.. если вы продадите его мне.
– Я не собираюсь продавать его, Розмонт. Ни вам, ни кому-то другому. Ни одного акра. Это ранчо – единственное место между Лос-Анджелесом и Сан-Диего, которое осталось в том виде, в котором его создала природа. Все остальное – это что-то новое, и это настоящее дерьмо.
Майк Килкуллен поднялся и встал.
– Единственное, чего я хочу и буду хотеть всю свою оставшуюся жизнь, Розмонт, сколько бы я ни прожил, – это иметь возможность ездить по земле, выращивать коров, каждый год клеймить скот, проскакать галопом вдоль берега на закате, ремонтировать загородки, беспокоиться о дожде, отплывать на лодке от своей собственной пристани, лечить коров, а в конце дня сидеть перед огнем камина в доме моей семьи и знать, что вокруг меня простирается земля, которую мой прапрадед купил у моего прапрапрадеда, и что я сохранил ее для детей.
– Мне жаль слышать это, – сказал Джимми Розмонт, тоже поднимаясь с кресла. – Я не собираюсь отнимать у вас время, мистер Килкуллен. Я не останусь на ленч, если вы не возражаете, и смогу вернуться в Нью-Йорк и еще успеть к обеду.
– Конечно, нет, Розмонт. Я понимаю. Позвольте мне проводить вас до автомобиля, и не забудьте передать мои наилучшие пожелания Фернанде и Валери при встрече.
– Непременно.
– О, да, еще одно – это ваш вертолет летал над ранчо сегодня утром, не так ли?
– Да, действительно.
– Я так и подумал. Ну, приятного вам путешествия обратно, Розмонт. Надеюсь, вам понравился вид ранчо сверху.
Кейси Нельсон настоял на том, чтобы пообедать в «Спаго», думала Джез, начав одеваться, несмотря на то что он, как она точно знала, не получит там хорошего столика. Только постоянные посетители – обычно люди, работающие в шоу-бизнесе, могли рассчитывать на приличный столик в этом знаменитом, задающем тон ресторане, который становился все более и более популярным, в то время как другие совершенно новые местечки в Лос-Анджелесе закрывались, не успев открыться, вынужденные уступать место другим таким же заведениям.
Первый ресторан Вольфганга Пака, «Спаго», был единственным и абсолютным местом среди подобных заведений в Калифорнии, местом, куда вы просто обязаны ходить, чтобы удержать свое положение в иерархии блестящего общества Лос-Анджелеса. Оно не предназначалось для нового главного ковбоя ранчо Килкуллена, даже если его отец действительно владел буксирами в Нью-Йорке.
Был большой соблазн позвонить Бернарду, метрдотелю, или работавшей с ним хорошенькой темноволосой Дженнис и сказать, что Кейси пригласил ее к ним. Это обеспечило бы им столик на престижном месте, но Джез решила: раз Кейси так заупрямился по поводу ресторана, она не станет облегчать ему его участь. Пусть узнает, что такое самонадеянность, когда их поведут вглубь, в дальний правый угол переднего зала вместо левого, посадят возле бара или, даже еще хуже, загонят в одну из комнат, в которые она никогда бы не вошла. Любой мужчина, посмевший согнать ее со своих колен, заслуживает самого сурового наказания.
Значит, я очень хороша, решила Джез, о, даже очень, поскольку Сэм Батлер мечтает о встрече с ней, а Кейси Нельсон старается пустить пыль в глаза этим обедом в «Спаго». Любой не мешает иметь двух возлюбленных на одной веревочке. Или даже трех.
Ну и что надеть, чтобы соответствовать хорошему настроению, учитывая, что никто серьезно не одевается, отправляясь в «Спаго»? Кейси вряд ли появится на публике в тряпках главного ковбоя, которые приемлемы в «Эль Адоби». Он, наверное, наденет тот темный костюм, в котором испортил на фиесте ее платье и старинную испанскую шаль.
Действительно, это проблема: слишком тщательно одетый кавалер в ресторане, где нормой считается эдакая небрежная элегантность. Первое, решила Джез, надо надеть черные колготки, черные шерстяные брюки и черные замшевые туфельки без каблука. Так не будет чересчур официально, это не то что юбка. Затем надо порыться в стенном шкафу и хорошенько подумать, поразмышлять, поприкидывать, поломать голову, пока не найдешь тот самый правильный верх. Всем ведь виден именно верх, когда ты сидишь за столом.
Пальцы Джез отщелкивали дюжины плечиков, на которых висело невероятное количество «не тех» блуз и «не тех» жакетов. Она поискала среди штабелей сложенных свитеров, лежащих на полках. Не тот свитер и опять не тот свитер – свитеры, которые были великолепны для «Спаго», не подходили для сегодняшнего вечера.
