Со своими охотничьими наклонностями и чутьем Тезей обнюхает этих несчастных людей с головы до ног в поисках своего любимого лакомства.
И Тезей не подкачал. Раз за разом он вскакивал в плотно набитый людьми автомобиль и, прокладывая себе дорогу среди восьми членов «семьи», совал свой нос в самые интимные места и самым бесцеремонным образом переступал лапами, приводимый в исступление запахом пищи. Все вокруг пахло мясом, но где же оно, недоумевал пес. После съемки очередного дубля Кики с поводком в руках просовывалась в машину и кусочком мяса, который она доставала из врученной ей загодя сумки, битком набитой резаными сырыми бифштексами, подманивала к себе Тезея. Эти кусочки никоим образом не могли его насытить, но годились в самый раз для того, чтобы поддерживать аппетит Тезея на должном уровне. В середине дня Норт восхищенно заметил:
— Эта дворняга — самый несносный пес из всех, что мне приходилось видеть. Он уже довел всех до того, что они готовы лезть от него на стену. Отлично, Аликс, превосходно!
«Этот сукин сын, как всегда, даже не выдал денег на съемки пса», — подумала Дэзи. Тем временем у актрисы, исполнявшей роль матери семейства, случился острый приступ аллергии на шерсть Тезея, и она начала чихать без передышки, будучи не в силах остановиться.
— Впиши это в сценарий, — приказал Норт присутствовавшему на съемках сценаристу, и в течение следующих двадцати девяти дублей несчастная женщина должна была в промежутках между чиханьями говорить: «Ты же знаешь, что я начинаю чихать от этой собаки», на что ее сын высокомерно отвечал: «Ну мам, это у тебя чисто нервное». Несомненно, что настоящей кинозвездой в этой тридцатисекундной сцене, которую все стали называть «Через все преграды вперед к бабушке», стал Тезей.
К последнему съемочному дню, когда они добрались до сцены с украшением елки, ребяческое веселье охватило даже «голодных шакалов», и они стали наперебой предлагать новые сюжетные ходы и ситуации, отсутствовавшие в сценарии.
— Это начинает напоминать еврейский театр, — заявил Норт. — Ребята, у нас и так хватает проблем. Могу вам пообещать, что и без ваших советов у нас все пойдет наперекосяк. Поэтому, мать вашу так, не могли бы вы помолчать?
Норт как в воду глядел: у них действительно ничего не получалось, и пришлось снять не меньше сорока пяти дублей, пока осветители не сумели добиться того эффекта, чтобы при включении елочной гирлянды предохранители вылетали хотя бы только на съемочной площадке, а не вырубался весь свет вообще и вся студия раз за разом не погружалась в кромешную тьму.
* * *
Уже давным-давно коммерческий рождественский ролик «Кока-колы» завоевал премию «Клио», которая в рекламном деле значила не меньше кинематографического «Оскара», а Нью-йоркский клуб художественных руководителей присудил ему свою ежегодную награду, давно уже прошли фестивали коммерческих фильмов в Венеции и Корке, в Токио и Париже, где ролик не только демонстрировался, но и неизменно завоевывал почетные призы, однако, если бы Кики спросили, что ей больше всего запомнилось из этих четырех незабываемых дней съемок, у нее на этот счет не возникло бы ни малейшего сомнения. Что значили для нее все эти призы и награды по сравнению с той минутой, когда она познакомилась с Люком Хаммерштейном!
Кики так сочувствовала бедняге Тезею, проведшему целый день в поисках спрятанного от него мяса, что спустила его с поводка сразу, как только было объявлено об окончании съемок последнего дубля.
— Прошу прощения, собачий поводырь, — обратился к ней Люк, — но вам известно, что ваш пес в данный момент разоряет стол с едой?
— Не волнуйтесь из-за еды, — ответила Кики, — если вы голодны, то могу пригласить вас поужинать, а если сыты, то мы можем поехать ко мне поболтать.
Люк Хаммерштейн был среднего роста мужчиной с мускулистым телом. Его зеленые глаза смотрели одновременно дерзко и мечтательно, в них читались решимость и доброта. Его веки были меланхолически приспущены, но манеры отличались безупречностью. Он сразу приглянулся Кики.
— О боже! — произнес Люк. — Это — приглашение?
— Я так и думала, что у вас хватит ума догадаться. Мы вроде уже не дети, — ответила Кики с неприкрытым обожанием, лучившимся из ее темно-карих глаз.
— А как быть с собакой?
— Забудьте про нее. Я просто была временной нянькой при ней по просьбе подруги.
