..
Она замолчала, остановившись у окна, и покачала головой при воспоминании.
– Иди сюда и сядь. Какое это имеет отношение к твоему плану?
– Она разрушила «Дэзл». Одним махом! Венеция – вот настоящий квартал, один из последних, что остались, а Фиби разрушила его часть, что-то такое, что мы все принимали как должное, как люди раньше принимали как должное свою главную улицу. Поэтому, когда я поняла, что у нас есть возможность построить новый город, я уже знала, что в нем должны быть кварталы со своими главными улицами... А если исходить из этого, то все становится ясно: надо только помнить, каким все было двадцать пять лет назад... Двадцать пять лет назад – вот уже когда все стало меняться...
Она говорит как в трансе, подумал Кейси. Она не представляет ни одной из гигантских проблем, с которыми сопряжено строительство нового города, будь то финансы или что угодно, так же как ни на секунду не задала себе вопрос: как она добьется собственного назначения на роль главного архитектора этого нового, утопического города, принимая во внимание существование еще и ее сестриц, настроенных отнюдь не утопически?
– Джез, – спросил он, – а тебе известно, что такое инфраструктура?
– Смутно, – ответила она, все еще погруженная в свои мечтания.
Ну что ж, еще узнает, подумал Кейси. И скоро. Пусть пока она просто мечтает вслух, да к тому же немного под градусом, но она не рассуждает о чем-то несбыточном. Она говорит вполне здраво. А вообще-то, к черту здравый смысл! Он знает в тысячу раз больше, чем она, об освоении земель, и ясно, что за ее идеями будущее. О, она будет поглощена реализацией этой идеи, она уже и сейчас ею захвачена так, что думать забыла о своей карьере фотографа; она настолько увлечена этим планом, что даже не замечает его присутствия – он для нее всего лишь слушатель. И ей все равно, собирается ли он принять участие в ее проекте или хотя бы интересно ли ему то, что она рассказывает. Ее не больше волновали его несуществующие три жены, чем его участие в будущем проекте, как будто роль главного ковбоя – предел его мечтаний. У нее еще долго не будет времени на свадьбу и даже на разговоры о ней, а очень скоро в ее жизнь войдут настоящие архитекторы и строители – и тогда что? Может быть, ему надо сейчас напомнить ей о его чувствах? Может быть, сейчас пора вернуть ее с небес на землю, пока она в таком экстазе? Нет, он не в силах этого сделать. Может, в этом и заключается самопожертвование любви, или это боязнь услышать ее ответ? Может быть, этот ответ будет таким, что лучше отключиться от этой проблемы, как сделала Джез с Планом А? Сейчас ему нужно большое самоотречение, твердо сказал себе Кейси, такое же, каким обладает она.
Да, уж это им не понравится, злорадно думала Джез, раскладывая бумаги и фотографии на столе отцовского кабинета. Им это совсем не понравится, но опровергнуть они ничего не смогут. Это официальные документы, узаконенные самим правительством США, а не какое-то народное сказание, это не соломинка, за которую хватаются в надежде на спасение. Ну, кажется, все на месте – кроме фотографии запыленной банки из-под пепси.
Через несколько минут к Джез должны были явиться Джимми Розмонт и сэр Джон Мэддокс. Она их вызвала – именно вызвала, другого слова не подберешь, – таким тоном она сообщила им, что ей есть что с ними обсудить, после того как подготовила все бумаги. Со дня их восхождения минуло шесть дней.
Поначалу Джез подумала, не предложить ли им чаю, прежде чем предъявить документы, но почти сразу же отвергла эту мысль. Никакого чая, никакого кофе, ни даже стакана воды – если они, конечно, сами не попросят. Это чисто деловая встреча, и она не обязана проявлять никакого гостеприимства, ни к чему демонстрировать какие-то особые женские чары.
Одета она была по-деловому, по-мужски, – как «ранчеро», как хозяин. На ней были простые темно-коричневые кожаные брюки, заправленные в ковбойские сапоги тонкой кожи, и рубашка мужского покроя из плотного белого хлопка, с узким кожаным галстуком по шее. Она надела старую ковбойскую шляпу, которую подарил ей на восемнадцатилетие один из вакерос. Для него это была просто шутка, но шляпа на голове Джез приобретала оттенок какого-то угрожающего щегольства – не шляпа, а боевой флаг. Детали ее наряда, взятые вместе, создавали воинственное обличье, такое же однозначное, как одежда матадора.
Сегодня Джез вышагивала совсем не своей обычной изящной женской походкой – сапоги придавали ей твердую, весомую поступь. Ее беззаботная, легкая, беспечная походка канатоходца сменилась суровым шагом, соответствующим ее грозно надвинутой на глаза шляпе. Ее можно было принять за юношу, она даже волосы убрала назад, заплетя их в косу.