Ну, совсем ничего! Ей нечего надеть! О, боже! Вот ведь всегда так! Она была так занята весь год, что у нее совсем не оставалось времени для магазинов. Остается только одно, вдруг поняла Джез, сдирая с себя брюки и туфли. Немедленно надо нырнуть во что-нибудь полностью «Шанель». Когда нечего надеть, выручить может только «Шанель», старое, новое или старое и новое вперемешку, это уже все равно. «Шанель» можно надеть в любой сезон, в случае любых испытаний и несчастий. Эти вещи не позволяли фантазировать, и не давали возможности выразить свой личный стиль, и не соответствовали в данный момент ее эмоциональному состоянию, но все – начиная с главного редактора журнала «Вог» и до богатых японских жен на Гинзе – все еще носили платья и костюмы «Шанель».
Родственницы Кейси, если они у него имеются, вероятно, носят «Шанель» от зари до зари, мрачно подумала Джез, натягивая красно-черный костюм из новой коллекции. Она порылась в ящиках с украшениями в поисках пяти или шести жемчужных ожерелий разной длины от «Шанель» и пары сережек. Набросив все это, она посмотрелась в зеркало. И в мгновение ока вылезла из костюма. Все смотрелось натянуто, слишком формально, не было случайности, простоты. Это не для «Спаго». Это можно было бы надеть на официальный ленч в высших кругах. Фиби надела бы такое.
У нее оставалось еще десять минут до приезда Кейси. Всего за десять минут она смогла бы решить, как одеть пять моделей, заверила себя Джез, стараясь успокоиться. Самое главное – не потерять окончательно голову. Если «Шанель» не подходит, то можно попробовать и такое озорство, как футболка стиля «Хейнс». Она натянула через голову мальчишескую белую футболку, прибавила к ней фиолетовые шведские брюки и набросила пиджак от «Шанель» поверх всего, тот самый пиджак, отделанный жемчужинами вместо вышивки, который Лагерфельд показал в прошлом году одновременно на тридцати разных моделях, одетых во что угодно, начиная от купальника и кончая вечерним платьем. Знаменитый пиджак, в котором вы просто не можете выглядеть не так, как надо. Ничего особенного в этом наряде не было, решила Джез, кроме только того, что по крайней мере еще две какие-нибудь женщины в «Спаго» будут в таком же точно пиджаке, а она сама смотрелась в нем как подобие Мерфи Браун в один из самых тяжелых для нее дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Я не собираюсь продавать его, Розмонт. Ни вам, ни кому-то другому. Ни одного акра. Это ранчо – единственное место между Лос-Анджелесом и Сан-Диего, которое осталось в том виде, в котором его создала природа. Все остальное – это что-то новое, и это настоящее дерьмо.
Майк Килкуллен поднялся и встал.
– Единственное, чего я хочу и буду хотеть всю свою оставшуюся жизнь, Розмонт, сколько бы я ни прожил, – это иметь возможность ездить по земле, выращивать коров, каждый год клеймить скот, проскакать галопом вдоль берега на закате, ремонтировать загородки, беспокоиться о дожде, отплывать на лодке от своей собственной пристани, лечить коров, а в конце дня сидеть перед огнем камина в доме моей семьи и знать, что вокруг меня простирается земля, которую мой прапрадед купил у моего прапрапрадеда, и что я сохранил ее для детей.
– Мне жаль слышать это, – сказал Джимми Розмонт, тоже поднимаясь с кресла. – Я не собираюсь отнимать у вас время, мистер Килкуллен. Я не останусь на ленч, если вы не возражаете, и смогу вернуться в Нью-Йорк и еще успеть к обеду.
– Конечно, нет, Розмонт. Я понимаю. Позвольте мне проводить вас до автомобиля, и не забудьте передать мои наилучшие пожелания Фернанде и Валери при встрече.
– Непременно.
– О, да, еще одно – это ваш вертолет летал над ранчо сегодня утром, не так ли?
– Да, действительно.
– Я так и подумал. Ну, приятного вам путешествия обратно, Розмонт. Надеюсь, вам понравился вид ранчо сверху.
Кейси Нельсон настоял на том, чтобы пообедать в «Спаго», думала Джез, начав одеваться, несмотря на то что он, как она точно знала, не получит там хорошего столика. Только постоянные посетители – обычно люди, работающие в шоу-бизнесе, могли рассчитывать на приличный столик в этом знаменитом, задающем тон ресторане, который становился все более и более популярным, в то время как другие совершенно новые местечки в Лос-Анджелесе закрывались, не успев открыться, вынужденные уступать место другим таким же заведениям.
Первый ресторан Вольфганга Пака, «Спаго», был единственным и абсолютным местом среди подобных заведений в Калифорнии, местом, куда вы просто обязаны ходить, чтобы удержать свое положение в иерархии блестящего общества Лос-Анджелеса. Оно не предназначалось для нового главного ковбоя ранчо Килкуллена, даже если его отец действительно владел буксирами в Нью-Йорке.
