одних волов загнал в загон двенадцать пар. Да телята, да жеребята, да коровки...
Успевай только креститься — говядины хватит...
Одна беда — не спится. И не спится, и не лежится... Хозяйственные мысли покоя не дают, бешено снуют: «На такие овраги, горы, долы — одна паровая молотилка! Глумление да и только. Люди хлеб уже продают, а я еще молочу. Вторая паровая до зарезу нужна. Или жатки... Людям на смех — три жатки на такие раздольные степи. Маловато, ей-ей маловато — не управляются. Хлебец господь родит и высоконький и густенький...»
Почесал Тугокопылый поясницу, повернулся на правый бок и аккуратненько прикинул на пальцах — деньжат хватит. Одна касса в сарае, под бочкой, зарыта, вторая— под грущ^й, третья — возле свинарника. На черный день лишнюю копейку спрятал. Полный горшок золотых червонцев в землю закопал. И возле отхожего места, под старым фургоном, тоже зарыл. Так зарыл, что никакой черт не догадается.
Копеечек хватит и на молотилки, и на жатки, и на плуги...
Тут бы спокойненько и заснуть, так нет — новые мысли неспокойно шевелятся, засели и не выходят из головы: где строить маслобойку?
Закроет глаза неусыпный хозяин и так, с закрытыми глазами, начинает кобчиком по хутору кружить: просторное, удобное маслобойное место ищет.
Хорошее местечко на краю хутора, на большаке. Боже, какое доходное место! Кто бы ни ехал, кто бы ни шел — никто мимо не пройдет. Заедет или зайдет. Проклятая двуперстная штунда опередила, раньше этот кусочек захватила. На дороге каменную молельню поставила. Первачком, сучий сын, торгует. Днем молится, ночью глотку заливает—пьет!.. Чтобы из тебя горячую кровь выпили!..
На том конце сам дал зевка. Бесов волостной служака Мусий Нетесанный давно хороший уголок захватил. Паровую мельницу там воздвиг. И где он столько денег нагреб? Где же?.. Пятый год волостным старшиною лает— и, видишь, мельничку налаял!
Тугокопылый повернулся на другой бок. Так-так, облюбовал местечко. В центре хутора, рядышком, возле самой церковки божьей. Отец Иоанн, не сглазить бы, любит за красненькой протянуть свою пастырскую длань. Пусть протягивает — помаслим. Поплюю, где мое не пропадало, а оно, смотришь, и меня бог не забудет. Смотришь, и в мой карман поплывут тысячи...
Так с тысячами и уснул Кирилл Тугокопылый. Но и во сне хозяйственно-земельные дела не покидали крылатого степняка. Подхватился Тугокопылый как ошпаренный. Подхватился — да скорее к окну: не светает ли? Не пора ли во двор сонных работников скликать, на хозяйские дела со скотиной поднимать?
Подошел к окну, а сильные северные ветры ставнями по окнам — грюк!
Ударило та^, что даже стекла зазвенели. Великая новость— престол упал! В Петрограде свергли вседержав-ную корону. Нет царя! Свалился главный тиран.
Тугокопылый ударил лбом о пол перед позолоченным иконостасом:
— Святители, дорогие! Скажите, не мучайте, прикосновенные или неприкосновенные хозяйские отруба?
Немо взирали пышно убранные иконы на угодливо распластавшегося перед ними раба божьего.
Встал Тугокопылый, отряхнул пыль & колен и от удивления глаза вытаращил. Молчат. Как сговорились, гуртом молчат.
Сорвался хозяин и побежал в ригу. Снял с балки самые длинные вилы-тройчатки: «Сам острыми вилами отруба защищать буду!»
з
В это время на хутор Тихие Копылы на земском тарантасе прибыл щупленький чиновник по прозвищу горькой травы — Симон Белена.
Посреди улицы земец пересел с тарантаса на лошадь. Пересел неспроста. Сидя на лошади, объявил:
— Степенные хозяева! Радуйтесь! Я — ваш мессия! Степенные, довольно крепкие хуторяне почтительно
поклонились.
— Радуемся, радуемся!.. Кто вы и откуда вас милостивый послал в наши края?
Белена надменно отставил правую ногу и ткнул пальцем в небо. Этот величественный жест говорил: «Я!.. Я днем облака останавливаю, ночью небесные звезды снимаю!..»
Вслух он декларативно оповестил:
— Меня к вам направило земство. Верховодить!.. Слово «земство» поначалу ошарашило Кирилла Тугокопылого. Однако немного погодя он пришел в себя. Подойдя ближе, смело переспросил:
— Извините, ваша земская милость, какой же вы нам совет привезли? Будут ли хозяева при своей земле? Или, может, вот та голытьба придет распоряжаться? — Туго-копылый тройчатками показал в сторону соседней слободы Бедная Долина.— Вот та, долинчанская. Что годами у нас, хозяев, работала. Работала-работала — и здрасьте вам: «Давайте землю поровну делить! Мы тоже есть хотим!» Пожалуйста, приходи и ешь! Накормлю, насыщу. Но ты же, человече, совесть имей! Ты приди попаши, заборонуй, засей, скоси, сгреби, смолоти... Вот тогда мы с тобой честно и поделимся куском хлеба. А вырывать землю из хозяйской души — дудки!—Тугокопылый без всякой деликатности помахал острыми вилами перед земским носом.— Вот это тебе хлеб. Вот это тебе и земля. Приходи — накормлю!..