У нее была мысль пригласить Кейси на эту беседу, но, поразмыслив, она решила, что раз он не имеет формально никакого отношения к земле, то это будет не к месту. Сестер она тоже не приглашала, поскольку Джимми Розмонт и сэр Джон и так выступали от их имени, и их присутствие могло лишь отвлечь ее от того, что она должна сказать. Стоя за отцовским столом, Джез нетерпеливо постукивала каблуком. Еще две минуты – и их можно считать опоздавшими.
Джез услышала, как подъехала машина, как Сьюзи открыла дверь. Раздались шаги двух мужчин, поднимающихся по лестнице. Наконец-то! Она оставалась на месте, не сделав ни шага им навстречу, без улыбки, ожидая, когда они подойдут и поздороваются с ней за руку.
– Устраивайтесь поудобнее, джентльмены, – скомандовала Джез, села в рабочее кресло отца и слегка отодвинула его, чтобы водрузить скрещенные ноги на стол. Она оглядела комнату, стены которой были увешаны фотографиями в рамках, сделанными на протяжении последних ста лет, чеками на продажу племенных быков и бережно хранимыми письмами от лидеров партии демократов, и ощутила присутствие Майка Килкуллена.
– Когда мы виделись с вами в первый раз, – спокойно начала она, переводя взгляд с одного на другого, – вы развернули передо мной свой план переустройства ранчо Килкуллена, или, как его называли прежде, на заре калифорнийской истории, ранчо Монтанья-де-ла-Луна. Вы не знаете, почему оно так называлось, мистер Розмонт?
– Нет, мисс Килкуллен.
– Это название переводится как «Гора Луны». Ибо с тех пор, как люди поселились на этой земле, – а это было очень давно, – они наблюдали, как каждый вечер прямо из-за горы Портола восходит луна, и, конечно, многие из них вследствие своего невежества думали, что гора рождает луну. Но вы, мистер Розмонт, и вы, сэр Джон, люди образованные и слишком современные, чтобы интересоваться такими древними выдумками. Когда вы видите гору, вы думаете о том, какие возможности она дает для развития кондоминиумов.
– Да, мисс Килкуллен. Но времена меняются, – сказал Джимми Розмонт, – а вместе с ними и горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Она замолчала, остановившись у окна, и покачала головой при воспоминании.
– Иди сюда и сядь. Какое это имеет отношение к твоему плану?
– Она разрушила «Дэзл». Одним махом! Венеция – вот настоящий квартал, один из последних, что остались, а Фиби разрушила его часть, что-то такое, что мы все принимали как должное, как люди раньше принимали как должное свою главную улицу. Поэтому, когда я поняла, что у нас есть возможность построить новый город, я уже знала, что в нем должны быть кварталы со своими главными улицами... А если исходить из этого, то все становится ясно: надо только помнить, каким все было двадцать пять лет назад... Двадцать пять лет назад – вот уже когда все стало меняться...
Она говорит как в трансе, подумал Кейси. Она не представляет ни одной из гигантских проблем, с которыми сопряжено строительство нового города, будь то финансы или что угодно, так же как ни на секунду не задала себе вопрос: как она добьется собственного назначения на роль главного архитектора этого нового, утопического города, принимая во внимание существование еще и ее сестриц, настроенных отнюдь не утопически?
– Джез, – спросил он, – а тебе известно, что такое инфраструктура?
– Смутно, – ответила она, все еще погруженная в свои мечтания.
Ну что ж, еще узнает, подумал Кейси. И скоро. Пусть пока она просто мечтает вслух, да к тому же немного под градусом, но она не рассуждает о чем-то несбыточном. Она говорит вполне здраво. А вообще-то, к черту здравый смысл! Он знает в тысячу раз больше, чем она, об освоении земель, и ясно, что за ее идеями будущее. О, она будет поглощена реализацией этой идеи, она уже и сейчас ею захвачена так, что думать забыла о своей карьере фотографа; она настолько увлечена этим планом, что даже не замечает его присутствия – он для нее всего лишь слушатель. И ей все равно, собирается ли он принять участие в ее проекте или хотя бы интересно ли ему то, что она рассказывает. Ее не больше волновали его несуществующие три жены, чем его участие в будущем проекте, как будто роль главного ковбоя – предел его мечтаний. У нее еще долго не будет времени на свадьбу и даже на разговоры о ней, а очень скоро в ее жизнь войдут настоящие архитекторы и строители – и тогда что? Может быть, ему надо сейчас напомнить ей о его чувствах? Может быть, сейчас пора вернуть ее с небес на землю, пока она в таком экстазе? Нет, он не в силах этого сделать. Может, в этом и заключается самопожертвование любви, или это боязнь услышать ее ответ? Может быть, этот ответ будет таким, что лучше отключиться от этой проблемы, как сделала Джез с Планом А? Сейчас ему нужно большое самоотречение, твердо сказал себе Кейси, такое же, каким обладает она.
