Торговля убьет в них любовь к сражениям и битвам. Но сначала их необходимо
победить.
А чтобы обеспечить успех союзу, вероятно, придется первому на них
осуществить нападение. Совет Операторов и Совет Восьми не отдали бы
никогда такой приказ. Новый Совет Десяти будет меньше подвержен
колебаниям. Ведь на них уже было совершено нападение.
- Конечно, и они всегда сумеют обратиться к вам, если их будет мучить
совесть.
Лу-Маклин не сделал попытки опровергнуть его.
- Так будет лучше и для тремованов. Таким образом союз, который я
создал путем обмана, дает пользу обеим сторонам, - и людям, и ньюэлом.
- Но это будет безусловно выгодно и лично Киис ван Лу-Маклину.
Поэтому тремованы окажутся под вашим контролем, даже сами того не ведая.
Они никогда не смогут узнать ни как это с ними произошло, ни почему.
Лу-Маклин ничего не ответил.
- Поясните мне еще, человек, - произнес Чэхил. - Когда ваш "Тарсис"
был обнаружен в поврежденном и беспомощном состоянии после того, как его
преследовал несуществующий флот тремованов, половина вашей команды
оказалась убитой или тяжело раненой. - Он сделал жест щупальцем. - Вы сами
потеряли руку.
- Моя команда была уверена, что нападение - вполне реально. Я не мог
доверить им свой секрет, как и инженерам, которые собирали мне чучело. Они
должны были вести себя так, как если бы нападение было настоящим. Я нанял
частный военный корабль, чтобы он напал на нас. Взрывы, которые все
видели, когда я вел передачу, были настоящими.
- А как много ваших людей, которым вы доверяли погибло?
- Не больше, чем было необходимо.
- А ваша рука?
- Я находился в хорошо защищенной части "Тарсиса". Атакующие имели
схему корабля. И сделал все, чтобы не повредить эту секцию. Все должно
было происходить, как в жизни. Один из моих людей выстрелил в меня
несколько раз. Я лишь принял болеутоляющее, чтобы не ощущать боли. Мои
раны были такими же настоящими, как и раны, полученные членами экипажа. -
Он задумчиво помолчал. - Старик сделал это по моему приказу. Вскоре он
умер. От естественных причин. Его звали Бестрайт. Он был самым близким для
меня человеком в моей жизни, почти что другом. Однажды я предложил ему
дружбу, которую не предлагал никому. Но он отверг предложение. Забавно...
- Мысли его вернулись к действительности. Он согнул левую руку. -
Искусственная рука работает неплохо. Я не чувствую потери.
- Чудовище! Я должен был бы уничтожить вас тогда, когда хотел это
сделать. Я могу сделать это и теперь.
- Думаю, нет, Чэхил Райенз. Мы оба постарели, стали медленнее. Вы уже
не сможете неожиданно напасть на меня, как некогда. Да, правда, я несу
ответственность за смерть многих людей. Я убил первого человека, когда мне
было двадцать два года. Я не получил от этого удовольствия, но не испытал
и отвращения. Это было нечто, что нужно было сделать. С тех пор были и
другие смерти, много смертей. Все они были необходимы.
- Даже одна смерть, которая служит личным интересам, уже слишком
много, - сказал Чэхил, отвергая его аргументы. Он подошел ближе, но не для
того, чтобы убить, а для того, чтобы понять. - Но зачем, Киис ван
Лу-Маклин? Не для того же, чтобы уберечь человечество и Уэл друг от друга?
В первый и в последний раз в жизни Чэхил Райенз увидел нечто, что он
никогда уже больше не увидит. Он увидел, что Киис ван Лу-Маклин, истинный
император миров Семейств и людей, а возможно, в скором времени и
тремованов, растерялся, почувствовал неуверенность.
- Думаю, что я знаю, зачем, но даже я не до конца в этом уверен. Что
движет поступками людей на самом деле? Жадность? Меня не интересуют деньги
как таковые, а только те удобства, которые они дают. Власть? Я говорил
правду, когда сказал, что не искал ее.
Я поступил так, как поступал всю свою жизнь потому, что всю мою жизнь
меня что-то как бы толкало изнутри. Я помню особенно ярко это ощущение,
когда был совсем молодым. У меня не было того, что вы называете... - он
поколебался, - счастливым детством. Меня бросила мать, которая отнюдь не
была невеждой. Тогда бы я скорее ее понял. Но она была умна и богата. Я же
просто... нарушал ее образ жизни, не вписывался в него. Я был предметом,
от которого нужно было избавиться.
Я много бродяжничал. Моя внешность казалась большинству людей
отталкивающей. Могли бы и посочувствовать! - Но Чэхил ничего не сказал. Он
только внимательно слушал.
- То, что мною двигало в мои ранние годы, - не было ни жаждой власти,
ни жаждой мести. Это слишком сильные чувства. Но я потерял способность
чувствовать, когда мне исполнилось семь лет. Внутри меня была пустота,
ощущение полной беспомощности, я ничего не мог сказать о своей судьбе. Со
мной обращались как с предметом. Мои реакции были чисто инстинктивными,
физическими.
Я принял решение сделать две вещи: выжить, и сделать так, чтобы никто
никогда в жизни не мог меня... ударить.
Он замолчал. В огромной комнате надолго воцарилась тишина. И когда
Чэхил Райенз заговорил, в его голосе не было злобы, которую он испытывал,
входя сюда. Этот человек, этот император, этот невероятно могущественный
человек заслуживал жалости, а не ненависти. Он жил без семьи. По понятиям
Узла большего преступления, чем бросить собственного ребенка, не было.
Неудивительно, что Киис ван Лу-Маклин развивался так, как развивался.
Психолог заблуждался лишь относительно одной вещи. Этот человек не был
извращен. Он был просто бесчувствен.
- Значит, вы потратили всю свою жизнь, - сказал он мягко, -
распоряжаясь другими жизнями - людей, рас, миров - лишь для того, чтобы
никто никогда не смог вас контролировать. Я вам искренне сочувствую, Киис.
На самом деле. Но я не могу одобрить того, что вы сделали.
Я совершенно не уверен в "неизлечимых" склонностях к войне со стороны
тремованов. Да и почему нужно верить в то, что вы говорите? Ведь я знаю,
что все, что вы делаете и говорите - это последняя инстанция для вас и для
других. - Ведь вы делаете только то, что вам нужно.
Когда это завершится, Киис? Как долго вы еще собираетесь играть с
целой цивилизацией, чтобы не почувствовать себя вновь беспомощным? Должны
ли вы ее контролировать, чтобы увериться в том, что она не контролирует
вас?
Лицо Лу-Маклина исказилось.
- Не знаю, Чэхил Райенз. Я пытался себя изменить. Но не могу. Я не
знаю, как. Я такой, каким меня сделала жизнь. Подождите, пока я умру.
- Вы хотите разжалобить меня? Дело не в вас. Что будет потом? Вы тот
связующий состав, который скрепляет этот молодой союз, это правительство,
которое вы навязали людям и ньюэлам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79