Ведь эта лучшая из женщин – или она еще ребенок? – умудрилась остаться незамужней до тридцати лет. Ясно, что он ее опять спугнул. Она снова выскользнула из его пальцев, неуловимая, как редкая тропическая рыба в большом аквариуме, и они опять не сумели обсудить единственного насущного плана – относительно собственного будущего. Оба они знают, что в гасиенде они вечно жить не будут. Может быть, Джез испугалась вопроса «когда?» – подумал Кейси. Надо попробовать иначе, выплеснуть это на нее без подготовки.
Он терпеливо ждал, пока Джез вытрет волосы подолом его халата – довольно деликатное дело, в особенности для него, как она отлично понимала.
– Есть вопрос. Когда свадьба?
– Дорогой, давай не сейчас! У меня голова просто забита всякими идеями! Надо так много обдумать, я просто не могу сейчас сосредоточиться на будущем двоих, когда мне надо думать о тысячах и тысячах людей, – сказала она со смехом, который не обещал ничего хорошего.
– Сколько именно тысяч? – Кейси отвернулся с суровым видом, но она не обратила на это внимания. – И почему?
– Ну, – сказала Джез мечтательно, откидываясь назад на него, – я думала... Ты представить себе не можешь, как много я всего передумала с тех пор, как мы отправились на поиски Трех Стражей. Я решила выработать два плана: План А – что делать, если мы их не найдем, и План Б – что, если мы их найдем.
– И что, если бы мы их никогда не нашли?
Против своей воли Кейси чувствовал, что начинает плясать под ее дудку, не в силах устоять перед властной магией ее голоса.
– Ну, я просто не могла концентрироваться на Плане А, потому что это было совершенно немыслимо. Знаешь, как иногда приходится просто отсекать некоторые мысли, потому что они слишком ужасны? Это как раз тот случай. Поэтому я сосредоточилась на Плане Б. Сначала я подумала, что сделал бы мой отец, если бы он был жив, и кое-что для себя открыла.
Джез села прямо и стала смотреть в огонь.
– Он был прав только наполовину. Он хотел навечно оставить землю такой, как она есть, но в наше время это нереально. В его время – может быть, но не сейчас. Семья Килкуллен не может владеть более чем шестьюдесятью тысячами акров земли для своего личного пользования, если, конечно, это не где-то на краю света, где никто больше жить не хочет. Но в Калифорнии, где хотят жить так много людей, это несправедливо. Мы должны поделиться... но по справедливости.
– Никогда что-то не слышал от тебя ни о каком дележе земли.
– Я никогда и не думала об этом. Но теперь... Я думаю, что часть земли можно освоить – это та часть, что лежит на юг от скалы с двумя пиками... Там примерно двадцать пять тысяч акров, и можно взять, скажем, восемь или десять тысяч акров и построить там новый город, где смогут жить шестьдесят или семьдесят тысяч человек и при этом оставаться в окружении нетронутой природы со всех сторон.
– Моя любовь, урбанистическая мечтательница!
– Не надо быть никаким градостроителем, чтобы понимать это, достаточно только читать газеты. Сейчас ценятся новые идеи, идеи.
– И что это будет?
Кейси было интересно, что Джез ответит на этот вопрос, вариант ответа на который у него уже созрел.
– Община.
– Как ты собираешься возродить общину? Построить город на семьдесят тысяч жителей – это тебе не стоянка для «Роллс-Ройсов», которую затевают Валери с Фернандой.
– Без пляжа их дело не выгорит, а пляж как раз в той части, которая на карте исключена из зоны освоения. Послушай, Кейси, вот как мы создадим общину. Забудь о торговых центрах и сосредоточься на центральной улице! В каждом районе будет своя главная улица, настоящая, реальная, старая добрая главная улица, с автоматами содовой воды, кинотеатрами, пекарнями, бакалейными лавками, с настоящими, живыми мясниками и скобяными лавками, с кегельбанами и танцзалами, закусочными и химчистками, гастрономами, парикмахерскими, салонами красоты и книжными магазинами, и аптеками, и бассейнами, и множеством всяких кафе, открытых кафе на тротуаре, магазинами всякого рода и разными местами, где можно послоняться и посплетничать, и, конечно, всюду должны быть стойки для велосипедов, потому что люди будут попадать на главную улицу на велосипеде, если только они не предпочитают ходьбу пешком или верховую езду.
– Что ты называешь районами? – спросил Кейси.
