Ты грациозно кивнешь ему головкой, и это все. Мне даже нравится, как ты играешь роль невинной кокетки, недотроги и аристократки. Каждую секунду твой мозг, как калькулятор, подсчитывает: а послужит ли это к вящей славе Сары Фейн.
Его осуждающий сардонический взгляд начал пугать Сару, но в то же время она не могла не испытывать головокружительного восторга при виде того, как Рэм теряет обычно присущее ему хладнокровие. О, как это действительно волнующе — вскружить мужчине голову! Как она ни старалась, ей все же не удалось скрыть улыбку торжества, промелькнувшую на лице. Рэм, однако, заметил это и, сделав быстрое движение, сердито схватил ее за руку.
— Так ты, значит, действительно полагаешь, что можешь делать из меня дурака? — спросил он с внезапной яростью, заставшей ее врасплох. — Так вот она, твоя маленькая хитрость! Вот какие мысли скрываются в твоем эгоистичном сознании: еще одна победа для Сары, которой она, возможно, будет хвастаться завтра.
Его пальцы еще сильнее сжались на ее запястье, и она почувствовала, как постепенно исчезает упоительное ощущение триумфа. Сара знала, что у нее остался в запасе последний козырь. Вопрос только, для этого ли случая она его приберегала.
— Рэм, хватит, остановись! Ты даже не дал мне возможности сказать, что я люблю тебя. Ты несправедлив по отношению ко мне. Ты не прав…
— Не прав?! — прошептал Рэм в бешенстве, будто ее слова ничего для него не значили. — Ты ведешь себя как будто ты в школе.
Отпустив ее руку, он в ярости застыл перед нею. Все, что Сара надеялась получить, выйдя замуж за Рэма Валенского, предстало в ее голове в виде одного огромного шара. Золотого шара с драгоценными камнями. И она протянула свои руки к этому шару — и к Рэму.
— Идем наверх… — прошептала она дрогнувшим голосом.
Рэм крепко обнял ее и повел к лестнице. Она ступала заплетавшимися ногами. Снова заныли руки, в которые впились его пальцы. Ее охватили растерянность и жадность, ужас и возбуждение. И тут из глубины памяти неожиданно всплыли слова ее американского школьного друга: «Хорошую сделку всегда надо цементировать». Только теперь до нее дошел смысл этих слов.
* * *
О господи, почему ему понадобилось столько времени, мучительно думала Сара Фейн. Никто никогда не говорил мне, что все будет именно так — долго и больно, отвратительно больно. И к тому же так вымученно и постыдно. И в полном молчании, без единого слова. Где романтика, которой я ждала? Где удовольствие? Только один стыд, и ничего больше.
Ее словно окунули в мерзкий кошмар, длящийся бесконечно и бессмысленно. Она была придавлена весом человека, настолько не владевшего собой, что уже ничего не могла с ним поделать. Его жесткие губы и жесткие руки ни на секунду не давали ей расслабиться, а все, что она слышала, был звук мучительного прерывистого дыхания. В своей жалкой униженности она снова и снова пыталась протестовать, но он не слышал… не хотел слышать ее. Его дыхание делалось все громче и громче, пока ей не начало казаться, что оно вот-вот перейдет в крик. Глаза его были закрыты — она видела это в полумраке спальни. Его руки вцепились ей в волосы, и пальцы все сильнее дергали золотистые пряди, пока Сара не закричала от боли.
О-о… сейчас это наверняка должно кончиться, пронеслось у нее в голове. Не может же человек так долго задыхаться, изнуряя себя, и остаться в живых. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это закончится быстрее, быстрее…
— Дэзи! Дэзи! — прокричал Рэм в полутьму спальни. — Дэзи, я люблю тебя!
Наконец найдя в себе силы, Сара Фейн в порыве неистовства сумела выскользнуть из кровати, где лежал Рэм. Она стояла посреди комнаты, униженная, трясущаяся от бешенства, понимавшая, что произошло, и в то же время не верившая этому. Она смотрела на существо, лежавшее в кровати, — безумное, всхлипывающее, отвратительное. Голова этого обесчестившего ее человека уткнулась в подушку. Как бы ей хотелось придавить его, уничтожив за то, что он сделал с ней, Сарой Фейн!
