Должность комиссара Юго-Западного фронта свела бывшего террориста с генералом Брусиловым. Этого он прибрал к рукам мгновенно. Бедный генерал трепетал перед всем р-революцион-ным и боялся одного – не угодить новым властям и тем самым как был засвидетельствовать свою позорную старорежимность.
Майский офицерский съезд в Могилеве и неудачное июньское наступление, завершившееся тарнопольской трагедией, вновь высветили яркую фигуру генерала Корнилова. Склонный к давнему самообожанию, Савинков моментально вспомнил, что не кто иной, как он, обратил внимание на этого военачальника еще в дни своего недавнего отчаянного положения.
Как изменилась ситуация! Крупные козыри сами валились ему в руки, масть пошла.
Все-таки он дождался случая и переломил капризную судьбу! Ободренный перспективами, снова ощутивший уверенность в своих силах, Борис Викторович пренебрежительно отнесся к сообщению Рейли о внезапном появлении в Петрограде парижского «крестника» Савинкова – так этот смазливый и развязный иудей назвал Бронштейна (Троцкого). В тот миг в Савинкове не сработала его привычная подозрительность профессионала-боевика: с какой стати последовало это странное предупреждение? Он лишь победительно усмехнулся. Давнишний незадачливый соперник – в памяти сохранились вздыбленные волосы и нахальные глаза за стеклами пенсне – представился раздавленным самцом, и вдобавок с битой физиономией. Жалкая роль!
(Если бы он знал, как ему придется об этом вскоре сожалеть!) Тарнопольский прорыв и мятеж большевиков в июле сильно испугали нового военного министра. Савинков воспользовался этим и заставил Керенского сместить командующего Юго-Западным фронтом. Вместе генерала Гутора был назначен генерал Корнилов.
Исправный добросовестный служака, Гутор прославился тем, что в 1905 году, подавляя волнения в Одессе, без колебаний вешал и расстреливал. У него сразу же не заладились отношения с комиссарами и комитетами. Генерал привык к единовластию. Еще недавно комиссаром фронта был сам Савинков. Получив назначение в Петроград, в министерство к Керенскому, он вместо себя оставил возле Гутора своего верного Филоненко. Этот во всем привык подражать Савинкову и без всякого стеснения постоянно вмешивался в военные дела. Не вытерпев, Гутор отправил в Петроград, Керенскому, требование немедленно убрать из штаба фронта комиссара. Он поставил ультиматум: «Или Филоненко, или я!» В министерстве уже хозяйничал Савинков. Ему ничего не стоило опорочить Гутора перед министром. Заминка получилась с мнением Брусилова. Верховный главнокомандующий прознал, что вместо Гутора намечается Корнилов. Сказалась старая устой-!
чивая неприязнь, и Брусилов воспротивился. Савинков лишь усмехнулся. Тогда Брусилов затеял местечковую торговлю: он соглашался на назначение Корнилова, но вместе с Гутором потребовал убрать и Филоненко. И снова усмешка превосходства тронула тонкие властолюбивые губы Савинкова. Он отверг все брусилов-ские хитрости. Корнилов был назначен, Филоненко остался.
По законам чести и достоинства Брусилову полагалось немедленно подать в отставку. С ним, как с высшим военачальником в русской армии, совершенно не посчитались. Однако он лакейски проглотил все оскорбления и положил поста не оставлять. Лавр Георгиевич лишь пожал плечами. Мудрые китайцы в таких случаях говорят: «Человек совершенно потерял лицо».
Впрочем, с опозоренным, потерянным лицом ловкому Брусилову оставалось командовать русской армией совсем недолго. События в стране внезапно приняли скачущий характер.
Мысль о том, чтобы одним решительным ударом покончить с разлагающим влиянием Совета депутатов, высказывал еще Ново-сильцов. Он предлагал поднять по боевой тревоге верную долгу и присяге воинскую часть и попросту арестовать всех членов исполкома. Остальных, если они не разбегутся сами, разогнать. На взгляд Новосильцова, для этой стремительной операции достаточно будет батальона. А группа решительно настроенных офицеров имелась.
Глава Временного правительства князь Львов, когда ему доложили этот смелый план, ужаснулся и замахал руками:
– Да вы с ума сошли! Что же о нас скажут за границей? Это же… это же чистая контрреволюция! От нас отвернется вся прогрессивная общественность!
Для этого заслуженного деятеля российской демократии верхом гражданской решимости была замена спившегося врача в захудалой земской больничке.
Савинкову понравилась решительность Новосильцова. Что ни говори, а русские природные аристократы умели действовать! Мысль об аресте исполкома и разгоне Совета «рачьих и собачьих депутатов» полностью укладывалась в его собственный тайный план. Трудность заключалась в том, что требовалось получить согласие главы правительства. Как к этому отнесется Керенский, сменивший рыхлого и вялого князя Львова? Возникало опасение, как бы Керенский не заподозрил опасного для себя подвоха. Недаром же он сохранил за собой и пост военного министра. Он, видимо, сам вынашивает мысль стать диктатором России.
Собственно, как раз на этот случай Савинков и обеспечивал быстрое, стремительное восхождение Корнилова.В последнюю встречу, уже после тарнопольского скандала, проездом с фронта в Петроград, Савинков сам завел с удрученным неудачей генералом не слишком откровенный, однако полный важных и увесистых намеков разговор. Он решил напоследок окончательно выяснить умонастроение Корнилова. Это представлялось ему слишком важным.
Савинков ни в грош не ставил будущее соперничество Керенского. Время краснобаев истекало. А соперничества Корнилова он попросту не допускал. Пехотный генерал на посту премьера? Слишком нелепо. Несомненно, Корнилов вполне удовлетворится своей выдающейся военной ролью. Пост политический он уступит с удовольствием и облегчением. Понимает же, что эта обуза не из легких!
Короче, Савинков рассчитывал на боевого и решительного генерала, как на хорошо отточенный топор. А уж рука для топора найдется!
К сожалению, испытывая генерала откровенным разговором, он слишком увлекся и попал в неловкое положение. Внезапный этот промах, он подозревал, сказался на генеральском умонастроении, смазав всю встречу, весь этот слишком важный разговор.
Генерал не удержался и завел обычную «военную пластинку»: стал жаловаться на комитеты, лезущие постоянно под руку, сующие свой нос туда, где совершенно ничего не смыслят.
Савинков, ободренный тем, как завоевывается генеральское доверие, запальчиво пообещал: никаких комитетов! И после этого в одно мгновение обоих собеседников пронзила одинаковая мысль: но тогда зачем же нужен ты? Ведь не секрет, что вся сила и влияние главного комиссара опирались на эти выборные органы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185