Энни строго-настрого приказали помалкивать, но держать уши открытыми, чтобы не пропустить ни одной сплетни, важной для Розамунды.
Розамунда спала, когда граф осторожно вошел в ее комнату. Он неслышно разделся и забрался в постель, обняв Розамунду и поцеловав в шею. Она прошептала что-то невнятное.
– Ты уже проснулась, любовь моя? У меня есть новости. – Патрик положил руку на пышную грудь Розамунды и слегка потеребил пальцами сосок.
– Какие новости? – сонным голосом спросила она и придвинулась ближе, волнующе подвигав бедрами.
– Ах ты, негодница! – шутливо воскликнул Патрик, чувствуя, как быстро просыпается в нем желание. Что за чары эта женщина напустила на него?
– Потому что я тебя хочу? – лукаво спросила Розамунда, поворачиваясь к графу лицом и стаскивая с себя ночную рубашку. Она обхватила его за шею, и ее тугие набухшие соски уперлись в его широкую грудь.
Патрик обхватил Розамунду ладонями за ягодицы и привлек к себе.
– Потому что твое тело и твоя ненасытность зажигают меня так, как это не удавалось ни одной другой женщине, Розамунда! Потому что теперь, когда ты так неосторожно разбудила во мне желание, мне придется сперва удовлетворить нас обоих и только потом поделиться с тобой новостями, маленькая проказница! – Его губы прижались к ее рту в жарком, требовательном поцелуе, и она ответила с таким же пылом. – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, милая, не так ли? – выдохнул граф, ненадолго прервав поцелуй.
– О да, милорд, я это знаю. Но и ты не будешь удивлен, если услышишь, что я отвечаю взаимностью на твои чувства. Я схожу по тебе с ума, Патрик! У меня такое чувство, будто вся моя жизнь была лишь подготовкой к тому, что происходит между нами. И как, скажи на милость, такое возможно? Я любила Хью, ибо он был для меня как отец. Я любила Оуэна, ибо он любил меня и Фрайарсгейт. Но с тобой все по-другому. Это сумасшествие не имеет к Фрайарсгейту никакого отношения. Это наше и только наше! Я готова остаться с тобой в этой комнате навсегда!
Патрик осторожно опустил Розамунду на подушки и положил ей на грудь свою большую руку. Их пальцы немедленно сплелись. Это стало у них привычкой. Их взгляды встретились в тот миг, когда он вошел в нее, и у Розамунды вырвался глубокий вздох. Он ненадолго замер совершенно неподвижно, наслаждаясь тем, как она принимала его. Это было так чудесно, что он готов был рыдать от восторга. А потом он снова стал двигаться, и Розамунда закрыла глаза и глубоко вздохнула, когда их близость завершилась восхитительной разрядкой.
– Ох, Патрик, я так сильно тебя люблю! Пожалуй, даже слишком сильно! – прошептала она, как только снова обрела дар речи.
– Мне кажется, что мы никогда не насытимся нашей любовью, – эхом отозвался граф. – А ты говоришь – слишком! – Его большая рука медленно скользила по волосам Розамунды. – У тебя такие мягкие волосы.
– Энни считает меня ненормальной, потому что я мою их не реже раза в неделю. Она говорит, что рано или поздно я простужусь до смерти, если постоянно буду ходить с мокрой головой, – смеясь, проговорила Розамунда.
– Она сильно обиделась из-за того, что спит теперь в общей спальне? – спросил Патрик.
– По-моему, она втихомолку радуется возможности побыть вместе с остальными служанками, – ответила Розамунда.
– А как ты считаешь, любовь моя, ей понравится путешествовать? – осторожно поинтересовался граф.
– Понятия не имею, – ответила Розамунда. – А почему ты спрашиваешь?
– Мне вдруг захотелось провести зиму в более мягком климате. И я хочу взять тебя с собой, Розамунда.
– А это значит плыть по морю в самое отвратительное время года, – заключила она. – Патрик, ты действительно считаешь меня круглой дурой?
– Это нужно королю, милая, – честно признался граф, поняв, что скрывать от Розамунды что-либо бесполезно. – Я не могу сказать больше, но знаю, что ты меня поймешь. Даже то, что я сказал, отдает мою судьбу в твои маленькие ручки, Розамунда.
– Тогда зачем ты мне это сказал? – удивилась леди Фрайарсгейт.
– Затем, что однажды ты была любовницей короля Генриха, – без обиняков ответил Патрик.
– Но кто тебе об этом рассказал? Ведь знали только Том и Энни! Наверняка проболтался кто-то из слуг. Надеюсь, не из моих! Нет. Это не могла быть Энни, потому что тогда ты не стал бы спрашивать, любит ли она путешествовать, поскольку заранее рассчитывал бы на то, что она отправится со мной. А твой король, учитывая этот факт, испугался, что я могу тебя предать. Ради Бога, скажи мне скорей, что Мег ничего об этом не знает!
