Он никому об этом не скажет, конечно. Но это подтверждало
все слова о нем его матери, Уэйна Стаки и даже специалиста по оральной
гигиене.
- Никакой я не симпатичный парень, - сказал он громко и после этого
почувствовал себя лучше. Говорить правду было легко.
Ларри сидел на мощеной живописной площадке рядом с шоссе. Оттуда
открывался захватывающий вид на Вермонт, тянувшийся к Нью-Йорку в золотом
свете утра. На табличке было написано, что расстояние до Нью-Йорка
составляет двадцать миль. Дальний конец площадки был огорожен стеной из
сцементированных камней. Рядом лежало несколько разбитых бутылок. И
использованный презерватив. Он предположил, что сюда приходили учащиеся
средней школы и в сумерках наблюдали, как внизу один за другим загораются
огни. Сначала они приходили в возбуждение, а потом ложились вместе. БГТ -
вот как они это называли. Большой групповой трах.
Так почему же ему так хреново? Он ведь сказал себе правду, так ведь?
Да. А ведь самое трудное было признать, что ты чувствуешь облегчение,
разве нет? Что у тебя наконец сняли камень с шеи?
"Нет, самое трудное - это примириться с тем, что ты один. Что ты
одинок."
Ларри положил голову на колени и закрыл глаза. Он велел себе не
плакать. Он ненавидел плач почто так же сильно, как рвоту.
Ларри вернулся к палатке и откинул полог. Неподалеку он отыскал
длинную палку. Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и с помощью палки
вытащил свою одежду наружу. Потом он отошел и оделся. Вдохнув еще раз, он
выудил свои ботинки. Присев на ствол упавшего дерева, он обулся.
Его одежда источала запах.
- Проклятье, - прошептал он.
Отыскав в Беннингтоне магазин мужской одежды, он разделся и надел на
себя все новое. Выйдя из магазина, он завел "Харли". Он подумал, что стоит
остановиться у магазина туристского снаряжения и посмотреть, нет ли у них
палатки и спального мешка, но больше всего ему хотелось поскорее выбраться
из Беннингтона.
Выезжая из города, он оглянулся назад. Все, что случилось, - к
лучшему, это действительно...
Ларри вновь взглянул на дорогу, и ужас сжал ему горло. Прямо перед
ним возник перевернутый пикап с прицепом. Он резко повернул направо и
почти объехал его, но левый ботинок зацепился за задний бампер, и мотоцикл
вырвался из-под Ларри.
- С тобой все в порядке? - спросил он вслух. Слава Богу, что скорость
была не больше двадцати. Слава Богу, что с ним не было Риты. Она наверняка
бы впала в истерику. Хотя, конечно, если бы Рита была с ним, он не стал бы
оглядываться.
- Со мной все в порядке, - ответил он самому себе, но без особой
уверенности. Он сел. Тишина вокруг сдавила его. Было так тихо, что если
думать об этом, то можно сойти с ума. В настоящий момент он был бы рад
даже нытью Риты. Вокруг заплясали блестящие точки, и со внезапным ужасом
он подумал, что сейчас потеряет сознание. "Я сильно ранен, через минуту,
когда пройдет шок, я почувствую это, у меня глубокий порез или что-нибудь
в этом роде, и кто, интересно, наложит мне жгут?"
Но когда угроза обморока миновала, он оглядел себя и решил, что с
ним, пожалуй, действительно все в порядке. Он содрал ладони и правое
колено, но это были обычные царапины, и нечего о них беспокоиться, всякий
может свалиться с мотоцикла, с кем не бывает?
Но он знал, что могло быть и хуже. Он мог удариться головой и
проломить себе череп, а теперь он лежал бы под горячим солнцем в ожидании
неминуемой смерти. Или он мог бы захлебнуться в собственной рвоте, как
одна из недавно почивших его знакомых.
Неверной походкой он подошел к "Харли" и поднял его. Он, похоже,
никак не пострадал, но выглядеть стал иначе. Раньше это была просто
машина, довольно симпатичная машина, которая могла выполнять две функции -
перевозить его с места на место и давать ему возможность ощущать себя
Джеймсом Дином или Джеком Николсоном в "Ангелах Ада на колесах". Но теперь
его хромированные детали словно бы усмехались над Ларри, как балаганный
зазывала, и приглашали его сесть и проверит, способен ли он укротить
двухколесное чудовище.
С третьего раза мотоцикл завелся, и Ларри поехал со скоростью не
более четырех миль в час. На руках у него были надеты браслеты холодного
пота, и никогда, никогда за всю его жизнь, ему не хотелось так сильно
увидеть другое человеческое лицо.
