Я не удивлена.
– Значит, вы виделись в промежутке между пятнадцатым и двадцать вторым мая?
– Всего лишь один раз. Я принесла ей фотографии… О-Сими говорила только о нем. О том, что они встретились и теперь почти не расстаются. О том, что он фантастический мужчина, что работает моделью. Что…
– Продолжайте.
– Знаете, о чем я сейчас подумала? Кроме того, что он модель, ничего экстраординарного я из разговора не вынесла. Все остальное относилось скорее к эмоциональной сфере. Ну и к экскурсу в анатомию…
– Вас это удивляет?
– Нисколько. Я и сама бывала влюблена и вела себя точно так же. Вспомнила… О-Сими намекнула, что он собирается уйти с подиума и организовать собственный бизнес. Это шло в рекламном блоке «какой он цельный человек». И было еще что-то о его детстве.
– Интересно.
– Ничего интересного. Все крамольные детские тайны похожи друг на друга. Да и взрослые тоже, уж поверьте специалисту по бульварной литературе…
– Ну да. У каждого есть свой Рики-морячок…
– Не поняла?
– Это так, к слову…
– Хорошая фраза, вы не подарите ее любознательной аспирантке, господин Бланшар?
– Конечно.
– И еще насчет фраз. О-Сими не знала французского.
Но одну фразу она в ту нашу встречу произнесла безупречно. Я бы даже сказала – с лихостью.
– Какую же?
– Lespins, mafille, sont couverts d'aiguilles.
– Что бы она могла означать?
– Понятия не имею. Может, только то, что означает? Наверняка, ее обучил этой фразе молодой человек. В качестве языковой практики…
– Вернемся к двадцать второму мая. Как я понял, на встречу она не пришла?
– Я прождала ее битых полтора часа. Потом вернулась к себе, начала названивать О-Сими в гостиницу. Номер не отвечал. Никто не снял трубку ни вечером, ни ночью, ни на следующее утро.
– Вы забеспокоились?
– Поначалу нет. В конце концов, любовь и создана для того, чтобы освободить человека от всех предыдущих обязательств. Я была в этой проклятой «Ламартин Опера», и мне сообщили, что в гостинице она не появлялась несколько дней. Я подумала тогда, что О-Сими укатила куда-нибудь со своим испанцем. Может быть, даже к нему на родину, вдохновиться корридой и святой Девой Фуэнсантой…
– И вам не показалось странным, что она не поставила вас в известность о своей гипотетической поездке?
– Это как раз не было странным. Странным было то, что она не прислала мне ни одного письма. Кажется, я говорила – О-Сими обожала писать письма. Так ей легче было общаться с миром…
– Именно вы сообщили в полицию об исчезновении О-Сими Томомори?
– Да. Ничего другого мне не оставалось. У нее был обратный билет до Токио на двадцать седьмое мая. Я сама заказывала этот билет, он до сих пор у меня. И гостиница тоже была проплачена до двадцать седьмого. В полиции мне сказали, что будут держать в курсе. И вызовут, как только обстоятельства дела прояснятся. Долго же пришлось ждать… Я так понимаю – теперь они прояснились?
– Более-менее…
– Ее нашли?
– Думаю, что да.
– Она… жива?
– У меня неутешительные новости, Омацу.
– Так я и предполагала. Ну конечно же… За полтора года – ни одного письма… Я… Я должна опознать тело?
– Боюсь, что тело опознать вряд ли удастся… Слишком долго оно пролежало в земле. Но кое-какие предметы туалета сохранились… Взгляните-ка на эти снимки.
– Боже мой… Пресвятая Богородица…
– А я думал, что все японцы – буддисты…
– Синтоисты. Ноя – христианка… Боже… Это серьги О-Сими.
– Вы уверены?
– Ну конечно же. Мы с Кейко подарили ей эти серьги на двадцатитрехлетие. Их ни с чем не спутаешь, серебро, очень тонкая работа. Ступни Будды с семью символами его божественной мудрости.
– Честно говоря, я их толком и не рассмотрел.
– Очень тонкая работа. Раковина, корона, бриллиантовый скипетр, рыба, цветочная ваза, свастика и колесо Закона. Мы заплатили за них шестьдесят три доллара.
– Приличная сумма… Вот еще снимки…
– А это что?
Наиболее сохранившаяся части куртки. Ткань, к сожалению, выглядит не лучшим образом, но может, вам удастся…
– Боюсь, что нет… даже цвет определить невозможно. Нет.
– Тогда вот эти. Туфли и сумочка.
– Так… Коричневая замша, застежка в виде львиной головы… Я помню эту сумочку. И туфли тоже. Мы вместе их покупали, еще в Токио, перед моим отъездом… Сколько же лет прошло… Она очень их любила, эти туфли. Память о несостоявшейся лав-стори с одним проходимцем из Осаки. Втирал ей очки, что работает на якудзу, а сам оказался водителем автобуса…
– Очень хорошо. Вам нужно будет письменно подтвердить свои показания, госпожа Омацу. Их приобщат к делу.