– Она ничего не знает. И королева Екатерина тоже, – поспешил заверить Патрик.
– Я вовсе не строила глазки Хэлу, – вновь заговорила Розамунда после некоторой паузы. – Но он все равно добился бы своего. И ради интересов нашей семьи мне пришлось быть с ним любезной – насколько это было возможно, Патрик. Ни о какой любви и речи не было, и, хотя я предана Англии, мне не кажется, что ты делаешь для своего короля что-то такое, что может навредить моей стране. Король Яков проявил себя мудрым правителем, для которого главное – мир и процветание его подданных. Я достаточно хорошо знаю Генриха Тюдора. Этот человек крайне честолюбив и жаден. Он обзавелся весьма неприятной привычкой постоянно делать вид, будто сам Господь на его стороне. Это могло бы показаться забавным, если бы не было так опасно. И я ни при каких обстоятельствах не предам тебя, Патрик, – с пылом заключила Розамунда.
– Знаю, – проговорил граф и снова поцеловал ее в губы. – Так ты поедешь со мной, моя милая Розамунда?
– Я поеду с тобой, Патрик Лесли, куда бы ты ни отправился. Ибо боюсь, что разлука разобьет мне сердце, – с готовностью ответила Розамунда.
– А как же Логан Хепберн?
– Логану нужен сын и наследник. И ему давно следовало бы жениться, а не морочить себе голову дикими фантазиями о ребенке, которого он увидел в шесть лет. Да, впервые он увидел меня ребенком, но я уже давно выросла. И не хочу выходить замуж только потому, что доказала свою плодовитость.
– Мужчина вправе ожидать – а особенно если он носит титул, – что жена наградит его потомством, – заметил Патрик.
– И я вполне с этим согласна, – отвечала Розамунда, – но для него это единственная причина для нашего брака – если не считать всей этой чепухи о том, как он впервые увидел меня. Он болтает о любви, но любит ли он меня на самом деле, я не знаю и не хочу полагаться на удачу. Мне вовсе ни к чему становиться его женой, чтобы выяснить, что во мне его привлекает лишь здоровая утроба, способная вынашивать жизнеспособных детей. Я никогда не знала любви, Патрик, пока не повстречала тебя. И не хочу отказываться от нее ради так называемой приличной партии. Не хочу и не буду!
– Нам следовало бы пожениться, тебе и мне, – задумчиво проговорил граф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Розамунда спала, когда граф осторожно вошел в ее комнату. Он неслышно разделся и забрался в постель, обняв Розамунду и поцеловав в шею. Она прошептала что-то невнятное.
– Ты уже проснулась, любовь моя? У меня есть новости. – Патрик положил руку на пышную грудь Розамунды и слегка потеребил пальцами сосок.
– Какие новости? – сонным голосом спросила она и придвинулась ближе, волнующе подвигав бедрами.
– Ах ты, негодница! – шутливо воскликнул Патрик, чувствуя, как быстро просыпается в нем желание. Что за чары эта женщина напустила на него?
– Потому что я тебя хочу? – лукаво спросила Розамунда, поворачиваясь к графу лицом и стаскивая с себя ночную рубашку. Она обхватила его за шею, и ее тугие набухшие соски уперлись в его широкую грудь.
Патрик обхватил Розамунду ладонями за ягодицы и привлек к себе.
– Потому что твое тело и твоя ненасытность зажигают меня так, как это не удавалось ни одной другой женщине, Розамунда! Потому что теперь, когда ты так неосторожно разбудила во мне желание, мне придется сперва удовлетворить нас обоих и только потом поделиться с тобой новостями, маленькая проказница! – Его губы прижались к ее рту в жарком, требовательном поцелуе, и она ответила с таким же пылом. – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, милая, не так ли? – выдохнул граф, ненадолго прервав поцелуй.
– О да, милорд, я это знаю. Но и ты не будешь удивлен, если услышишь, что я отвечаю взаимностью на твои чувства. Я схожу по тебе с ума, Патрик! У меня такое чувство, будто вся моя жизнь была лишь подготовкой к тому, что происходит между нами. И как, скажи на милость, такое возможно? Я любила Хью, ибо он был для меня как отец. Я любила Оуэна, ибо он любил меня и Фрайарсгейт. Но с тобой все по-другому. Это сумасшествие не имеет к Фрайарсгейту никакого отношения. Это наше и только наше! Я готова остаться с тобой в этой комнате навсегда!
Патрик осторожно опустил Розамунду на подушки и положил ей на грудь свою большую руку. Их пальцы немедленно сплелись. Это стало у них привычкой. Их взгляды встретились в тот миг, когда он вошел в нее, и у Розамунды вырвался глубокий вздох. Он ненадолго замер совершенно неподвижно, наслаждаясь тем, как она принимала его. Это было так чудесно, что он готов был рыдать от восторга. А потом он снова стал двигаться, и Розамунда закрыла глаза и глубоко вздохнула, когда их близость завершилась восхитительной разрядкой.