20
Когда чета Валериан пригласила Дэзи в январе 1977 года провести с ними отдых на яхте в Карибском море, она сперва отказалась. Перспектива быть вместе с Робином и Ванессой, не говоря уже об их дружках, напоминала ей заключение в роскошной, но все-таки тюрьме. Она хорошо представляла себе, как, сидя в каюте, пассажиры обмениваются последними светскими сплетнями, дав волю накопившейся желчной злобе, и до одури играют в триктрак. В ее воображении вставали ящики с бутылками белого вина и «Перье», которые полагалось выпить за время путешествия, и она уже заранее могла подсчитать, сколько раз каждая из дам будет менять свои туалеты и драгоценности в течение дня. Все это было ей ненавистно, но Ванесса продолжала настаивать, и в конце концов Дэзи очутилась просто в безвыходном положении; своим отказом она наверняка оскорбила бы подругу, которую никогда еще до этого не видела такой разъяренной.
— Никаких «нет», слышишь? — заключила Ванесса. — Я пригласила Топси и Хэма Шорта, а он, учти, один из твоих поклонников. Кроме того, на яхте будет еще несколько человек, у которых дети хотят учиться живописи… Не понимаю, чего это я так тебя уговариваю, да еще соблазняю перспективой выгодных заказов? Если честно, Дэзи, то как-то так получается, что ты, мне кажется, меня используешь! Неужели если я заявляю, что Робин и я рассчитываем на удовольствие немного побыть в твоем обществе, то одного этого недостаточно?
Памятуя, сколь многим она обязана Ванессе, Дэзи после этих слов поспешила согласиться. Ее студил как-нибудь обойдется без нее недельку-другую. Да и в отпуске последний раз она была бог знает когда — так давно, что и не вспомнить. И наконец, самое главное, нельзя рисковать потерей источника доходов, на что весьма прозрачно намекнула Ванесса.
Теперь на борту самолета «Аэрокоммандер», который должен был доставить Хэма, Топси и ее в Нассау, где им предстояло присоединиться к чете Валериан, нанявших для предстоящего путешествия яхту (за это время они уже успели превратить ее в плавающее подобие своей нью-йоркской квартиры), Дэзи размышляла о том, что в сущности сейчас, пожалуй, самое подходящее время, чтобы немного встряхнуться. После того скандала, когда она решительно воспротивилась тому, чтобы стать рекламой для «Элстри», у нее в студии начались постоянные конфликты. Норт, как ей казалось, считал, будто она нарочно постаралась сделать все, чтобы оскорбить важного клиента: атмосфера на работе сразу же стала напряженной и тяжелой.
В то время как самолет шел на снижение, Дэзи, пытаясь разобраться в своих чувствах, думала: что же все-таки больше всего вывело ее из себя? Она не испытывала злости или даже раздражения — нет, в том, как эти люди из корпорации к ней относились, рассматривая ее в качестве вещи (вещь под названием «блондинка»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Его осуждающий сардонический взгляд начал пугать Сару, но в то же время она не могла не испытывать головокружительного восторга при виде того, как Рэм теряет обычно присущее ему хладнокровие. О, как это действительно волнующе — вскружить мужчине голову! Как она ни старалась, ей все же не удалось скрыть улыбку торжества, промелькнувшую на лице. Рэм, однако, заметил это и, сделав быстрое движение, сердито схватил ее за руку.
— Так ты, значит, действительно полагаешь, что можешь делать из меня дурака? — спросил он с внезапной яростью, заставшей ее врасплох. — Так вот она, твоя маленькая хитрость! Вот какие мысли скрываются в твоем эгоистичном сознании: еще одна победа для Сары, которой она, возможно, будет хвастаться завтра.
Его пальцы еще сильнее сжались на ее запястье, и она почувствовала, как постепенно исчезает упоительное ощущение триумфа. Сара знала, что у нее остался в запасе последний козырь. Вопрос только, для этого ли случая она его приберегала.
— Рэм, хватит, остановись! Ты даже не дал мне возможности сказать, что я люблю тебя. Ты несправедлив по отношению ко мне. Ты не прав…
— Не прав?! — прошептал Рэм в бешенстве, будто ее слова ничего для него не значили. — Ты ведешь себя как будто ты в школе.
Отпустив ее руку, он в ярости застыл перед нею. Все, что Сара надеялась получить, выйдя замуж за Рэма Валенского, предстало в ее голове в виде одного огромного шара. Золотого шара с драгоценными камнями. И она протянула свои руки к этому шару — и к Рэму.
— Идем наверх… — прошептала она дрогнувшим голосом.
Рэм крепко обнял ее и повел к лестнице. Она ступала заплетавшимися ногами. Снова заныли руки, в которые впились его пальцы. Ее охватили растерянность и жадность, ужас и возбуждение. И тут из глубины памяти неожиданно всплыли слова ее американского школьного друга: «Хорошую сделку всегда надо цементировать». Только теперь до нее дошел смысл этих слов.