Джез расшагивала по гостиной, настолько захваченная своим видением, что незаметно для себя оставила теплое место у камина, и Кейси почувствовал, что единственный способ сохранить с ней контакт – это задавать ей вопросы.
– Люди не будут жить на улицах, где все дома как близнецы-братья, у них будут свои районы, как было когда-то, например, в некоторых городах Старой Англии или даже в Сан-Хуан-Капи-страно, где одни живут в домах, а другие – в квартирах, одни платят очень низкую аренду, у некоторых собственные дома, одни молодые, а другие старые, и дети всех возрастов... но Кейси, у каждого будет крыльцо, и веранда, и окно, и двор, и патио, и садик, и чердак – мне почему-то кажется, что чердаки особенно важны, не знаю почему, – и все дома стоят достаточно близко один к другому, чтобы люди чувствовали себя соседями и говорили по утрам «здравствуйте» и чтобы все было по-человечески! И там будет место, где устроить пикник и где сыграть в шахматы, там повсюду будут лошади напрокат, и площадки для бейсбола и баскетбола, и просто детские площадки для игр!
– А как же ранчо, скот?
– Кейси, как же ты не поймешь? Мы по-прежнему будем выращивать скот, только не так много, но вся идея заключается в том, чтобы город и ранчо сосуществовали, чтобы каждый, кто будет жить в городе, мог из окна видеть пасущиеся стада. Повсюду можно будет ездить верхом, даже по самой главной улице, но свои конюшни иметь будет нельзя.
– И как ты собираешься управлять таким городом?
– С помощью городских собраний и городского правительства в мэрии и на городской площади – я сказала тебе о городской площади? – Джез отмахнулась от вопроса об управлении городом. – Будет большая публичная библиотека, эстрада для оркестра, где по выходным станут играть музыканты, чтобы каждый мог познакомиться со всеми, и много-много фонтанов, чтобы был звук льющейся воды, и много кафе, картинных галерей, колоннад, где люди смогут прогуливаться, укрытые от палящего солнца, или ехать на велосипеде или верхом на пляж, плавать и кататься на серфере, или сидеть и слушать шум волн и смотреть на закат, – но они не смогут изменить эту землю – никогда!
– А школы?
– Естественно, – сказала Джез, – естественно, школы, церкви, синагоги и легкая, чистая промышленность и бизнес, чтобы люди могли работать недалеко от дома. Градостроители сейчас бьются именно над этим. Я много об этом читала, но никогда не обращала на это внимания, пока Фиби не снесла «Перпл Тостада Гранде».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Он терпеливо ждал, пока Джез вытрет волосы подолом его халата – довольно деликатное дело, в особенности для него, как она отлично понимала.
– Есть вопрос. Когда свадьба?
– Дорогой, давай не сейчас! У меня голова просто забита всякими идеями! Надо так много обдумать, я просто не могу сейчас сосредоточиться на будущем двоих, когда мне надо думать о тысячах и тысячах людей, – сказала она со смехом, который не обещал ничего хорошего.
– Сколько именно тысяч? – Кейси отвернулся с суровым видом, но она не обратила на это внимания. – И почему?
– Ну, – сказала Джез мечтательно, откидываясь назад на него, – я думала... Ты представить себе не можешь, как много я всего передумала с тех пор, как мы отправились на поиски Трех Стражей. Я решила выработать два плана: План А – что делать, если мы их не найдем, и План Б – что, если мы их найдем.
– И что, если бы мы их никогда не нашли?
Против своей воли Кейси чувствовал, что начинает плясать под ее дудку, не в силах устоять перед властной магией ее голоса.
– Ну, я просто не могла концентрироваться на Плане А, потому что это было совершенно немыслимо. Знаешь, как иногда приходится просто отсекать некоторые мысли, потому что они слишком ужасны? Это как раз тот случай. Поэтому я сосредоточилась на Плане Б. Сначала я подумала, что сделал бы мой отец, если бы он был жив, и кое-что для себя открыла.
Джез села прямо и стала смотреть в огонь.
– Он был прав только наполовину. Он хотел навечно оставить землю такой, как она есть, но в наше время это нереально. В его время – может быть, но не сейчас. Семья Килкуллен не может владеть более чем шестьюдесятью тысячами акров земли для своего личного пользования, если, конечно, это не где-то на краю света, где никто больше жить не хочет. Но в Калифорнии, где хотят жить так много людей, это несправедливо. Мы должны поделиться... но по справедливости.
– Никогда что-то не слышал от тебя ни о каком дележе земли.