Полненькие, крепенькие хуторяне захохотали, зашумели и завопили:
— Форменное безобразие!.. Есть захотели! «У вас, говорят, хлеб в амбарах гниет!» Но какое твое распросо-бачье дело? Я хозяин! Мне, а не тебе всевышний послал! Так вот, извините, мы, хозяева, между собой и говорим: нет ли у вас за пазухой лишней программы? Более аккуратной... чтобы она с твердым намерением сказала: «Пусть будет порядок на хозяйской меже! Не подступай! Осади назад!»
Белена, не слезая с гнедой кобылы, перекрестился.
— Клянусь — порядок будет! Пусть никто на хозяйские межи не посягает. Огородим хутор Тихие Копылы высокими плетнями!
По улочкам и проулочкам пошли слухи: «Хозяева, целуйте иконы! Спасительное счастье с неба упало. Облака останавливает и звезды снимает. И межи!.. И межи хозяйские охраняет...»
Правда, Белена по облакам не ходил, телят у бога не ел и звезд с неба не снимал.
Сидел в земских апартаментах и темными вечерами на счетах гадал: быть или не быть? Скоро ли наступит то долгожданное время, когда и он, забытый людьми и всем светом, из уездного окна махнет и хоть на плохонькую клячонку сядет? Взберется на нее — и айда по степям, хуторам. Понесется дела вершить.., Независимый плетень городить...
4
Прибывшего земского спасителя первым щедро почтил Кирилл Тугокопылый.
На собственных руках трепетно понес щупленького мессию под прохладную бузину, где на чистой, расшитой воробьями скатерти стоял гостеприимный, вкусный ужин.
Именитый ужин состоял из яств, приготовленных по сугубым правилам стародавней хуторской кулинарии: борщи, лепешки, вареники, студни, колбаса и чарка...
Блюда — гуляш, щи, пельмени, отбивные котлеты, бифштексы — Белена собственной рукой решительно вычеркнул, как блюда иноземного происхождения, которые могут пагубно повлиять на хуторской словарь и, чего доброго, начнут расшатывать свежесплетенные, независимые плетни хутора Тихие Копылы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Успевай только креститься — говядины хватит...
Одна беда — не спится. И не спится, и не лежится... Хозяйственные мысли покоя не дают, бешено снуют: «На такие овраги, горы, долы — одна паровая молотилка! Глумление да и только. Люди хлеб уже продают, а я еще молочу. Вторая паровая до зарезу нужна. Или жатки... Людям на смех — три жатки на такие раздольные степи. Маловато, ей-ей маловато — не управляются. Хлебец господь родит и высоконький и густенький...»
Почесал Тугокопылый поясницу, повернулся на правый бок и аккуратненько прикинул на пальцах — деньжат хватит. Одна касса в сарае, под бочкой, зарыта, вторая— под грущ^й, третья — возле свинарника. На черный день лишнюю копейку спрятал. Полный горшок золотых червонцев в землю закопал. И возле отхожего места, под старым фургоном, тоже зарыл. Так зарыл, что никакой черт не догадается.
Копеечек хватит и на молотилки, и на жатки, и на плуги...
Тут бы спокойненько и заснуть, так нет — новые мысли неспокойно шевелятся, засели и не выходят из головы: где строить маслобойку?
Закроет глаза неусыпный хозяин и так, с закрытыми глазами, начинает кобчиком по хутору кружить: просторное, удобное маслобойное место ищет.
Хорошее местечко на краю хутора, на большаке. Боже, какое доходное место! Кто бы ни ехал, кто бы ни шел — никто мимо не пройдет. Заедет или зайдет. Проклятая двуперстная штунда опередила, раньше этот кусочек захватила. На дороге каменную молельню поставила. Первачком, сучий сын, торгует. Днем молится, ночью глотку заливает—пьет!.. Чтобы из тебя горячую кровь выпили!..
На том конце сам дал зевка. Бесов волостной служака Мусий Нетесанный давно хороший уголок захватил. Паровую мельницу там воздвиг. И где он столько денег нагреб? Где же?.. Пятый год волостным старшиною лает— и, видишь, мельничку налаял!
Тугокопылый повернулся на другой бок. Так-так, облюбовал местечко. В центре хутора, рядышком, возле самой церковки божьей. Отец Иоанн, не сглазить бы, любит за красненькой протянуть свою пастырскую длань. Пусть протягивает — помаслим. Поплюю, где мое не пропадало, а оно, смотришь, и меня бог не забудет. Смотришь, и в мой карман поплывут тысячи...