В тот день он никого не встретил.
После полудня он позволил себе немного увеличить скорость, но когда
стрелка спидометра дошла до двадцати, он не мог заставить себя сильнее
надавить на газ, даже если дорога впереди была свободна. На окраине
Уилмингтона был магазин спортивных товаров, и он нашел там спальный мешок,
мотоциклетные перчатки и шлем. Но даже со шлемом он не мог заставить себя
двигаться быстрее двадцати пяти. Перед слепыми поворотами он сбрасывал
скорость, слезал с мотоцикла и вел его по обочине. Его не оставляли
видения, в которых он, лежа на дороге, терял всю свою кровь, и никто не
мог ему помочь.
В пять часов вечера перед Брэттлборо на мотоцикле зажглась лампочка
перегрева. Он оставил мотоцикл на дороге и пошел в город, не уверенный,
что вернется за ним.
Этой ночью он спал в здании местной ратуши. В сон он погрузился
немедленно. Через некоторое время его разбудил какой-то звук. Он посмотрел
на часы. Было одиннадцать двадцать. Он приподнялся на одном локте и
уставился в темноту. Если и был какой-то звук, то теперь он исчез.
Замолкли даже сверчки.
- Есть здесь кто-нибудь? - позвал Ларри, и звук собственного голоса
испугал его. Он пошарил в поисках двустволки и в течение долгой и все
более тревожной секунды не мог ее найти. Потом он наконец нашел ее и, ни о
чем не думая, нажал на курок. Если бы двустволка не была на
предохранителе, она бы выстрелила. Возможно, в него самого.
В тишине кто-то прятался, он был в этом уверен. Возможно, человек,
возможно, какое-то крупное и опасное животное. Разумеется, человек тоже
может оказаться опасным. Как, например, тот, кто несколько раз пронзил
ножом человека из парка, или как Джон Берсфорд Типтон, который предложил
ему миллион наличными за право попользоваться женщиной.
- Кто там?
В рюкзаке у него был фонарь, но для того, чтобы найти его, ему
пришлось бы отложить лежавшую у него на коленях винтовку. И кроме того...
так ли уж он хочет увидеть незнакомца?
Он сидел неподвижно, ожидая повторения звука, который разбудил его, и
постепенно задремал.
Неожиданно голова его вскинулась, глаза широко раскрылись, а кожа
прилипла к костям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
все слова о нем его матери, Уэйна Стаки и даже специалиста по оральной
гигиене.
- Никакой я не симпатичный парень, - сказал он громко и после этого
почувствовал себя лучше. Говорить правду было легко.
Ларри сидел на мощеной живописной площадке рядом с шоссе. Оттуда
открывался захватывающий вид на Вермонт, тянувшийся к Нью-Йорку в золотом
свете утра. На табличке было написано, что расстояние до Нью-Йорка
составляет двадцать миль. Дальний конец площадки был огорожен стеной из
сцементированных камней. Рядом лежало несколько разбитых бутылок. И
использованный презерватив. Он предположил, что сюда приходили учащиеся
средней школы и в сумерках наблюдали, как внизу один за другим загораются
огни. Сначала они приходили в возбуждение, а потом ложились вместе. БГТ -
вот как они это называли. Большой групповой трах.
Так почему же ему так хреново? Он ведь сказал себе правду, так ведь?
Да. А ведь самое трудное было признать, что ты чувствуешь облегчение,
разве нет? Что у тебя наконец сняли камень с шеи?
"Нет, самое трудное - это примириться с тем, что ты один. Что ты
одинок."
Ларри положил голову на колени и закрыл глаза. Он велел себе не
плакать. Он ненавидел плач почто так же сильно, как рвоту.
Ларри вернулся к палатке и откинул полог. Неподалеку он отыскал
длинную палку. Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и с помощью палки
вытащил свою одежду наружу. Потом он отошел и оделся. Вдохнув еще раз, он
выудил свои ботинки. Присев на ствол упавшего дерева, он обулся.
Его одежда источала запах.
- Проклятье, - прошептал он.
Отыскав в Беннингтоне магазин мужской одежды, он разделся и надел на
себя все новое. Выйдя из магазина, он завел "Харли". Он подумал, что стоит
остановиться у магазина туристского снаряжения и посмотреть, нет ли у них
палатки и спального мешка, но больше всего ему хотелось поскорее выбраться
из Беннингтона.
Выезжая из города, он оглянулся назад. Все, что случилось, - к
лучшему, это действительно...
Ларри вновь взглянул на дорогу, и ужас сжал ему горло. Прямо перед
ним возник перевернутый пикап с прицепом. Он резко повернул направо и
почти объехал его, но левый ботинок зацепился за задний бампер, и мотоцикл
вырвался из-под Ларри.
