..
Знаменательная дата: сто лет со дня рождения великого Шевченко.
Становые и волостные церберы тянут носы к самому порогу. Нюхают — не послышится ли из хаты:
...Оглухли, не чуготь; Кай данами мшяються, Правдою торгують...
Но бдительные фараоны все-таки не устерегли нас. У ветряка, на самой высокой горе, кузнец Степан Черпак вслух на память читал:
...Схамешться! Будьте люде, Бо лихо вам буде. Розк>ються не хабаром Заковат люде...
Волостные и становые ищейки всюду вынюхивали — кто читает Шевченко, что читает, где?.. Крестьяне отвечали:
— Слыхали, Степан читал что-то хорошее. Ага, вспомнил... Оно ведь так: и деткам смолоть надо, и переживаешь,— а хватит ли чем посеять? Думаешь, хватит ли зерна засеять ту десятину? Да!.. Так эге ж... Вспомнил... Читал Степан, чтобы образ божий грязью не оскверняли...
Другие говорили иное:
— Вроде о Днепре рассказывал. Хорошо и ласково рассказывал. Жаль, что вас не было.
Окончательно волостных успокоила тетка Мотря:
— Повезла я, значит, смолоть пол мешка. Не думайте, что лошадьми или на коровах повезла. Взяла свой возок и своими ногами и своими руками повезла. Ни у кого ни рук, ни ног не занимала. Не буду от вас скрывать: хлеб взяла в долг. Вот хлеб, взятый в долг, и повезла. Так вот я и послушала Степана, спасибо ему. Ох и хорошую проповедь сказал. Говорит, немцы кругом поналезли, картошку нашу едят, и если волостное начальство не досмотрит, то и волость съедят...
Становой пристав удовлетворенно буркнул:
— Справедливо человек говорит..?
4
Адепты веры христианской и свою поганую руку к величественно-огненной поэзии протянули. С амвона кричали: «По селу бродит антихрист! Бунтарские слова произносит, «Расковывайтесь!» — призывает! Крещеный люд с венценосной тропы сбивает».
В те годы — годы империалистической войны—в село частенько приезжали односельчане: рабочие —печатники и железнодорожники.
Приезжали и крестьянам читали:
...Оглухли, не чують;
Кайданами мшяються,
Правдою торгують.
I господа зневажають,—
Людей запрягають
В тяжкi ярма. Орють лихо,
Лихом заслвають,
А що вродить? Побачите,
Якi будуть жнива!
По селу пошла молва:
— Тарас Шевченко... Пророк... Апостол!.. Это его паны обидели. Из библии выбросили.
На зеленой неделе поп Иоанн проповедь произнес:
— Православные! Не верьте выдумкам антихриста! Тарас Шевченко богохульник! Бунтарь! Нет его в списках апостолов!..
А люди не соглашались:
— Врет, патлатый!.. Ей-богу, врет! Шевченко — пророк! Послушайте, к какой правде призывает:
...Поховайте, та вставайте, Кайдани порвiте I вражою злою кров'ю Волю окроште.
5
В селе шли очередные церковные поборы. Впереди, в шелковой черной рясе, из хаты в хату быстренько перебегал отец Иоанн, за ним рысцой поспешал дьяк, за дьяком пастырские кони шли и пастырскую подводу с дарами везли.
Отец Иоанн быстренько вбежал в хату кузнеца Черпака и остановился в изумлении: в красном углу, убранный цветами, висел портрет Тараса Шевченко.
— О святотатство! — крикнул ошалелый поп.— Раб божий, богохульствуешь?
Скажем правду: у кузнеца Черпака не кулак — кувалда. Он поднес эту грешную кувалду под святые пастырские очи и предупредил:
— Батя! Никому ни слова! Нсиесли, не дай боже, ляпнете — пойте аминь!..
Батя с перепугу долго крепился, но не стерпел — сановным сатрапам все-таки подал молитвенную петицию: «Степан Черпак—-анафема! Православное вер учение отклоняет, а крамольные стихи крамольного Ше ченко всем крестьянам читает...»