– Я никогда и не думала об этом. Но теперь... Я думаю, что часть земли можно освоить – это та часть, что лежит на юг от скалы с двумя пиками... Там примерно двадцать пять тысяч акров, и можно взять, скажем, восемь или десять тысяч акров и построить там новый город, где смогут жить шестьдесят или семьдесят тысяч человек и при этом оставаться в окружении нетронутой природы со всех сторон.
– Моя любовь, урбанистическая мечтательница!
– Не надо быть никаким градостроителем, чтобы понимать это, достаточно только читать газеты. Сейчас ценятся новые идеи, идеи.
– И что это будет?
Кейси было интересно, что Джез ответит на этот вопрос, вариант ответа на который у него уже созрел.
– Община.
– Как ты собираешься возродить общину? Построить город на семьдесят тысяч жителей – это тебе не стоянка для «Роллс-Ройсов», которую затевают Валери с Фернандой.
– Без пляжа их дело не выгорит, а пляж как раз в той части, которая на карте исключена из зоны освоения. Послушай, Кейси, вот как мы создадим общину. Забудь о торговых центрах и сосредоточься на центральной улице! В каждом районе будет своя главная улица, настоящая, реальная, старая добрая главная улица, с автоматами содовой воды, кинотеатрами, пекарнями, бакалейными лавками, с настоящими, живыми мясниками и скобяными лавками, с кегельбанами и танцзалами, закусочными и химчистками, гастрономами, парикмахерскими, салонами красоты и книжными магазинами, и аптеками, и бассейнами, и множеством всяких кафе, открытых кафе на тротуаре, магазинами всякого рода и разными местами, где можно послоняться и посплетничать, и, конечно, всюду должны быть стойки для велосипедов, потому что люди будут попадать на главную улицу на велосипеде, если только они не предпочитают ходьбу пешком или верховую езду.
– Что ты называешь районами? – спросил Кейси.
Джез расшагивала по гостиной, настолько захваченная своим видением, что незаметно для себя оставила теплое место у камина, и Кейси почувствовал, что единственный способ сохранить с ней контакт – это задавать ей вопросы.
– Люди не будут жить на улицах, где все дома как близнецы-братья, у них будут свои районы, как было когда-то, например, в некоторых городах Старой Англии или даже в Сан-Хуан-Капи-страно, где одни живут в домах, а другие – в квартирах, одни платят очень низкую аренду, у некоторых собственные дома, одни молодые, а другие старые, и дети всех возрастов... но Кейси, у каждого будет крыльцо, и веранда, и окно, и двор, и патио, и садик, и чердак – мне почему-то кажется, что чердаки особенно важны, не знаю почему, – и все дома стоят достаточно близко один к другому, чтобы люди чувствовали себя соседями и говорили по утрам «здравствуйте» и чтобы все было по-человечески! И там будет место, где устроить пикник и где сыграть в шахматы, там повсюду будут лошади напрокат, и площадки для бейсбола и баскетбола, и просто детские площадки для игр!
– А как же ранчо, скот?
– Кейси, как же ты не поймешь? Мы по-прежнему будем выращивать скот, только не так много, но вся идея заключается в том, чтобы город и ранчо сосуществовали, чтобы каждый, кто будет жить в городе, мог из окна видеть пасущиеся стада. Повсюду можно будет ездить верхом, даже по самой главной улице, но свои конюшни иметь будет нельзя.
– И как ты собираешься управлять таким городом?
– С помощью городских собраний и городского правительства в мэрии и на городской площади – я сказала тебе о городской площади? – Джез отмахнулась от вопроса об управлении городом. – Будет большая публичная библиотека, эстрада для оркестра, где по выходным станут играть музыканты, чтобы каждый мог познакомиться со всеми, и много-много фонтанов, чтобы был звук льющейся воды, и много кафе, картинных галерей, колоннад, где люди смогут прогуливаться, укрытые от палящего солнца, или ехать на велосипеде или верхом на пляж, плавать и кататься на серфере, или сидеть и слушать шум волн и смотреть на закат, – но они не смогут изменить эту землю – никогда!
– А школы?
– Естественно, – сказала Джез, – естественно, школы, церкви, синагоги и легкая, чистая промышленность и бизнес, чтобы люди могли работать недалеко от дома. Градостроители сейчас бьются именно над этим. Я много об этом читала, но никогда не обращала на это внимания, пока Фиби не снесла «Перпл Тостада Гранде».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161