– Конечно. Скажите… Убийца найден?
– Мы работаем в этом направлении.
– Но вы ведь кого-то подозреваете?.. Неужели испанца?
– Он никак не проявлялся впоследствии? Ну, может быть, искал вашу подругу, мало ли…
– Нет. Никогда. Я вам больше скажу… Я сама пыталась его найти.
– Каким образом?
– По законам бульварного романа. Вы же знаете, жизнь развивается по законам бульварного романа. Единственное, что я знала о нем, – это то, что его зовут Кристобаль и он работает моделью. Одно время я не пропускала ни одного модного показа в Париже, все надеялась его там встретить.
– Не встретили?
– Увы. Правда, меня и хватило ненадолго.
– Вы бросили поиски?
Я просто перестала на них… циклиться. Законы бульварного романа, господин Бланшар. Герои в нем прикованы друг к другу цепью случайностей. Все мало-мальски значимые события тоже происходят по воле случая. Так что мне оставалось надеяться только на случайность. На то, что если я и встречу его, то это станет неожиданностью для нас обоих.
– А на речном кораблике вы больше не плавали?
– Почему же… Любовалась набережными раз пять-шесть. Без всякой надежды, впрочем.
– Законы жанра не сработали?
– Вы прелесть. Не сработали. Очевидно, я не героиня бульварного романа. Или он – не герой…
– А вот эта вещь вам знакома?
– Кольцо?
– Тоже серебро.
– Нет, я никогда не видела у О-Сими такого кольца. Кольца она не любила, так же как и браслеты. Она никогда не стала бы носить кольцо…
– Кольцо был обнаружено у нее в сумочке. Очень, нужно сказать, примечательное колечко.
– Я не видела его. Скажите, как она… погибла?
– По данным экспертизы, смерть наступила предположительно от проникающего пулевого ранения в затылочную часть головы. Возможно, были и другие повреждения, но по остаткам мягких тканей установить это не удалось. В сумочке, которую вы опознали, кроме кольца не было ничего существенного – немного мелочи, несколько крупных купюр, носовой платок и японо-французский разговорник. Собственно, благодаря этому разговорнику… Вам нехорошо, госпожа Омацу?
– Нет-нет, ничего. Все в порядке. Продолжайте.
Благодаря этому разговорнику возникло предположение, что жертва преступления – японка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Значит, вы виделись в промежутке между пятнадцатым и двадцать вторым мая?
– Всего лишь один раз. Я принесла ей фотографии… О-Сими говорила только о нем. О том, что они встретились и теперь почти не расстаются. О том, что он фантастический мужчина, что работает моделью. Что…
– Продолжайте.
– Знаете, о чем я сейчас подумала? Кроме того, что он модель, ничего экстраординарного я из разговора не вынесла. Все остальное относилось скорее к эмоциональной сфере. Ну и к экскурсу в анатомию…
– Вас это удивляет?
– Нисколько. Я и сама бывала влюблена и вела себя точно так же. Вспомнила… О-Сими намекнула, что он собирается уйти с подиума и организовать собственный бизнес. Это шло в рекламном блоке «какой он цельный человек». И было еще что-то о его детстве.
– Интересно.
– Ничего интересного. Все крамольные детские тайны похожи друг на друга. Да и взрослые тоже, уж поверьте специалисту по бульварной литературе…
– Ну да. У каждого есть свой Рики-морячок…
– Не поняла?
– Это так, к слову…
– Хорошая фраза, вы не подарите ее любознательной аспирантке, господин Бланшар?
– Конечно.
– И еще насчет фраз. О-Сими не знала французского.
Но одну фразу она в ту нашу встречу произнесла безупречно. Я бы даже сказала – с лихостью.
– Какую же?
– Lespins, mafille, sont couverts d'aiguilles.
– Что бы она могла означать?
– Понятия не имею. Может, только то, что означает? Наверняка, ее обучил этой фразе молодой человек. В качестве языковой практики…
– Вернемся к двадцать второму мая. Как я понял, на встречу она не пришла?
– Я прождала ее битых полтора часа. Потом вернулась к себе, начала названивать О-Сими в гостиницу. Номер не отвечал. Никто не снял трубку ни вечером, ни ночью, ни на следующее утро.
– Вы забеспокоились?
– Поначалу нет. В конце концов, любовь и создана для того, чтобы освободить человека от всех предыдущих обязательств. Я была в этой проклятой «Ламартин Опера», и мне сообщили, что в гостинице она не появлялась несколько дней. Я подумала тогда, что О-Сими укатила куда-нибудь со своим испанцем. Может быть, даже к нему на родину, вдохновиться корридой и святой Девой Фуэнсантой…
– И вам не показалось странным, что она не поставила вас в известность о своей гипотетической поездке?