Черпака угнали на фронт. Взяли, ибо еще неистово вовала первая мировая война,
6
Тысяча девятьсот семнадцатый год... На сельской трибуне стоит Степан Черпак:
— Слава Великой Октябрьской социалистической революции! Слава революционному народу! Сбылась заветная мечта великого Шевченко —- сбросили панское ярмо!
КАК И КОГДА НАЧАЛО НА МЕНЯ НАХОДИТ ВОТ ТО ЧУДНОЕ
Юрию Олиферовичу Збанацкому — с любовью.
На одном молодежном литературном вечере юноши и девушки попросили меня обстоятельно пояснить:
— Почему возникает смех? Или вы его,— спрашивают,— организуете, или оно, то смешное, само находит на вас?
В своем прекрасном рассказе «Так и пишу» обо всем этом очень хорошо рассказал выдающийся мастер сатиры и юмора Остап Вишня.
На мою долю выпало просто и коротко ответить на симпатичный вопрос: когда и почему начало то чудное и на меня находить?
Впервые, как и вы, дорогие читатели, я улыбнулся своей родной маме. Я — маме, мама — мне.
За точность не ручаюсь, но уверен, что мои братики и сестрички тогда говорили Ихменно так:
— Мама! Оно уже смеется... Два раза уже засмеялось.
— Прочь отойдите! Пусть смеется...
Значит, я так себе думаю: юмористов рождает родная мать.
Мамино молочко веселило... Корхмят — смеешься, не кормят — плачешь. Да еще сколько рева было, боже мой, на всю хату горланишь!..
Очевидно, отец моим сестричкам тогда так говорил:
— Девчата! А посмотрите-ка, почему это самый старший кричит. Может, рыбы наловил?
Так я до шести лет или смеялся, или коротенькой сорочкой карасиков ловил...
Шестилетнего — это я хорошо помню — начали меня вводить в курс божественных наук.
Вводили серьезно... Преподавали ее, ту науку, стоя в темном углу, где висели иконы угодников и преподобных. А вокруг них, вверху и внизу, смиренно летали непорочные ангелочки и весело подпрыгивали лукавые чертенята.
Пристроились там и неизвестные святители. Бабуся, перечисляя их имена, сама сбивалась:
— Вот этот святой... Сюда, сюда, Сашуия, смотри! Вот этот... что на коне сидит... Это — Пантелей... Нет, это не он. Это, пожалуй, Лука. Э, нет, Сашуня, это и не Лука. Это, наверное, Егорий... Разве ты его узнаешь? Залез на коня и глаза закрыл! Да бог с ним, пусть верхом гарцует. Он хлеба не просит. Становись сюда ближе. Вот так становись...
Бабуся брала мою руку, из пальцев складывала трехперстную щепоть и учила:
— На лобик... На пупик... На это плечо, потом на это... Вот так, вот так... На лобик... На пупик... Вот хороший внучек... Любимый... Он уже умеет богу молить-ся„. Помолился?.. Теперь плюнь на того чертенка! Плюй й говори: «У-у!.. Нечистая сила! Глаза вытаращила!»
Я плюнул и промахнулся — попал не в чертенка, а в ангелочка.
— Куда ты, скаженный, плюешь? Люди добрые! Видали вы такое — ангельские крылышки обслюнявил? Вот куда надо. На этого... на рогатого... На копыта плюй...
Я плевал на копыта и опять не попадая. Мне становилось смешно, и я смеялся.
— Еще и смеется, глупый! Чтоб ты до слез смеялся!..
2
Бабуся таки напророчила: я частенько «смеялся».
Впервые это случилось на уроке словесности...
При царизме нашего брата в большинстве учили в церковноприходской школе. Учили строго. Не дай бог вымолвить какое-нибудь «мужицкое» словечко. Нам здорово за это попадало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Знаменательная дата: сто лет со дня рождения великого Шевченко.
