- Пш, - сказала Сэм, наполовину одетая в свой зимний комбинезончик, в общем, вполне собранная, оставалось только одеть ей верх - и на улицу. Рукава и капюшон свисали у нее, словно наполовину сброшенная кожа.
- Пш-ш, - сказала батарея.
- Пш-ш-ш, - сказала Сэм и засмеялась.
- Вот он, - благодарно произнесла Роузи, - как раз вовремя.
- Я хочу посмотреть.
Роузи подняла дочь к окну, чтобы ей было видно маленькую красную машину, которая свернула в ворота, немного пробуксовав в валике снега, оставленном снегоочистителями возле подъездной аллеи.
- Вам бы ехать поосторожней, - сказала она дочери, поднимая костюмчик, болтавшийся рядом с ней, как сиамский близнец, и засовывая в него Сэм.
- Скользко.
- Вот-вот.
- Папа умеет водить машину.
- Умеет?
- Поедем с нами.
- Нет, сегодня не могу. Ну, до свидания.
Роузи бегом повела Сэм по дому к вестибюлю и распахнула тяжелую входную дверь. На аллее, подрагивая, словно от холода, стоял с невыключенным двигателем маленький красный автомобиль, из его выхлопной трубы валил пар. Майк осторожно пробирался к дому, расставив для равновесия руки в перчатках.
- Привет.
- Привет.
Порядок? Привет-привет, Сэм. Ух! - он сгреб дочь в охапку, как кулек, и стиснул в объятиях; Роузи, стоя в дверях на холоде, обхватив себя руками за плечи, ждала, пока они пообщаются. Сэм делилась новостями, Майк внимал.
- Так что у вас на сегодня? - произнесла наконец Роузи. - Какие планы?
- Не знаю, - сказал Майк, глядя не на Роузи, а на Сэм, которая запустила пальцы в его усы. - Может, слепим снеговика, а? Или снежную крепость?
- Давай! - закричала Сэм, выворачиваясь из его рук. - Или снежную машину! Или снежный Песнионат!
- Только не здесь, - сказал Майк. Он опустил ее на землю. - Поедем домой и построим.
- Эй, - предупреждающе сказала Роузи.
- Ладно, ладно.
Она вручила Майку чемоданчик на молнии:
- Одеяло. Бутылочка на потом. Не давай ей молоко в бутылочке, если она задремлет.
Зубной врач не велел. Книжка. И все прочее.
- О'кей, - сказал Майк. - Поехали?
Стоя между ними, Сэм переводила взгляд с одного на другого: ей было трудно привыкнуть к тому, что приходится выбирать.
- Пока, Сэм. До встречи.
- Пошли, Сэм. Мама замерзла в дверях. Пускай идет в дом.
Сэм все еще не проявляла желания сама куда-то идти, так что в конце концов с жизнерадостным воплем - И-и-и! - Майк снова подхватил ее и понес прочь, как пират, чуть ли не прыжками по заснеженной аллее. Маленькая машина рыкнула.
Майк забрался на водительское сиденье, усадив перед собой Сэм; не тесно ли им там, подумала Роузи; но она знала, что дочери нравится эта машина.
Роузи помахала рукой.
Пока-пока. Она улыбнулась. Она еще раз помахала машине рукой, по-взрослому, никаких тяжелых переживаний. Она вернулась в дом и закрыла дверь. По холлу пробежал, иссякая, кусочек пойманного и оставшегося здесь зимнего ветра.
В другом конце холла, сложив руки за спиной, стоял Бони.
- И вроде все в порядке, - сказала Роузи. - Как будто наняла хорошую няньку. Бесплатно. - Она все так же, не расцепляя рук, продолжала обнимать сама себя за плечи. - Он никогда не проводил с ней так много времени раньше. Никогда так не старался ей угодить.
Бони кивнул, медленно, словно обдумывая ее слова. На нем был старый-престарый свитер с высоким воротником, растянутым так, что из него по-черепашьи высовывалась его шея со сморщенной кожей.