– Это как раз не было странным. Странным было то, что она не прислала мне ни одного письма. Кажется, я говорила – О-Сими обожала писать письма. Так ей легче было общаться с миром…
– Именно вы сообщили в полицию об исчезновении О-Сими Томомори?
– Да. Ничего другого мне не оставалось. У нее был обратный билет до Токио на двадцать седьмое мая. Я сама заказывала этот билет, он до сих пор у меня. И гостиница тоже была проплачена до двадцать седьмого. В полиции мне сказали, что будут держать в курсе. И вызовут, как только обстоятельства дела прояснятся. Долго же пришлось ждать… Я так понимаю – теперь они прояснились?
– Более-менее…
– Ее нашли?
– Думаю, что да.
– Она… жива?
– У меня неутешительные новости, Омацу.
– Так я и предполагала. Ну конечно же… За полтора года – ни одного письма… Я… Я должна опознать тело?
– Боюсь, что тело опознать вряд ли удастся… Слишком долго оно пролежало в земле. Но кое-какие предметы туалета сохранились… Взгляните-ка на эти снимки.
– Боже мой… Пресвятая Богородица…
– А я думал, что все японцы – буддисты…
– Синтоисты. Ноя – христианка… Боже… Это серьги О-Сими.
– Вы уверены?
– Ну конечно же. Мы с Кейко подарили ей эти серьги на двадцатитрехлетие. Их ни с чем не спутаешь, серебро, очень тонкая работа. Ступни Будды с семью символами его божественной мудрости.
– Честно говоря, я их толком и не рассмотрел.
– Очень тонкая работа. Раковина, корона, бриллиантовый скипетр, рыба, цветочная ваза, свастика и колесо Закона. Мы заплатили за них шестьдесят три доллара.
– Приличная сумма… Вот еще снимки…
– А это что?
Наиболее сохранившаяся части куртки. Ткань, к сожалению, выглядит не лучшим образом, но может, вам удастся…
– Боюсь, что нет… даже цвет определить невозможно. Нет.
– Тогда вот эти. Туфли и сумочка.
– Так… Коричневая замша, застежка в виде львиной головы… Я помню эту сумочку. И туфли тоже. Мы вместе их покупали, еще в Токио, перед моим отъездом… Сколько же лет прошло… Она очень их любила, эти туфли. Память о несостоявшейся лав-стори с одним проходимцем из Осаки. Втирал ей очки, что работает на якудзу, а сам оказался водителем автобуса…
– Очень хорошо. Вам нужно будет письменно подтвердить свои показания, госпожа Омацу. Их приобщат к делу.
– Конечно. Скажите… Убийца найден?
– Мы работаем в этом направлении.
– Но вы ведь кого-то подозреваете?.. Неужели испанца?
– Он никак не проявлялся впоследствии? Ну, может быть, искал вашу подругу, мало ли…
– Нет. Никогда. Я вам больше скажу… Я сама пыталась его найти.
– Каким образом?
– По законам бульварного романа. Вы же знаете, жизнь развивается по законам бульварного романа. Единственное, что я знала о нем, – это то, что его зовут Кристобаль и он работает моделью. Одно время я не пропускала ни одного модного показа в Париже, все надеялась его там встретить.
– Не встретили?
– Увы. Правда, меня и хватило ненадолго.
– Вы бросили поиски?
Я просто перестала на них… циклиться. Законы бульварного романа, господин Бланшар. Герои в нем прикованы друг к другу цепью случайностей. Все мало-мальски значимые события тоже происходят по воле случая. Так что мне оставалось надеяться только на случайность. На то, что если я и встречу его, то это станет неожиданностью для нас обоих.
– А на речном кораблике вы больше не плавали?
– Почему же… Любовалась набережными раз пять-шесть. Без всякой надежды, впрочем.
– Законы жанра не сработали?
– Вы прелесть. Не сработали. Очевидно, я не героиня бульварного романа. Или он – не герой…
– А вот эта вещь вам знакома?
– Кольцо?
– Тоже серебро.
– Нет, я никогда не видела у О-Сими такого кольца. Кольца она не любила, так же как и браслеты. Она никогда не стала бы носить кольцо…
– Кольцо был обнаружено у нее в сумочке. Очень, нужно сказать, примечательное колечко.
– Я не видела его. Скажите, как она… погибла?
– По данным экспертизы, смерть наступила предположительно от проникающего пулевого ранения в затылочную часть головы. Возможно, были и другие повреждения, но по остаткам мягких тканей установить это не удалось. В сумочке, которую вы опознали, кроме кольца не было ничего существенного – немного мелочи, несколько крупных купюр, носовой платок и японо-французский разговорник. Собственно, благодаря этому разговорнику… Вам нехорошо, госпожа Омацу?
– Нет-нет, ничего. Все в порядке. Продолжайте.
Благодаря этому разговорнику возникло предположение, что жертва преступления – японка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106