- С тобой все в порядке? - спросил он вслух. Слава Богу, что скорость
была не больше двадцати. Слава Богу, что с ним не было Риты. Она наверняка
бы впала в истерику. Хотя, конечно, если бы Рита была с ним, он не стал бы
оглядываться.
- Со мной все в порядке, - ответил он самому себе, но без особой
уверенности. Он сел. Тишина вокруг сдавила его. Было так тихо, что если
думать об этом, то можно сойти с ума. В настоящий момент он был бы рад
даже нытью Риты. Вокруг заплясали блестящие точки, и со внезапным ужасом
он подумал, что сейчас потеряет сознание. "Я сильно ранен, через минуту,
когда пройдет шок, я почувствую это, у меня глубокий порез или что-нибудь
в этом роде, и кто, интересно, наложит мне жгут?"
Но когда угроза обморока миновала, он оглядел себя и решил, что с
ним, пожалуй, действительно все в порядке. Он содрал ладони и правое
колено, но это были обычные царапины, и нечего о них беспокоиться, всякий
может свалиться с мотоцикла, с кем не бывает?
Но он знал, что могло быть и хуже. Он мог удариться головой и
проломить себе череп, а теперь он лежал бы под горячим солнцем в ожидании
неминуемой смерти. Или он мог бы захлебнуться в собственной рвоте, как
одна из недавно почивших его знакомых.
Неверной походкой он подошел к "Харли" и поднял его. Он, похоже,
никак не пострадал, но выглядеть стал иначе. Раньше это была просто
машина, довольно симпатичная машина, которая могла выполнять две функции -
перевозить его с места на место и давать ему возможность ощущать себя
Джеймсом Дином или Джеком Николсоном в "Ангелах Ада на колесах". Но теперь
его хромированные детали словно бы усмехались над Ларри, как балаганный
зазывала, и приглашали его сесть и проверит, способен ли он укротить
двухколесное чудовище.
С третьего раза мотоцикл завелся, и Ларри поехал со скоростью не
более четырех миль в час. На руках у него были надеты браслеты холодного
пота, и никогда, никогда за всю его жизнь, ему не хотелось так сильно
увидеть другое человеческое лицо.
В тот день он никого не встретил.
После полудня он позволил себе немного увеличить скорость, но когда
стрелка спидометра дошла до двадцати, он не мог заставить себя сильнее
надавить на газ, даже если дорога впереди была свободна. На окраине
Уилмингтона был магазин спортивных товаров, и он нашел там спальный мешок,
мотоциклетные перчатки и шлем. Но даже со шлемом он не мог заставить себя
двигаться быстрее двадцати пяти. Перед слепыми поворотами он сбрасывал
скорость, слезал с мотоцикла и вел его по обочине. Его не оставляли
видения, в которых он, лежа на дороге, терял всю свою кровь, и никто не
мог ему помочь.
В пять часов вечера перед Брэттлборо на мотоцикле зажглась лампочка
перегрева. Он оставил мотоцикл на дороге и пошел в город, не уверенный,
что вернется за ним.
Этой ночью он спал в здании местной ратуши. В сон он погрузился
немедленно. Через некоторое время его разбудил какой-то звук. Он посмотрел
на часы. Было одиннадцать двадцать. Он приподнялся на одном локте и
уставился в темноту. Если и был какой-то звук, то теперь он исчез.
Замолкли даже сверчки.
- Есть здесь кто-нибудь? - позвал Ларри, и звук собственного голоса
испугал его. Он пошарил в поисках двустволки и в течение долгой и все
более тревожной секунды не мог ее найти. Потом он наконец нашел ее и, ни о
чем не думая, нажал на курок. Если бы двустволка не была на
предохранителе, она бы выстрелила. Возможно, в него самого.
В тишине кто-то прятался, он был в этом уверен. Возможно, человек,
возможно, какое-то крупное и опасное животное. Разумеется, человек тоже
может оказаться опасным. Как, например, тот, кто несколько раз пронзил
ножом человека из парка, или как Джон Берсфорд Типтон, который предложил
ему миллион наличными за право попользоваться женщиной.
- Кто там?
В рюкзаке у него был фонарь, но для того, чтобы найти его, ему
пришлось бы отложить лежавшую у него на коленях винтовку. И кроме того...
так ли уж он хочет увидеть незнакомца?
Он сидел неподвижно, ожидая повторения звука, который разбудил его, и
постепенно задремал.
Неожиданно голова его вскинулась, глаза широко раскрылись, а кожа
прилипла к костям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238