* * *
О господи, почему ему понадобилось столько времени, мучительно думала Сара Фейн. Никто никогда не говорил мне, что все будет именно так — долго и больно, отвратительно больно. И к тому же так вымученно и постыдно. И в полном молчании, без единого слова. Где романтика, которой я ждала? Где удовольствие? Только один стыд, и ничего больше.
Ее словно окунули в мерзкий кошмар, длящийся бесконечно и бессмысленно. Она была придавлена весом человека, настолько не владевшего собой, что уже ничего не могла с ним поделать. Его жесткие губы и жесткие руки ни на секунду не давали ей расслабиться, а все, что она слышала, был звук мучительного прерывистого дыхания. В своей жалкой униженности она снова и снова пыталась протестовать, но он не слышал… не хотел слышать ее. Его дыхание делалось все громче и громче, пока ей не начало казаться, что оно вот-вот перейдет в крик. Глаза его были закрыты — она видела это в полумраке спальни. Его руки вцепились ей в волосы, и пальцы все сильнее дергали золотистые пряди, пока Сара не закричала от боли.
О-о… сейчас это наверняка должно кончиться, пронеслось у нее в голове. Не может же человек так долго задыхаться, изнуряя себя, и остаться в живых. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это закончится быстрее, быстрее…
— Дэзи! Дэзи! — прокричал Рэм в полутьму спальни. — Дэзи, я люблю тебя!
Наконец найдя в себе силы, Сара Фейн в порыве неистовства сумела выскользнуть из кровати, где лежал Рэм. Она стояла посреди комнаты, униженная, трясущаяся от бешенства, понимавшая, что произошло, и в то же время не верившая этому. Она смотрела на существо, лежавшее в кровати, — безумное, всхлипывающее, отвратительное. Голова этого обесчестившего ее человека уткнулась в подушку. Как бы ей хотелось придавить его, уничтожив за то, что он сделал с ней, Сарой Фейн!
20
Когда чета Валериан пригласила Дэзи в январе 1977 года провести с ними отдых на яхте в Карибском море, она сперва отказалась. Перспектива быть вместе с Робином и Ванессой, не говоря уже об их дружках, напоминала ей заключение в роскошной, но все-таки тюрьме. Она хорошо представляла себе, как, сидя в каюте, пассажиры обмениваются последними светскими сплетнями, дав волю накопившейся желчной злобе, и до одури играют в триктрак. В ее воображении вставали ящики с бутылками белого вина и «Перье», которые полагалось выпить за время путешествия, и она уже заранее могла подсчитать, сколько раз каждая из дам будет менять свои туалеты и драгоценности в течение дня. Все это было ей ненавистно, но Ванесса продолжала настаивать, и в конце концов Дэзи очутилась просто в безвыходном положении; своим отказом она наверняка оскорбила бы подругу, которую никогда еще до этого не видела такой разъяренной.
— Никаких «нет», слышишь? — заключила Ванесса. — Я пригласила Топси и Хэма Шорта, а он, учти, один из твоих поклонников. Кроме того, на яхте будет еще несколько человек, у которых дети хотят учиться живописи… Не понимаю, чего это я так тебя уговариваю, да еще соблазняю перспективой выгодных заказов? Если честно, Дэзи, то как-то так получается, что ты, мне кажется, меня используешь! Неужели если я заявляю, что Робин и я рассчитываем на удовольствие немного побыть в твоем обществе, то одного этого недостаточно?
Памятуя, сколь многим она обязана Ванессе, Дэзи после этих слов поспешила согласиться. Ее студил как-нибудь обойдется без нее недельку-другую. Да и в отпуске последний раз она была бог знает когда — так давно, что и не вспомнить. И наконец, самое главное, нельзя рисковать потерей источника доходов, на что весьма прозрачно намекнула Ванесса.
Теперь на борту самолета «Аэрокоммандер», который должен был доставить Хэма, Топси и ее в Нассау, где им предстояло присоединиться к чете Валериан, нанявших для предстоящего путешествия яхту (за это время они уже успели превратить ее в плавающее подобие своей нью-йоркской квартиры), Дэзи размышляла о том, что в сущности сейчас, пожалуй, самое подходящее время, чтобы немного встряхнуться. После того скандала, когда она решительно воспротивилась тому, чтобы стать рекламой для «Элстри», у нее в студии начались постоянные конфликты. Норт, как ей казалось, считал, будто она нарочно постаралась сделать все, чтобы оскорбить важного клиента: атмосфера на работе сразу же стала напряженной и тяжелой.
В то время как самолет шел на снижение, Дэзи, пытаясь разобраться в своих чувствах, думала: что же все-таки больше всего вывело ее из себя? Она не испытывала злости или даже раздражения — нет, в том, как эти люди из корпорации к ней относились, рассматривая ее в качестве вещи (вещь под названием «блондинка»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144