– С годами он сильно обрюзг и утратил былую ловкость, а встречи с разъяренными мужьями или папашами никогда не входили в его планы!
– Его сын, надо полагать, стал достойным преемником отца, – сухо заметил граф.
– Ни в коей мере! У лорда Рудольфе, конечно, есть любовница, но он держит это в тайне, – ответил посол.
– А мне казалось, что он во всем будет похож на отца, – в задумчивости проговорил Патрик. – Помнится, как-то я говорил об этом с дочерью. Рудольфо уже успел наплодить целую кучу детей.
– Ну да, и почти все, как назло, девчонки, – хмыкнул посол.
Граф допил вино и встал:
– Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство, Йен Макдафф! Розамунда никогда не покидала пределов Англии, если не считать короткого пребывания при дворе. И здесь вы оказали ей очень теплый прием.
– Она милая женщина, Патрик, – с чувством произнес лорд Макдафф, – и безупречно воспитана, если верить Пьетро. А он, как вы помните, чрезвычайно ценит такие вещи. Слуги только рады, что в доме наконец-то появилась женщина, ведь я застарелый грубый холостяк.
– Я был бы не прочь остаться здесь до весны, – сказал Патрик.
– Буду только рад вашему обществу! – искренне обрадовался посол. – По-моему, если бы у меня была такая же прекрасная возлюбленная, я и сам был бы не прочь задержаться здесь до весны!
Патрик поспешил подняться на третий этаж. Там он нашел Розамунду, примерявшую новые платья. Он присел в уголке, чтобы посмотреть, как у них идет дело, и дружески кивнул Селестине.
– Я слышала, – сказала портниха, – что вас пригласили на прием в честь венецианца Патрицио. Это будет шикарный вечер, потому что герцог собирается пустить пыль в глаза художнику Лоредано. А уж про то, какие шикарные праздники и карнавалы устраивают в Венеции, известно всем. Нашему герцогу придется лезть из кожи вон, чтобы угодить такому избалованному гостю. – Селестина ехидно хмыкнула.
Патрик рассмеялся в ответ:
– Черт побери, и откуда тебе это известно? Я же едва успел выйти из дворца!
– Патрицио, это же Сан-Лоренцо! – Селестина выразительно закатила черные глаза, и граф отметил про себя, что отлично помнит эту гримасу. – Здесь все только и делают, что суют нос в чужие дела! Кстати, английскому послу не терпится тебя увидеть. Он хочет знать, с чего это к нам снова занесло бывшего шотландского посла, да еще в такое неспокойное время.
– Англичане всегда относятся к шотландцам с недоверием, – небрежно бросил граф. – Разве не так, любовь моя? – добавил он, обращаясь к Розамунде.
– Всегда, – в тон ему ответила Розамунда. – Понимаешь, Селестина, шотландцам вообще доверять опасно. А вырез на груди обязательно должен быть таким глубоким?
– Здесь так принято, мадам, – заявила Селестина.
– При шотландском дворе носят гораздо выше, – немного растерянно заметила Розамунда.
– При шотландском дворе гораздо холоднее, – резонно ответила портниха. – А здесь, на юге, нам только приятно, когда голую кожу охладит сквознячок в теплую зимнюю ночь! Разве я не права, милорд?
– По-моему, вырез как раз такой, какой надо, – согласился Патрик.
– По-твоему, это так и надо, чтобы герцог пялился на мою грудь? – невинным голоском уточнила Розамунда.
– Пусть пялится сколько угодно, – ответил граф. – Но не более того.
Женщины рассмеялись.
– Я немного переделаю вырез на вашем платье цвета морской волны, мадам, – сказала Селестина. – Вы наденете его на прием у герцога с тем подарком, что Патрицио купил для вас по дороге из дворца.
– Ты купил мне подарок? – удивилась Розамунда. – Я хотела сказать – что-то кроме цветов? Кстати, они чудесные, милорд. Как они называются? И где мой подарок?
– Цветы называются мимозы, а что касается подарка, то я не уверен, стоит ли с ним так спешить. Ты оказалась слишком жадной! – поддразнил Розамунду Патрик.
– Это можете решить только вы, милорд, но я очень не люблю, когда красивые драгоценные вещи лежат в сундуках без всякого толка! – проворковала она.
С чего ты взяла, что это драгоценность? – улыбаясь спросил граф.
– А разве нет? – искренне удивилась Розамунда. – Или ты купил для меня виллу и просто не смог принести ее сюда?
Селестина не выдержала и прыснула со смеху.
– Ты наконец-то нашел женщину себе под стать, Патрицио, и я очень рада, что мне довелось увидеть это своими глазами! Ну ладно! Я закончила. Мария! Сними с мадам платье, да будь осторожна! Эта ткань тоньше паутины! – Селестина собрала все свои принадлежности в корзинку. – Потерпите еще несколько дней, мадам, и у вас будет полный гардероб на эту зиму. – Она сделала реверанс и покинула комнату.