Становые и волостные церберы тянут носы к самому порогу. Нюхают — не послышится ли из хаты:
...Оглухли, не чуготь; Кай данами мшяються, Правдою торгують...
Но бдительные фараоны все-таки не устерегли нас. У ветряка, на самой высокой горе, кузнец Степан Черпак вслух на память читал:
...Схамешться! Будьте люде, Бо лихо вам буде. Розк>ються не хабаром Заковат люде...
Волостные и становые ищейки всюду вынюхивали — кто читает Шевченко, что читает, где?.. Крестьяне отвечали:
— Слыхали, Степан читал что-то хорошее. Ага, вспомнил... Оно ведь так: и деткам смолоть надо, и переживаешь,— а хватит ли чем посеять? Думаешь, хватит ли зерна засеять ту десятину? Да!.. Так эге ж... Вспомнил... Читал Степан, чтобы образ божий грязью не оскверняли...
Другие говорили иное:
— Вроде о Днепре рассказывал. Хорошо и ласково рассказывал. Жаль, что вас не было.
Окончательно волостных успокоила тетка Мотря:
— Повезла я, значит, смолоть пол мешка. Не думайте, что лошадьми или на коровах повезла. Взяла свой возок и своими ногами и своими руками повезла. Ни у кого ни рук, ни ног не занимала. Не буду от вас скрывать: хлеб взяла в долг. Вот хлеб, взятый в долг, и повезла. Так вот я и послушала Степана, спасибо ему. Ох и хорошую проповедь сказал. Говорит, немцы кругом поналезли, картошку нашу едят, и если волостное начальство не досмотрит, то и волость съедят...
Становой пристав удовлетворенно буркнул:
— Справедливо человек говорит..?
4
Адепты веры христианской и свою поганую руку к величественно-огненной поэзии протянули. С амвона кричали: «По селу бродит антихрист! Бунтарские слова произносит, «Расковывайтесь!» — призывает! Крещеный люд с венценосной тропы сбивает».
В те годы — годы империалистической войны—в село частенько приезжали односельчане: рабочие —печатники и железнодорожники.
Приезжали и крестьянам читали:
...Оглухли, не чують;
Кайданами мшяються,
Правдою торгують.
I господа зневажають,—
Людей запрягають
В тяжкi ярма. Орють лихо,
Лихом заслвають,
А що вродить? Побачите,
Якi будуть жнива!
По селу пошла молва:
— Тарас Шевченко... Пророк... Апостол!.. Это его паны обидели. Из библии выбросили.
На зеленой неделе поп Иоанн проповедь произнес:
— Православные! Не верьте выдумкам антихриста! Тарас Шевченко богохульник! Бунтарь! Нет его в списках апостолов!..
А люди не соглашались:
— Врет, патлатый!.. Ей-богу, врет! Шевченко — пророк! Послушайте, к какой правде призывает:
...Поховайте, та вставайте, Кайдани порвiте I вражою злою кров'ю Волю окроште.
5
В селе шли очередные церковные поборы. Впереди, в шелковой черной рясе, из хаты в хату быстренько перебегал отец Иоанн, за ним рысцой поспешал дьяк, за дьяком пастырские кони шли и пастырскую подводу с дарами везли.
Отец Иоанн быстренько вбежал в хату кузнеца Черпака и остановился в изумлении: в красном углу, убранный цветами, висел портрет Тараса Шевченко.
— О святотатство! — крикнул ошалелый поп.— Раб божий, богохульствуешь?
Скажем правду: у кузнеца Черпака не кулак — кувалда. Он поднес эту грешную кувалду под святые пастырские очи и предупредил:
— Батя! Никому ни слова! Нсиесли, не дай боже, ляпнете — пойте аминь!..
Батя с перепугу долго крепился, но не стерпел — сановным сатрапам все-таки подал молитвенную петицию: «Степан Черпак—-анафема! Православное вер учение отклоняет, а крамольные стихи крамольного Ше ченко всем крестьянам читает...»