Кики по-прежнему была похожа на крошечную цыганку-оборвыша, какой она предстала перед Дэзи в день их знакомства, но теперь она стала еще агрессивнее и увереннее в себе. Однако все ее выходки были, в общем-то, безобидными, а фривольность в поведении и потворство собственным прихотям не таили в себе опасности. Она старательно избегала жизненных осложнений. За всю свою жизнь Кики еще не доводилось встретить мужчину, хоть отдаленно похожего на Люка. Она протянула руку и погладила его остроконечную шелковистую бородку, мысленно представив себе, какие сказочные возможности, какие фантазии и приятные ощущения она в себе таит.
— Ну… — заколебался Люк.
Весь сегодняшний день он видел Кики на съемочной площадке, и она стала для него частью разворачивавшегося действа. И вот вдруг совершенно неожиданно она превратилась во властную женщину, питавшую в отношении его вполне определенные намерения и не дававшую себе труда их скрыть. В своих черных облегающих брюках, заправленных в черные сапоги, и в строгой черной рубашке, которые Кики сочла наиболее подходящими для ее сегодняшней вспомогательной роли, она показалась ему начинающей разбойницей с большой дороги. Но он вспомнил, что согласно опросам, результаты которых он недавно прочел, женщина, сама делающая первый шаг, оказывает неотразимое эротическое воздействие на мужчину.
— У меня остается право выбора? — осведомился Люк.
— Ни малейшего, — ответила Кики с деспотическими нотками в голосе.
— Полагаю, что я… Впрочем, что я теряю?
— Ничего из того, что вам следовало бы сохранить, — заверила его Кики и рассмеялась. Ее продолжительный смех, звонкий и соблазнительный, прозвучал как дуновение свежего весеннего ветра. Следя за ними издали, Дэзи старалась угадать, кто из двоих, Кики или Тезей, представляет сейчас наибольшую угрозу для окружающих, но, увидев выражение лица Люка Хаммерштейна, решила, что уже поздно спешить ему на выручку. В конце концов, он взрослый мужчина и должен уметь сам за себя постоять, но зато она просто обязана спасти остатки пищи на столе, накрытом для членов съемочной группы, которые работали много часов сверхурочно и рассчитывают на ужин, равным образом как и на оплату сверхурочных. Одним решительным движением Дэзи за ошейник стащила Тезея со стола, оторвав его от пиршества, которое он себе устроил среди тарелок с ростбифом, солониной и ветчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
И Тезей не подкачал. Раз за разом он вскакивал в плотно набитый людьми автомобиль и, прокладывая себе дорогу среди восьми членов «семьи», совал свой нос в самые интимные места и самым бесцеремонным образом переступал лапами, приводимый в исступление запахом пищи. Все вокруг пахло мясом, но где же оно, недоумевал пес. После съемки очередного дубля Кики с поводком в руках просовывалась в машину и кусочком мяса, который она доставала из врученной ей загодя сумки, битком набитой резаными сырыми бифштексами, подманивала к себе Тезея. Эти кусочки никоим образом не могли его насытить, но годились в самый раз для того, чтобы поддерживать аппетит Тезея на должном уровне. В середине дня Норт восхищенно заметил:
— Эта дворняга — самый несносный пес из всех, что мне приходилось видеть. Он уже довел всех до того, что они готовы лезть от него на стену. Отлично, Аликс, превосходно!
«Этот сукин сын, как всегда, даже не выдал денег на съемки пса», — подумала Дэзи. Тем временем у актрисы, исполнявшей роль матери семейства, случился острый приступ аллергии на шерсть Тезея, и она начала чихать без передышки, будучи не в силах остановиться.
— Впиши это в сценарий, — приказал Норт присутствовавшему на съемках сценаристу, и в течение следующих двадцати девяти дублей несчастная женщина должна была в промежутках между чиханьями говорить: «Ты же знаешь, что я начинаю чихать от этой собаки», на что ее сын высокомерно отвечал: «Ну мам, это у тебя чисто нервное». Несомненно, что настоящей кинозвездой в этой тридцатисекундной сцене, которую все стали называть «Через все преграды вперед к бабушке», стал Тезей.
К последнему съемочному дню, когда они добрались до сцены с украшением елки, ребяческое веселье охватило даже «голодных шакалов», и они стали наперебой предлагать новые сюжетные ходы и ситуации, отсутствовавшие в сценарии.
— Это начинает напоминать еврейский театр, — заявил Норт. — Ребята, у нас и так хватает проблем. Могу вам пообещать, что и без ваших советов у нас все пойдет наперекосяк. Поэтому, мать вашу так, не могли бы вы помолчать?