– Мы собираемся провести здесь всю зиму? – Розамунда вопросительно посмотрела на Патрика.
Он кивнул:
– Нам будет гораздо удобнее ехать поздней весной или ранним летом, любовь моя.
– Я не думала, что мы проторчим здесь так долго, – озабоченным тоном проговорила она.
– Твой дядя Эдмунд и твой кузен Том не дадут пропасть Фрайарсгейту в твое отсутствие, Розамунда, – сказал Патрик, ласково обнимая Розамунду за плечи.
– Я беспокоюсь не из-за Фрайарсгейта, а из-за девочек, – ответила она.
– По-твоему, Мейбл не сумеет за ними присмотреть?
– Конечно, сумеет, но это нехорошо, когда дочери так долго живут без матери, – заметила Розамунда. – Хотя меня тоже когда-то воспитала Мейбл. По крайней мере моим девочкам не придется выходить замуж по решению дяди Генри, как это было со мной.
– Да, я помню, ты говорила, что тебе никогда не давали подумать о себе. Долг перед другими был для тебя превыше всего. Я и сам жил так же и потому понимаю тебя. Но сейчас, на этот краткий промежуток времени, у нас есть возможность позабыть о долге и обязанностях. Нельзя упускать такой шанс насладиться жизнью.
– Но как ты сообщишь королю все, что ему нужно знать? – недоумевала Розамунда.
– Когда кости будут брошены, Макдафф отправит мое письмо с гонцом. А мы с тобой останемся здесь, чтобы наслаждаться южным солнцем, любимая, и сладкими винами Сан-Лоренцо!
– Это звучит так заманчиво! – призналась со вздохом Розамунда и подставила губы для поцелуя. – Итак, – сказала она, когда их губы разомкнулись, – где же мой подарок?
Патрик со смехом полез в карман своего дублета и вытащил оттуда плоскую кожаную коробочку.
– Вот, держи, лисичка! – И он протянул коробочку любимой.
Розамунда честно старалась побороть любопытство. И на секунду ей это удалось. Она бросила на коробочку сдержанный взгляд и провела пальцами по мягкой коже. Но в конце концов не выдержала: схватила ее и подняла крышку.
– Ох, Патрик, какое оно красивое! – восторженно произнесла она и осторожно вынула из выстланного бархатом гнездышка золотое ожерелье. – А что это за маленькие зеленые камешки? Я никогда не видела ничего подобного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Его сын, надо полагать, стал достойным преемником отца, – сухо заметил граф.
– Ни в коей мере! У лорда Рудольфе, конечно, есть любовница, но он держит это в тайне, – ответил посол.
– А мне казалось, что он во всем будет похож на отца, – в задумчивости проговорил Патрик. – Помнится, как-то я говорил об этом с дочерью. Рудольфо уже успел наплодить целую кучу детей.
– Ну да, и почти все, как назло, девчонки, – хмыкнул посол.
Граф допил вино и встал:
– Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство, Йен Макдафф! Розамунда никогда не покидала пределов Англии, если не считать короткого пребывания при дворе. И здесь вы оказали ей очень теплый прием.
– Она милая женщина, Патрик, – с чувством произнес лорд Макдафф, – и безупречно воспитана, если верить Пьетро. А он, как вы помните, чрезвычайно ценит такие вещи. Слуги только рады, что в доме наконец-то появилась женщина, ведь я застарелый грубый холостяк.
– Я был бы не прочь остаться здесь до весны, – сказал Патрик.
– Буду только рад вашему обществу! – искренне обрадовался посол. – По-моему, если бы у меня была такая же прекрасная возлюбленная, я и сам был бы не прочь задержаться здесь до весны!
Патрик поспешил подняться на третий этаж. Там он нашел Розамунду, примерявшую новые платья. Он присел в уголке, чтобы посмотреть, как у них идет дело, и дружески кивнул Селестине.
– Я слышала, – сказала портниха, – что вас пригласили на прием в честь венецианца Патрицио. Это будет шикарный вечер, потому что герцог собирается пустить пыль в глаза художнику Лоредано. А уж про то, какие шикарные праздники и карнавалы устраивают в Венеции, известно всем. Нашему герцогу придется лезть из кожи вон, чтобы угодить такому избалованному гостю. – Селестина ехидно хмыкнула.
Патрик рассмеялся в ответ:
– Черт побери, и откуда тебе это известно? Я же едва успел выйти из дворца!
– Патрицио, это же Сан-Лоренцо! – Селестина выразительно закатила черные глаза, и граф отметил про себя, что отлично помнит эту гримасу. – Здесь все только и делают, что суют нос в чужие дела! Кстати, английскому послу не терпится тебя увидеть. Он хочет знать, с чего это к нам снова занесло бывшего шотландского посла, да еще в такое неспокойное время.