Черпака угнали на фронт. Взяли, ибо еще неистово вовала первая мировая война,
6
Тысяча девятьсот семнадцатый год... На сельской трибуне стоит Степан Черпак:
— Слава Великой Октябрьской социалистической революции! Слава революционному народу! Сбылась заветная мечта великого Шевченко —- сбросили панское ярмо!
КАК И КОГДА НАЧАЛО НА МЕНЯ НАХОДИТ ВОТ ТО ЧУДНОЕ
Юрию Олиферовичу Збанацкому — с любовью.
На одном молодежном литературном вечере юноши и девушки попросили меня обстоятельно пояснить:
— Почему возникает смех? Или вы его,— спрашивают,— организуете, или оно, то смешное, само находит на вас?
В своем прекрасном рассказе «Так и пишу» обо всем этом очень хорошо рассказал выдающийся мастер сатиры и юмора Остап Вишня.
На мою долю выпало просто и коротко ответить на симпатичный вопрос: когда и почему начало то чудное и на меня находить?
Впервые, как и вы, дорогие читатели, я улыбнулся своей родной маме. Я — маме, мама — мне.
За точность не ручаюсь, но уверен, что мои братики и сестрички тогда говорили Ихменно так:
— Мама! Оно уже смеется... Два раза уже засмеялось.
— Прочь отойдите! Пусть смеется...
Значит, я так себе думаю: юмористов рождает родная мать.
Мамино молочко веселило... Корхмят — смеешься, не кормят — плачешь. Да еще сколько рева было, боже мой, на всю хату горланишь!..
Очевидно, отец моим сестричкам тогда так говорил:
— Девчата! А посмотрите-ка, почему это самый старший кричит. Может, рыбы наловил?
Так я до шести лет или смеялся, или коротенькой сорочкой карасиков ловил...
Шестилетнего — это я хорошо помню — начали меня вводить в курс божественных наук.
Вводили серьезно... Преподавали ее, ту науку, стоя в темном углу, где висели иконы угодников и преподобных. А вокруг них, вверху и внизу, смиренно летали непорочные ангелочки и весело подпрыгивали лукавые чертенята.
Пристроились там и неизвестные святители. Бабуся, перечисляя их имена, сама сбивалась:
— Вот этот святой... Сюда, сюда, Сашуия, смотри! Вот этот... что на коне сидит... Это — Пантелей... Нет, это не он. Это, пожалуй, Лука. Э, нет, Сашуня, это и не Лука. Это, наверное, Егорий... Разве ты его узнаешь? Залез на коня и глаза закрыл! Да бог с ним, пусть верхом гарцует. Он хлеба не просит. Становись сюда ближе. Вот так становись...
Бабуся брала мою руку, из пальцев складывала трехперстную щепоть и учила:
— На лобик... На пупик... На это плечо, потом на это... Вот так, вот так... На лобик... На пупик... Вот хороший внучек... Любимый... Он уже умеет богу молить-ся„. Помолился?.. Теперь плюнь на того чертенка! Плюй й говори: «У-у!.. Нечистая сила! Глаза вытаращила!»
Я плюнул и промахнулся — попал не в чертенка, а в ангелочка.
— Куда ты, скаженный, плюешь? Люди добрые! Видали вы такое — ангельские крылышки обслюнявил? Вот куда надо. На этого... на рогатого... На копыта плюй...
Я плевал на копыта и опять не попадая. Мне становилось смешно, и я смеялся.
— Еще и смеется, глупый! Чтоб ты до слез смеялся!..
2
Бабуся таки напророчила: я частенько «смеялся».
Впервые это случилось на уроке словесности...
При царизме нашего брата в большинстве учили в церковноприходской школе. Учили строго. Не дай бог вымолвить какое-нибудь «мужицкое» словечко. Нам здорово за это попадало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67