- Ты что-нибудь планировала на это утро? - спросил он.
- Нет.
- Тогда, - произнес он раздумчиво, - я бы хотел кое о чем с тобой посоветоваться. Кое-что обсудить.
- Конечно, конечно.
- Как ты сказала?
- Я сказала, конечно, - повторила Роузи, отняв наконец руки от плеч и подходя поближе к Бони, чтобы он не кричал так громко. - Конечно. О чем ты хотел поговорить?
- А ты точно уверена, что я не отвлекаю тебя от дел? - внимательно глядя на нее, спросил Бони.
- Да нет у меня никаких дел, - сказала Роузи, улыбнулась, взяла его за руку и нежно пожала. - Ты же знаешь.
- Ну, тогда, - сказал он, - наверное, я и впрямь выбрал удачное время для разговора. Тогда давай-ка пройдем ко мне в кабинет.
Всякий раз, всякий раз, когда Майк увозил Сэм, на Роузи набегало вот это облачко бессмысленного и бесполезного чувства вины и утраты, облачко, под которым она не хотела стоять и все-таки никак не могла от него отвязаться, - оно было похоже на сон, который часто снился ей в первые месяцы после рождения Сэм: что кто-то имеющий право судить, решил, что Сэм ей не принадлежит или что Роузи недостойна ее воспитывать и должна будет от нее отказаться - то же самое чувство вины и утраты, ужасное покаяние взрослой жизни, и вместе с тем ощущение свободы и одиночества, опять как в детстве, - подлое чувство свободы и одиночества, которое не могло заменить Сэм, но возникало - и все тут. То ли это облачко прилетело из того сна, то ли сон и облачко происходили из одного источника - вот только откуда? Вина, чувство вины за то, что не хочется взрослеть, вот что это могло быть; запрятанное глубоко-глубоко в твоем ребячьем сердце нежелание удваиваться, утраиваться, желание остаться навсегда одной-единственной - и затем чувство утраты, конечно, и это тоже, утраты всего что ни есть самого ценного, того, что нажила, пока взрослела.
Всего-всего самого дорогого для тебя, если, конечно, не считать себя самой.
- Ну вот мы и добрались, - сказал Бони, открывая узкую двустворчатую дверь и приглашая ее войти.
Роузи никогда не была в этой комнате, которая называлась кабинетом, хотя о Бони часто говорили, когда она была еще маленькой, что он в кабинете, что он там работает, что его нельзя там беспокоить; она привыкла воображать, что он, как таинственный маг, прячется там и размышляет, но теперь, прислушиваясь к воспоминаниям о тогдашних табу, она подумала, что Бони, вероятнее всего, просто уходил сюда вздремнуть.
И точно, в углу обнаружился выглядевший весьма уютно кожаный шезлонг с наброшенным на него вязаным платком.
- Вот мой кабинет, - сказал Бони.
Когда-то это была библиотека, да и сейчас в основном тоже: красивые книжные шкафы из какого-то светлого дерева возвышались, вплоть до кессонного потолка, по всей комнате, даже в простенке между высокими окнами, выходившими в сад; все они были заполнены не только книгами, но еще и скоросшивателями и коробками, напоминавшими обувные; старые газеты и журналы трудами лежали на полках.
- Майк приезжает каждую неделю, так ведь? - спросил Бони, убирая труду почты с кожаного вращающегося стула.
- Ага. - Ей показалось, она поняла, к чему он клонит. - Я это только временно... Нет, правда, понимаешь, я не собираюсь болтаться тут до конца твоей жизни. Это только пока...
Пока - что?
- Пойми меня правильно, - произнес Бони, старательно расчистив себе место и усевшись. - Я даже очень тебе рад. Мне только хотелось бы знать - если, конечно, ты окончательно уверена в том, что не вернешься к Майку, - как вы договорились насчет денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144