– Англичане всегда относятся к шотландцам с недоверием, – небрежно бросил граф. – Разве не так, любовь моя? – добавил он, обращаясь к Розамунде.
– Всегда, – в тон ему ответила Розамунда. – Понимаешь, Селестина, шотландцам вообще доверять опасно. А вырез на груди обязательно должен быть таким глубоким?
– Здесь так принято, мадам, – заявила Селестина.
– При шотландском дворе носят гораздо выше, – немного растерянно заметила Розамунда.
– При шотландском дворе гораздо холоднее, – резонно ответила портниха. – А здесь, на юге, нам только приятно, когда голую кожу охладит сквознячок в теплую зимнюю ночь! Разве я не права, милорд?
– По-моему, вырез как раз такой, какой надо, – согласился Патрик.
– По-твоему, это так и надо, чтобы герцог пялился на мою грудь? – невинным голоском уточнила Розамунда.
– Пусть пялится сколько угодно, – ответил граф. – Но не более того.
Женщины рассмеялись.
– Я немного переделаю вырез на вашем платье цвета морской волны, мадам, – сказала Селестина. – Вы наденете его на прием у герцога с тем подарком, что Патрицио купил для вас по дороге из дворца.
– Ты купил мне подарок? – удивилась Розамунда. – Я хотела сказать – что-то кроме цветов? Кстати, они чудесные, милорд. Как они называются? И где мой подарок?
– Цветы называются мимозы, а что касается подарка, то я не уверен, стоит ли с ним так спешить. Ты оказалась слишком жадной! – поддразнил Розамунду Патрик.
– Это можете решить только вы, милорд, но я очень не люблю, когда красивые драгоценные вещи лежат в сундуках без всякого толка! – проворковала она.
С чего ты взяла, что это драгоценность? – улыбаясь спросил граф.
– А разве нет? – искренне удивилась Розамунда. – Или ты купил для меня виллу и просто не смог принести ее сюда?
Селестина не выдержала и прыснула со смеху.
– Ты наконец-то нашел женщину себе под стать, Патрицио, и я очень рада, что мне довелось увидеть это своими глазами! Ну ладно! Я закончила. Мария! Сними с мадам платье, да будь осторожна! Эта ткань тоньше паутины! – Селестина собрала все свои принадлежности в корзинку. – Потерпите еще несколько дней, мадам, и у вас будет полный гардероб на эту зиму. – Она сделала реверанс и покинула комнату.
– Мы собираемся провести здесь всю зиму? – Розамунда вопросительно посмотрела на Патрика.
Он кивнул:
– Нам будет гораздо удобнее ехать поздней весной или ранним летом, любовь моя.
– Я не думала, что мы проторчим здесь так долго, – озабоченным тоном проговорила она.
– Твой дядя Эдмунд и твой кузен Том не дадут пропасть Фрайарсгейту в твое отсутствие, Розамунда, – сказал Патрик, ласково обнимая Розамунду за плечи.
– Я беспокоюсь не из-за Фрайарсгейта, а из-за девочек, – ответила она.
– По-твоему, Мейбл не сумеет за ними присмотреть?
– Конечно, сумеет, но это нехорошо, когда дочери так долго живут без матери, – заметила Розамунда. – Хотя меня тоже когда-то воспитала Мейбл. По крайней мере моим девочкам не придется выходить замуж по решению дяди Генри, как это было со мной.
– Да, я помню, ты говорила, что тебе никогда не давали подумать о себе. Долг перед другими был для тебя превыше всего. Я и сам жил так же и потому понимаю тебя. Но сейчас, на этот краткий промежуток времени, у нас есть возможность позабыть о долге и обязанностях. Нельзя упускать такой шанс насладиться жизнью.
– Но как ты сообщишь королю все, что ему нужно знать? – недоумевала Розамунда.
– Когда кости будут брошены, Макдафф отправит мое письмо с гонцом. А мы с тобой останемся здесь, чтобы наслаждаться южным солнцем, любимая, и сладкими винами Сан-Лоренцо!
– Это звучит так заманчиво! – призналась со вздохом Розамунда и подставила губы для поцелуя. – Итак, – сказала она, когда их губы разомкнулись, – где же мой подарок?
Патрик со смехом полез в карман своего дублета и вытащил оттуда плоскую кожаную коробочку.
– Вот, держи, лисичка! – И он протянул коробочку любимой.
Розамунда честно старалась побороть любопытство. И на секунду ей это удалось. Она бросила на коробочку сдержанный взгляд и провела пальцами по мягкой коже. Но в конце концов не выдержала: схватила ее и подняла крышку.
– Ох, Патрик, какое оно красивое! – восторженно произнесла она и осторожно вынула из выстланного бархатом гнездышка золотое ожерелье. – А что это за маленькие зеленые камешки? Я никогда не видела ничего подобного!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145