Так с тысячами и уснул Кирилл Тугокопылый. Но и во сне хозяйственно-земельные дела не покидали крылатого степняка. Подхватился Тугокопылый как ошпаренный. Подхватился — да скорее к окну: не светает ли? Не пора ли во двор сонных работников скликать, на хозяйские дела со скотиной поднимать?
Подошел к окну, а сильные северные ветры ставнями по окнам — грюк!
Ударило та^, что даже стекла зазвенели. Великая новость— престол упал! В Петрограде свергли вседержав-ную корону. Нет царя! Свалился главный тиран.
Тугокопылый ударил лбом о пол перед позолоченным иконостасом:
— Святители, дорогие! Скажите, не мучайте, прикосновенные или неприкосновенные хозяйские отруба?
Немо взирали пышно убранные иконы на угодливо распластавшегося перед ними раба божьего.
Встал Тугокопылый, отряхнул пыль & колен и от удивления глаза вытаращил. Молчат. Как сговорились, гуртом молчат.
Сорвался хозяин и побежал в ригу. Снял с балки самые длинные вилы-тройчатки: «Сам острыми вилами отруба защищать буду!»
з
В это время на хутор Тихие Копылы на земском тарантасе прибыл щупленький чиновник по прозвищу горькой травы — Симон Белена.
Посреди улицы земец пересел с тарантаса на лошадь. Пересел неспроста. Сидя на лошади, объявил:
— Степенные хозяева! Радуйтесь! Я — ваш мессия! Степенные, довольно крепкие хуторяне почтительно
поклонились.
— Радуемся, радуемся!.. Кто вы и откуда вас милостивый послал в наши края?
Белена надменно отставил правую ногу и ткнул пальцем в небо. Этот величественный жест говорил: «Я!.. Я днем облака останавливаю, ночью небесные звезды снимаю!..»
Вслух он декларативно оповестил:
— Меня к вам направило земство. Верховодить!.. Слово «земство» поначалу ошарашило Кирилла Тугокопылого. Однако немного погодя он пришел в себя. Подойдя ближе, смело переспросил:
— Извините, ваша земская милость, какой же вы нам совет привезли? Будут ли хозяева при своей земле? Или, может, вот та голытьба придет распоряжаться? — Туго-копылый тройчатками показал в сторону соседней слободы Бедная Долина.— Вот та, долинчанская. Что годами у нас, хозяев, работала. Работала-работала — и здрасьте вам: «Давайте землю поровну делить! Мы тоже есть хотим!» Пожалуйста, приходи и ешь! Накормлю, насыщу. Но ты же, человече, совесть имей! Ты приди попаши, заборонуй, засей, скоси, сгреби, смолоти... Вот тогда мы с тобой честно и поделимся куском хлеба. А вырывать землю из хозяйской души — дудки!—Тугокопылый без всякой деликатности помахал острыми вилами перед земским носом.— Вот это тебе хлеб. Вот это тебе и земля. Приходи — накормлю!..
Полненькие, крепенькие хуторяне захохотали, зашумели и завопили:
— Форменное безобразие!.. Есть захотели! «У вас, говорят, хлеб в амбарах гниет!» Но какое твое распросо-бачье дело? Я хозяин! Мне, а не тебе всевышний послал! Так вот, извините, мы, хозяева, между собой и говорим: нет ли у вас за пазухой лишней программы? Более аккуратной... чтобы она с твердым намерением сказала: «Пусть будет порядок на хозяйской меже! Не подступай! Осади назад!»
Белена, не слезая с гнедой кобылы, перекрестился.
— Клянусь — порядок будет! Пусть никто на хозяйские межи не посягает. Огородим хутор Тихие Копылы высокими плетнями!
По улочкам и проулочкам пошли слухи: «Хозяева, целуйте иконы! Спасительное счастье с неба упало. Облака останавливает и звезды снимает. И межи!.. И межи хозяйские охраняет...»
Правда, Белена по облакам не ходил, телят у бога не ел и звезд с неба не снимал.
Сидел в земских апартаментах и темными вечерами на счетах гадал: быть или не быть? Скоро ли наступит то долгожданное время, когда и он, забытый людьми и всем светом, из уездного окна махнет и хоть на плохонькую клячонку сядет? Взберется на нее — и айда по степям, хуторам. Понесется дела вершить.., Независимый плетень городить...
4
Прибывшего земского спасителя первым щедро почтил Кирилл Тугокопылый.
На собственных руках трепетно понес щупленького мессию под прохладную бузину, где на чистой, расшитой воробьями скатерти стоял гостеприимный, вкусный ужин.
Именитый ужин состоял из яств, приготовленных по сугубым правилам стародавней хуторской кулинарии: борщи, лепешки, вареники, студни, колбаса и чарка...
Блюда — гуляш, щи, пельмени, отбивные котлеты, бифштексы — Белена собственной рукой решительно вычеркнул, как блюда иноземного происхождения, которые могут пагубно повлиять на хуторской словарь и, чего доброго, начнут расшатывать свежесплетенные, независимые плетни хутора Тихие Копылы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67