Был большой соблазн позвонить Бернарду, метрдотелю, или работавшей с ним хорошенькой темноволосой Дженнис и сказать, что Кейси пригласил ее к ним. Это обеспечило бы им столик на престижном месте, но Джез решила: раз Кейси так заупрямился по поводу ресторана, она не станет облегчать ему его участь. Пусть узнает, что такое самонадеянность, когда их поведут вглубь, в дальний правый угол переднего зала вместо левого, посадят возле бара или, даже еще хуже, загонят в одну из комнат, в которые она никогда бы не вошла. Любой мужчина, посмевший согнать ее со своих колен, заслуживает самого сурового наказания.
Значит, я очень хороша, решила Джез, о, даже очень, поскольку Сэм Батлер мечтает о встрече с ней, а Кейси Нельсон старается пустить пыль в глаза этим обедом в «Спаго». Любой не мешает иметь двух возлюбленных на одной веревочке. Или даже трех.
Ну и что надеть, чтобы соответствовать хорошему настроению, учитывая, что никто серьезно не одевается, отправляясь в «Спаго»? Кейси вряд ли появится на публике в тряпках главного ковбоя, которые приемлемы в «Эль Адоби». Он, наверное, наденет тот темный костюм, в котором испортил на фиесте ее платье и старинную испанскую шаль.
Действительно, это проблема: слишком тщательно одетый кавалер в ресторане, где нормой считается эдакая небрежная элегантность. Первое, решила Джез, надо надеть черные колготки, черные шерстяные брюки и черные замшевые туфельки без каблука. Так не будет чересчур официально, это не то что юбка. Затем надо порыться в стенном шкафу и хорошенько подумать, поразмышлять, поприкидывать, поломать голову, пока не найдешь тот самый правильный верх. Всем ведь виден именно верх, когда ты сидишь за столом.
Пальцы Джез отщелкивали дюжины плечиков, на которых висело невероятное количество «не тех» блуз и «не тех» жакетов. Она поискала среди штабелей сложенных свитеров, лежащих на полках. Не тот свитер и опять не тот свитер – свитеры, которые были великолепны для «Спаго», не подходили для сегодняшнего вечера.
Ну, совсем ничего! Ей нечего надеть! О, боже! Вот ведь всегда так! Она была так занята весь год, что у нее совсем не оставалось времени для магазинов. Остается только одно, вдруг поняла Джез, сдирая с себя брюки и туфли. Немедленно надо нырнуть во что-нибудь полностью «Шанель». Когда нечего надеть, выручить может только «Шанель», старое, новое или старое и новое вперемешку, это уже все равно. «Шанель» можно надеть в любой сезон, в случае любых испытаний и несчастий. Эти вещи не позволяли фантазировать, и не давали возможности выразить свой личный стиль, и не соответствовали в данный момент ее эмоциональному состоянию, но все – начиная с главного редактора журнала «Вог» и до богатых японских жен на Гинзе – все еще носили платья и костюмы «Шанель».
Родственницы Кейси, если они у него имеются, вероятно, носят «Шанель» от зари до зари, мрачно подумала Джез, натягивая красно-черный костюм из новой коллекции. Она порылась в ящиках с украшениями в поисках пяти или шести жемчужных ожерелий разной длины от «Шанель» и пары сережек. Набросив все это, она посмотрелась в зеркало. И в мгновение ока вылезла из костюма. Все смотрелось натянуто, слишком формально, не было случайности, простоты. Это не для «Спаго». Это можно было бы надеть на официальный ленч в высших кругах. Фиби надела бы такое.
У нее оставалось еще десять минут до приезда Кейси. Всего за десять минут она смогла бы решить, как одеть пять моделей, заверила себя Джез, стараясь успокоиться. Самое главное – не потерять окончательно голову. Если «Шанель» не подходит, то можно попробовать и такое озорство, как футболка стиля «Хейнс». Она натянула через голову мальчишескую белую футболку, прибавила к ней фиолетовые шведские брюки и набросила пиджак от «Шанель» поверх всего, тот самый пиджак, отделанный жемчужинами вместо вышивки, который Лагерфельд показал в прошлом году одновременно на тридцати разных моделях, одетых во что угодно, начиная от купальника и кончая вечерним платьем. Знаменитый пиджак, в котором вы просто не можете выглядеть не так, как надо. Ничего особенного в этом наряде не было, решила Джез, кроме только того, что по крайней мере еще две какие-нибудь женщины в «Спаго» будут в таком же точно пиджаке, а она сама смотрелась в нем как подобие Мерфи Браун в один из самых тяжелых для нее дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161