Ну, вот и хорошо, подумал он, принимая неожиданное решение. Если
Совет не заинтересовался моим мнением, то возможно, им заинтересуется
Совет Операторов на Земле. Ведь совершенно очевидно, что земное
правительство точно так же не знает о контактах Лу-Маклина с тремованами,
как и Совет Семей. А если люди и тремованы плетут вместе какой-то затвор,
то, возможно, смерть одного подозрительного психолога возбудит внимание
"Си" - и они решат проникнуть несколько глубже в проблему, прочтут
внимательно записи, которые он заблаговременно приготовит. Он стал
готовиться к возвращению в ОТМ.

Лу-Маклин вошел в просторную спальню и посмотрел на изображения на
круглом балдахине, нависавшем над кроватью. Балдахин чутко реагировал на
любые проявления того, кто располагался внутри. Он материализовался как в
результате снов, так и в результате мыслительных процессов.
В этот момент он был заполнен звездами, воображаемыми созвездиями,
расположенными слишком близко друг к другу, чтобы быть реальными.
Лу-Маклин полюбовался немного, затем подошел ближе к женщине, лежавшей в
постели, и прошептал:
- Тамбу, Тамбу, проснись!
Женщина пошевелилась во сне, сладко потянулась. Не открывая глаз, она
проговорила сонным голосом:
- О, Киис, дорогой, это ты? Что ты надумал?
Он отвернулся:
- Я собираюсь уезжать, меня ждет важная работа.
Она состроила гримаску. Живя с ним, она сумела несколько смягчить его
нрав, и все же они не стали слишком близки. Истинный Киис всегда оставался
для нее загадкой, и она вряд ли могла рассчитывать на то, чтобы разгадать
ее. Но брак, как бы в шутку заключенный на Терра, со временем стал для нее
настоящим. И хотя Киис был далек от нее, он всегда был добр и
предупредителен.
Ей еще предстояло понять, как мало она его знает.
- Ты разбудил меня, чтобы сказать об этом?
- Об этом и еще кое о чем, Тамбу. Мы расстаемся.
Ее улыбка исчезла. За секунду она состарилась, казалось, на десять
лет. Последнее из созвездий вспыхнуло и погасло у нее над головой,
волшебный иллюзорный занавес опять превратился в холодный серебристый
кусок металла. Холодный и пустой, как и человек, сидящий перед ней.
Она села, оперлась на руки и свесила с кровати свои красивые длинные
ноги:
- Это не смешно, Киис.
- Я и не собирался тебя смешить.
- Неправда. Зачем ты испытываешь меня? Ты всегда испытываешь людей,
Киис.
- Не тебя, Тамбу. И не на этот раз.
- Тогда о чем же ты говоришь?
- Мы расстаемся. Мы пойдем отныне разными путями, каждый будет жить
своей собственной жизнью.
Она слегка покачала головой:
- Я не.. что я не так сделала?
- Все правильно. Просто так нужно. - Выражение его лица было
серьезным. - Ты начинаешь оказывать на меня слишком большое влияние.
Когда-то давным-давно я пообещал себе, что не допущу ничего подобного в
своей жизни. Никогда не позволю другому человеческому существу
контролировать себя.
- Я ведь не вмешиваюсь в твои дела, - возразила она. - Я никогда не
спрашивала тебя, куда ты идешь, что ты делаешь, даже если ты исчезал на
несколько месяцев. Я всегда следовала твоим указаниям, потому что знала,
насколько это важно для тебя. Как же именно я могла взять над тобой
контроль? Я не понимаю.
Он продолжал смотреть мимо, опасаясь то ли ее, то ли себя.
- Тамбу, мне кажется, я влюбляюсь в тебя.
- Черт! - Она молча сидела за занавесом, ставшим расплывчатым. Ее
охватило желание. Оно требовало удовлетворения. Этот большой и
непостижимый человек потеплел к ней со временем, и именно поэтому она его
теряет.
- Неужели это так ужасно, что ты не можешь с этим смириться? Неужели
же, Киис, ты не в состоянии жить и любить?
Лу-Маклин энергично взмахнул рукой, рассекая воздух:
- Любовь - самый мощный вид контроля. Я этого не допущу! Не могу
допустить!
- Киис, но любить другого - не есть проявление слабости!
Он повернулся к ней, и в голубых пронзительных глазах боль смешалась
с решимостью.
- Для меня это - слабость. Почему, ты думаешь, я избегал иметь детей?
Потому что обилие любви - слишком большой контроль надо мной, меня это
просто разрушит.
Пальцы ее бесцельно двигались по постели, сжимались и разжимались:
- Я узнаю этот твой тон. Что бы я не сказала, решение твое
окончательно, да?
- Извини меня. Я сам виноват. Мне не следовало тогда так с тобой
поступать.
На губах ее заиграла улыбка:
- Поступать со мной? Это я так поступила! Это я приняла тебя, и никак
иначе. Ты бросил вызов, Киис, а мне показалось, что я увидела нечто
большее там, где другие видели лишь грубость и уродство. Значит, я
потерпела неудачу. Видимо, я обречена на проигрыш.
- Я все сделаю, чтобы ты была вполне обеспечена до конца своей жизни.
- От этих слов он ощутил еще большую неловкость. "Заканчивай", - приказал
он себе.
Она рассмеялась. К своему большому удивлению, он понял, что это его
ранит.
- В какой-то момент брак был полезен, - продолжил он. - Некоторые
важные люди считали, что он смягчит меня. Мне самому было интересно. Я
никогда прежде этого не испытывал. Я не ожидал. Я не ожидал, что
подвергнусь такой угрозе. Эта меня беспокоит.
- Киис, Киис, - вздохнула Тамбу устало. - Неужели ты думаешь, что
только тебя?
- Это начало беды, Тамбу. Я уникален. - Он сказал это спокойно, без
всякой гордости. - Я не стану рисковать всем, что сделал.
- Конечно. Ведь я не могу заставить тебя переменить решение, поэтому
я просто подчиняюсь. Потому что, Киис, независимо от твоих чувств ко мне,
я полюбила тебя...
Он начал было что-то говорить, но решил, что не стоит, и быстро вышел
из комнаты. И не обернулся.
Через две недели появилось сообщение, что госпожа Тамбу Табухан
Лу-Маклин скончалась на Терра, в своем новом скалистом доме, от чрезмерной
дозы наркофена. Лу-Маклин воспринял информацию спокойно и не стал ее ни с
кем обсуждать, даже с Бестрайтом, хотя этот пожилой, все понимающий
человек заметил, что с того самого дня плечи Лу-Маклина несколько
опустились.
- Нет, он не обычный человек, - думал старый слуга. - И не ньюэл. Он
создал себя, взяв все самое лучшее у обеих рас. Он узник самого себя, и я
не знаю, для чего он это совершил.
Но у него было предчувствие, что скоро все выяснится.
На Двенадцатый день Восьмого месяца Лу-Маклин принял посетителя.
Человек, которого ввезли в приемную, выходившую окнами на океан,
состарился так, что никакое лечение уже не помогало. Он одряхлел так, что
никакие трансплантации не могли бы вернуть ему прежний облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79