядите, просто лоснятс
от жира! Вон какой, вон, справа-то... Вначале, пока их не выбрали, такие
худенькие были, все о народе, все против привилегий... Что до них было, то
и осталось. Только на нас им стало легче плевать.
- Вы и ученикам своим такое говорите? - упорствовал
ради шутки.
- Ученики нынче
такие, им что ни скажи... Вы сами посудите: программ не стало, учебников нет.
И каждый год что-нибудь новое выдумывают. Теперь Закон Божий вводить начали.
Кому это нужно? Крыша в школе течет, потолки обваливаются, детям сидеть не
на чем, голодные ходят! Здесь ведь столько бедных, у многих родители пьют беспробудно. Раньше
хоть в школе детишек подкармливали, мы для них горячие бесплатные завтраки
выбивали у начальства. Говорят, не стало на это средств. На личные особняки у
них находятся средства, на это - нет...
В мае началась жара, соседи высыпали на свои огороды. Ольга
Степановна несколько раз озабоченно напоминала мне, чтобы я не упускал врем
и отложил ради грядок все другие дела. Сама она копала в эти дни с шести
утра до работы и после - до темноты и только часов в одиннадцать вечера
принималась за свои тетрадки и сидела над ними далеко за полночь. Огород
- это святое; даже почерневшая от старости соседка слева (хозяйка рыжего кота),
даже ее внук, известный всей округе бездельник и пьяница, выползли в эти
дни с лопатами на грядки. Мастеровой, согласившийся за умеренную плату
помочь мне с фундаментом (просить его об этом ходила со мной все та же
Ольга Степановна), категорически отказался приступать до тех пор, пока не
покончит со своим огородом. Но мне как-то скучно и не с руки было заботиться о
будущих картошке и морковке, у меня хватало других забот. И если бы не одно
нечаянное впечатление (из самых, впрочем, обыкновенных), я, возможно, так
и не выбрался бы за огородную калитку от целиком занимавших меня в то время кирпичей
да бревен.
Однажды в яркий
солнечный день, поднявшись по делам на чердак (помнится, печка в то утро шибко
дымила, и мне пришло в голову осмотреть трубу), я был потрясен великолепием открывшегося мне
из чердачного оконца пейзажа. Оконце выходило как раз на огороды. С них сошел
снег, и плоская грязно-белая равнина вдруг преобразилась. Прямо от огородной калитки
расстилалась ровная лужайка, покрытая реденькой молодой травой и пересеченная извилистой тропинкой; лужайка
эта полого спускалась вниз, переходя в болотце, где протекал едва заметный ручей,
высокий противоположный берег которого поднимался почти отвесной песчаной
стеной. Обрыв весь был испещрен чьими-то норами и гнездами. На вершине росла
желтая акация, едва распускавшая тогда почки. И лишь за кустами акации
начинался собственно огород, то есть мои зарастающие сорняками грядки.
Я любовался этим видом так, будто стоял где-нибудь у
гранитного парапета моста Св. Магдалины и обозревал сверху Ангельскую Поляну
и Тропинку Эдисона. До меня как-то не доходило, что вся эта красота принадлежит мне,
что она на моей земле и более того: что это то самое место, куда
Ольга Степановна так долго уговаривает меня выйти с лопатой...
Спустившись с чердака, я внимательно рассмотрел примыкающий к
дому участок земли из разных точек и убедился, что рельеф очень богат и
на нем можно создать нечто уникальное и прекрасное. Мне было с чем сравнивать. Я
помнил клочки скудной каменистой земли при ваших английских домах, на которых вы
умудрялись разместить сказочные сады с гротами и беседками. Возникший в
голове образ парка настолько меня увлек, что я тотчас приступил к новому
делу, еще не зная, хватит ли у меня для него уменья и усердия.
Солигалич, расположенный в окружении лесов
и болот, был преимущественно деревянным городом. Даже мостовые здесь когда-то
выкладывались деревянными шашками вместо камней и асфальта, а дощатые панели дл
пешеходов строят и поныне. Такая панель из полуистлевших в земле березовых досок
тянулась и через теткин двор от входной калитки до огородного забора. Когда земл
оттаяла, я вытащил из грязи эти гнилушки и приставил их к воротам сушиться, чтобы
распилить и сжечь в печи, однако чище без них не стало. Была мысль засыпать тропу
гравием либо вымостить половинками кирпича. И только теперь, когда в голове
сложился пейзажный план в целом, я точно знал, что надо делать.
В моем распоряжении было немало округлых камней большого
размера, привезенных вместе с песком и гравием. Эти камни я начал откладывать в
сторону еще при перевалке сыпучего добра с улицы во двор; Ольга Степановна, со
свойственными ей практичностью и знанием дела, советовала употребить их
для засыпки фундамента, но я в уме отвел им более заметную роль (какую именно
- сам еще не знал). Камни мне просто нравились: омытые талой водой, они
приобретали всевозможные оттенки благородно-сдержанной гаммы, от белого до
черного включительно. Я начинал уставать в Солигаличе от дерева, мне не
хватало камня. После Оксфорда камень был для меня, если воспользоваться словами
Оруэлла, оплотом цивилизации, синонимом прочности и красоты. Каменные дома,
мостовые, ограды... Глядя на здешние крыши из замшелой дранки, я с изумлением восстанавливал вдруг
в памяти, что даже на крышах ваших старинных зданий - каменные пластины!
Для начала я разметил во дворе прямую дорожку
шириной около метра (там, где раньше лежали доски), с площадкой перед крыльцом и
стал копать на этом месте неглубокий котлован. Лишней земли, однако, получалось много;
меня раздражали новые кучи, портившие и без того обезображенный грудами
щебня и кирпича двор, пока я не нашел вынутому грунту полезного применения.
Узловой частью огородного ландшафта был в моем
плане мостик через ручей, к которому от калитки должна была вести обсаженная кустарником и
посыпанная песком аллея. Песчаный обрыв возвышался на какой-нибудь метр,
но перепад его с другим берегом, а точнее, как я уже упоминал, и не берегом вовсе,
а болотистой низинкой, был для моста слишком велик. Кроме того, болотце
служило помехой на пути в огород. Во всяком случае, в той единственной паре
обуви, что была на мне, я просто не мог выбраться на грядки за ручьем.
(Это было еще одним домашним оправданием, почему не копаю грядки:
совесть все-таки грызла.) Я даже подумывал, не выстроить ли мне пешеходную эстакаду на
сваях от огородной калитки до куста акации (метров двадцать длиной!), и
единственное, что меня от этой безумной затеи удержало, - мысль, что предполагаемая постройка не
впишется в рельеф, загубит красоту.
И
вот теперь излишек грунта во дворе подсказал выход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52