– Ох, Патрик, я так сильно тебя люблю! Пожалуй, даже слишком сильно! – прошептала она, как только снова обрела дар речи.
– Мне кажется, что мы никогда не насытимся нашей любовью, – эхом отозвался граф. – А ты говоришь – слишком! – Его большая рука медленно скользила по волосам Розамунды. – У тебя такие мягкие волосы.
– Энни считает меня ненормальной, потому что я мою их не реже раза в неделю. Она говорит, что рано или поздно я простужусь до смерти, если постоянно буду ходить с мокрой головой, – смеясь, проговорила Розамунда.
– Она сильно обиделась из-за того, что спит теперь в общей спальне? – спросил Патрик.
– По-моему, она втихомолку радуется возможности побыть вместе с остальными служанками, – ответила Розамунда.
– А как ты считаешь, любовь моя, ей понравится путешествовать? – осторожно поинтересовался граф.
– Понятия не имею, – ответила Розамунда. – А почему ты спрашиваешь?
– Мне вдруг захотелось провести зиму в более мягком климате. И я хочу взять тебя с собой, Розамунда.
– А это значит плыть по морю в самое отвратительное время года, – заключила она. – Патрик, ты действительно считаешь меня круглой дурой?
– Это нужно королю, милая, – честно признался граф, поняв, что скрывать от Розамунды что-либо бесполезно. – Я не могу сказать больше, но знаю, что ты меня поймешь. Даже то, что я сказал, отдает мою судьбу в твои маленькие ручки, Розамунда.
– Тогда зачем ты мне это сказал? – удивилась леди Фрайарсгейт.
– Затем, что однажды ты была любовницей короля Генриха, – без обиняков ответил Патрик.
– Но кто тебе об этом рассказал? Ведь знали только Том и Энни! Наверняка проболтался кто-то из слуг. Надеюсь, не из моих! Нет. Это не могла быть Энни, потому что тогда ты не стал бы спрашивать, любит ли она путешествовать, поскольку заранее рассчитывал бы на то, что она отправится со мной. А твой король, учитывая этот факт, испугался, что я могу тебя предать. Ради Бога, скажи мне скорей, что Мег ничего об этом не знает!
– Она ничего не знает. И королева Екатерина тоже, – поспешил заверить Патрик.
– Я вовсе не строила глазки Хэлу, – вновь заговорила Розамунда после некоторой паузы. – Но он все равно добился бы своего. И ради интересов нашей семьи мне пришлось быть с ним любезной – насколько это было возможно, Патрик. Ни о какой любви и речи не было, и, хотя я предана Англии, мне не кажется, что ты делаешь для своего короля что-то такое, что может навредить моей стране. Король Яков проявил себя мудрым правителем, для которого главное – мир и процветание его подданных. Я достаточно хорошо знаю Генриха Тюдора. Этот человек крайне честолюбив и жаден. Он обзавелся весьма неприятной привычкой постоянно делать вид, будто сам Господь на его стороне. Это могло бы показаться забавным, если бы не было так опасно. И я ни при каких обстоятельствах не предам тебя, Патрик, – с пылом заключила Розамунда.
– Знаю, – проговорил граф и снова поцеловал ее в губы. – Так ты поедешь со мной, моя милая Розамунда?
– Я поеду с тобой, Патрик Лесли, куда бы ты ни отправился. Ибо боюсь, что разлука разобьет мне сердце, – с готовностью ответила Розамунда.
– А как же Логан Хепберн?
– Логану нужен сын и наследник. И ему давно следовало бы жениться, а не морочить себе голову дикими фантазиями о ребенке, которого он увидел в шесть лет. Да, впервые он увидел меня ребенком, но я уже давно выросла. И не хочу выходить замуж только потому, что доказала свою плодовитость.
– Мужчина вправе ожидать – а особенно если он носит титул, – что жена наградит его потомством, – заметил Патрик.
– И я вполне с этим согласна, – отвечала Розамунда, – но для него это единственная причина для нашего брака – если не считать всей этой чепухи о том, как он впервые увидел меня. Он болтает о любви, но любит ли он меня на самом деле, я не знаю и не хочу полагаться на удачу. Мне вовсе ни к чему становиться его женой, чтобы выяснить, что во мне его привлекает лишь здоровая утроба, способная вынашивать жизнеспособных детей. Я никогда не знала любви, Патрик, пока не повстречала тебя. И не хочу отказываться от нее ради так называемой приличной партии. Не хочу и не буду!
– Нам следовало бы пожениться, тебе и мне, – задумчиво проговорил граф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145