Норт как в воду глядел: у них действительно ничего не получалось, и пришлось снять не меньше сорока пяти дублей, пока осветители не сумели добиться того эффекта, чтобы при включении елочной гирлянды предохранители вылетали хотя бы только на съемочной площадке, а не вырубался весь свет вообще и вся студия раз за разом не погружалась в кромешную тьму.
* * *
Уже давным-давно коммерческий рождественский ролик «Кока-колы» завоевал премию «Клио», которая в рекламном деле значила не меньше кинематографического «Оскара», а Нью-йоркский клуб художественных руководителей присудил ему свою ежегодную награду, давно уже прошли фестивали коммерческих фильмов в Венеции и Корке, в Токио и Париже, где ролик не только демонстрировался, но и неизменно завоевывал почетные призы, однако, если бы Кики спросили, что ей больше всего запомнилось из этих четырех незабываемых дней съемок, у нее на этот счет не возникло бы ни малейшего сомнения. Что значили для нее все эти призы и награды по сравнению с той минутой, когда она познакомилась с Люком Хаммерштейном!
Кики так сочувствовала бедняге Тезею, проведшему целый день в поисках спрятанного от него мяса, что спустила его с поводка сразу, как только было объявлено об окончании съемок последнего дубля.
— Прошу прощения, собачий поводырь, — обратился к ней Люк, — но вам известно, что ваш пес в данный момент разоряет стол с едой?
— Не волнуйтесь из-за еды, — ответила Кики, — если вы голодны, то могу пригласить вас поужинать, а если сыты, то мы можем поехать ко мне поболтать.
Люк Хаммерштейн был среднего роста мужчиной с мускулистым телом. Его зеленые глаза смотрели одновременно дерзко и мечтательно, в них читались решимость и доброта. Его веки были меланхолически приспущены, но манеры отличались безупречностью. Он сразу приглянулся Кики.
— О боже! — произнес Люк. — Это — приглашение?
— Я так и думала, что у вас хватит ума догадаться. Мы вроде уже не дети, — ответила Кики с неприкрытым обожанием, лучившимся из ее темно-карих глаз.
— А как быть с собакой?
— Забудьте про нее. Я просто была временной нянькой при ней по просьбе подруги.
Кики по-прежнему была похожа на крошечную цыганку-оборвыша, какой она предстала перед Дэзи в день их знакомства, но теперь она стала еще агрессивнее и увереннее в себе. Однако все ее выходки были, в общем-то, безобидными, а фривольность в поведении и потворство собственным прихотям не таили в себе опасности. Она старательно избегала жизненных осложнений. За всю свою жизнь Кики еще не доводилось встретить мужчину, хоть отдаленно похожего на Люка. Она протянула руку и погладила его остроконечную шелковистую бородку, мысленно представив себе, какие сказочные возможности, какие фантазии и приятные ощущения она в себе таит.
— Ну… — заколебался Люк.
Весь сегодняшний день он видел Кики на съемочной площадке, и она стала для него частью разворачивавшегося действа. И вот вдруг совершенно неожиданно она превратилась во властную женщину, питавшую в отношении его вполне определенные намерения и не дававшую себе труда их скрыть. В своих черных облегающих брюках, заправленных в черные сапоги, и в строгой черной рубашке, которые Кики сочла наиболее подходящими для ее сегодняшней вспомогательной роли, она показалась ему начинающей разбойницей с большой дороги. Но он вспомнил, что согласно опросам, результаты которых он недавно прочел, женщина, сама делающая первый шаг, оказывает неотразимое эротическое воздействие на мужчину.
— У меня остается право выбора? — осведомился Люк.
— Ни малейшего, — ответила Кики с деспотическими нотками в голосе.
— Полагаю, что я… Впрочем, что я теряю?
— Ничего из того, что вам следовало бы сохранить, — заверила его Кики и рассмеялась. Ее продолжительный смех, звонкий и соблазнительный, прозвучал как дуновение свежего весеннего ветра. Следя за ними издали, Дэзи старалась угадать, кто из двоих, Кики или Тезей, представляет сейчас наибольшую угрозу для окружающих, но, увидев выражение лица Люка Хаммерштейна, решила, что уже поздно спешить ему на выручку. В конце концов, он взрослый мужчина и должен уметь сам за себя постоять, но зато она просто обязана спасти остатки пищи на столе, накрытом для членов съемочной группы, которые работали много часов сверхурочно и рассчитывают на ужин, равным образом как и на оплату сверхурочных. Одним решительным движением Дэзи за ошейник стащила Тезея со стола, оторвав его от пиршества, которое он себе устроил среди тарелок с ростбифом, солониной и ветчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144