Да, уж это им не понравится, злорадно думала Джез, раскладывая бумаги и фотографии на столе отцовского кабинета. Им это совсем не понравится, но опровергнуть они ничего не смогут. Это официальные документы, узаконенные самим правительством США, а не какое-то народное сказание, это не соломинка, за которую хватаются в надежде на спасение. Ну, кажется, все на месте – кроме фотографии запыленной банки из-под пепси.
Через несколько минут к Джез должны были явиться Джимми Розмонт и сэр Джон Мэддокс. Она их вызвала – именно вызвала, другого слова не подберешь, – таким тоном она сообщила им, что ей есть что с ними обсудить, после того как подготовила все бумаги. Со дня их восхождения минуло шесть дней.
Поначалу Джез подумала, не предложить ли им чаю, прежде чем предъявить документы, но почти сразу же отвергла эту мысль. Никакого чая, никакого кофе, ни даже стакана воды – если они, конечно, сами не попросят. Это чисто деловая встреча, и она не обязана проявлять никакого гостеприимства, ни к чему демонстрировать какие-то особые женские чары.
Одета она была по-деловому, по-мужски, – как «ранчеро», как хозяин. На ней были простые темно-коричневые кожаные брюки, заправленные в ковбойские сапоги тонкой кожи, и рубашка мужского покроя из плотного белого хлопка, с узким кожаным галстуком по шее. Она надела старую ковбойскую шляпу, которую подарил ей на восемнадцатилетие один из вакерос. Для него это была просто шутка, но шляпа на голове Джез приобретала оттенок какого-то угрожающего щегольства – не шляпа, а боевой флаг. Детали ее наряда, взятые вместе, создавали воинственное обличье, такое же однозначное, как одежда матадора.
Сегодня Джез вышагивала совсем не своей обычной изящной женской походкой – сапоги придавали ей твердую, весомую поступь. Ее беззаботная, легкая, беспечная походка канатоходца сменилась суровым шагом, соответствующим ее грозно надвинутой на глаза шляпе. Ее можно было принять за юношу, она даже волосы убрала назад, заплетя их в косу.
У нее была мысль пригласить Кейси на эту беседу, но, поразмыслив, она решила, что раз он не имеет формально никакого отношения к земле, то это будет не к месту. Сестер она тоже не приглашала, поскольку Джимми Розмонт и сэр Джон и так выступали от их имени, и их присутствие могло лишь отвлечь ее от того, что она должна сказать. Стоя за отцовским столом, Джез нетерпеливо постукивала каблуком. Еще две минуты – и их можно считать опоздавшими.
Джез услышала, как подъехала машина, как Сьюзи открыла дверь. Раздались шаги двух мужчин, поднимающихся по лестнице. Наконец-то! Она оставалась на месте, не сделав ни шага им навстречу, без улыбки, ожидая, когда они подойдут и поздороваются с ней за руку.
– Устраивайтесь поудобнее, джентльмены, – скомандовала Джез, села в рабочее кресло отца и слегка отодвинула его, чтобы водрузить скрещенные ноги на стол. Она оглядела комнату, стены которой были увешаны фотографиями в рамках, сделанными на протяжении последних ста лет, чеками на продажу племенных быков и бережно хранимыми письмами от лидеров партии демократов, и ощутила присутствие Майка Килкуллена.
– Когда мы виделись с вами в первый раз, – спокойно начала она, переводя взгляд с одного на другого, – вы развернули передо мной свой план переустройства ранчо Килкуллена, или, как его называли прежде, на заре калифорнийской истории, ранчо Монтанья-де-ла-Луна. Вы не знаете, почему оно так называлось, мистер Розмонт?
– Нет, мисс Килкуллен.
– Это название переводится как «Гора Луны». Ибо с тех пор, как люди поселились на этой земле, – а это было очень давно, – они наблюдали, как каждый вечер прямо из-за горы Портола восходит луна, и, конечно, многие из них вследствие своего невежества думали, что гора рождает луну. Но вы, мистер Розмонт, и вы, сэр Джон, люди образованные и слишком современные, чтобы интересоваться такими древними выдумками. Когда вы видите гору, вы думаете о том, какие возможности она дает для развития кондоминиумов.
– Да, мисс Килкуллен. Но времена меняются, – сказал Джимми Розмонт, – а вместе с ними и горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161