Он собирался ехать со Стивом, но вдруг повернулся ко мне.
- Ты с нами поедешь?
- Конечно, - сказал я.
Конечно.
Я убил человека сегодня утром, потом провел весь день с компанией людей, которых от Адама не знал и которые называли себя террористами, и я уже считаю себя одним из них, уже принимаю участие в их действиях, как будто это самая естественная в мире вещь.
- Заеду за тобой в полвосьмого, - сказал Филипп. - Где-нибудь перекусим.
- О'кей.
И я поехал домой.
На следующее утро они заявились в четверть восьмого. Все вместе, и ждали под моей дверью. Я только вылез из душа и одевался, поэтому открыл дверь в джинсах без рубашки. И обрадовался, когда их увидел. Почти всю ночь я провертелся без сна, пытаясь понять, почему я не проявил большей подозрительности, большего любопытства, большего... еще чего-нибудь. Почему я принял террористов на “ура” и пошел с ними в ногу; но, когда я увидел их снова, все эти вопросы и рассуждения стали несущественны. Я был одним из них, и таково было мое ощущение. За всю свою жизнь я никогда не был частью чего-то большего, и приятно было знать, что есть еще такие же точно люди, как я.
И я был рад их видеть до глупости, и я широко ухмыльнулся и пригласил их войти. Все восемь набились в мою пеструю гостиную.
- Ух ты! - сказал Джеймс, любуясь. - Классный интерьер.
Я оглядел свою квартиру его глазами, и впервые за все время с тех пор, как я ее обставил, она показалась классной и мне самому.
Я оделся и причесался, и мы поехали есть в “Макдональдс”. На трех машинах. Мы с Джеймсом поехали в “дарте” Филиппа.
Было так, будто мы всегда друг друга знали. Со мной не обращались как с посторонним или новичком, и я себя таковым не чувствовал. Я сразу ассимилировался в группе, и с моими новыми друзьями мне было уютно; это было мое место в жизни.
Даже не с друзьями.
С братьями.
Суд начинался только в девять, но мы приехали раньше, в полдевятого, и Филипп вытащил из багажника большую брезентовую сумку. Мы спросили, что там, но он только улыбнулся и промолчал, и мы пошли за ним в здание и дальше по лестнице в зал суда, где разбирались нарушения правил движения. Там мы сели сзади на места, зарезервированные для подсудимых и публики.
- Что делать будем? - спросил Джеймс.
- Увидишь, - ответил ему Филипп.
Зал стал наполняться нарушителями правил и их семьями. Вышел клерк и прочел список фамилий. В зал вошел бейлиф, за ним судья, и бейлиф представил его как Достопочтенного Судью Селвея. Объявили первое дело, и вышли полисмен и перепуганный до потери пульса негр, сообщивший о себе, что он - водитель такси, и стали обождать подробности выполнения запрещенного поворота.
В обсуждении возникла пауза. И тут Филипп крикнул:
- Судья Селвей - поц!
Судья и остальные работники суда стали оглядывать сиденья. Народу было довольно много но люди расселись по всему залу, а в нашей секции были только мы и какая-то испанская пара.
- А дочка твоя дрочит колбасой! - надрывался Филипп. Ткнув меня в ребра, он подмигнул: - Давай. Скажи чего-нибудь!
- Нас арестуют за неуважение к суду! - шепнул я.
- Они нас не видят. Они забывают, что мы здесь, как только отведут глаза. - Он снова подтолкнул меня под ребра. - Давай, скажи.
Я набрал побольше воздуху:
- Отсоси!
Судья ударил молотком и объявил:
- Хватит!
Он что-то сказал бейлифу, и тот пошел вдоль перил перед нами.
- Гвоздюк! - громко заявил Бастер.
- Хреносос вонючий! - выкрикнул Томми. Судья снова грохнул молотком. Бейлиф смотрел на нас, сквозь нас, мимо нас. Испанская пара стала оглядываться вокруг - откуда шум.
- Гвоздюк! - снова завопил Бастер.
- Говноед! - крикнул я погромче. В моем голосе звучала злость, и в голосах остальных тоже. Я до тех пор не осознавал, что злюсь, но теперь понял. Я злился неимоверно. Злился на судьбу, на весь мир, на все, что сделало меня таким, и годы гнева и унижения вырывались из меня в крике.
- Я твоей сестре в рот нассал, и она еще попросила!
- Жирножопый пидор! - надсаживался Джеймс.
Филипп открыл свою сумку и вынул несколько упаковок яиц.
Я заржал от предвкушаемого удовольствия.
- Давайте быстро, - сказал он, пуская коробки по ряду.
Мы начали бросаться. У бейлифа яйцом сбило шляпу, и тут же еще одно разбилось об его лысину. Судья пригнулся от града обрушившихся на него и на стену яиц. Я пустил одно, стараясь угодить в него, и оно влепило ему точно в грудь; на черной мантии разлетелось желтое пятно. Объявив перерыв, судья спешно скрылся в своей камере.
Почти тут же у нас кончились яйца, и Филипп подобрал сумку и встал.
- О'кей, ребята, пошли.
- Мы же только начали! - обиженно возразил Стив.
- Мы не невидимы, - объяснил Филипп. - Мы только Незаметны. Если посидим здесь еще немного, они нас поймают. Так что давайте отвалим.
Он вышел из зала суда, а мы за ним.
- Гвоздюк! - еще раз крикнул Бастер напоследок.
Я слышал, как орет что-то бейлиф, а потом дверь за нами закрылась.
В крови гулял адреналин, дух воспарял, мы тесной толпой шли через холл, возбужденно переговариваясь, повторяя понравившиеся реплики, придумывая, что еще надо бы сказать, чего мы не сказали вовремя.
- Получилось, - с удивлением произнес Филипп. И повернулся ко мне. - А теперь представь себе, что мы бы так прервали большой процесс. Один из тех, что освещают журналисты. Подумай, какое это о нас объявление. Тогда мы точно в новости попадем.
- А что теперь? - спросил Стив, когда мы вышли из стеклянных дверей здания суда.
Филипп усмехнулся, обнял одной рукой за плечи Стива, другой - Джеймса.
- Не волнуйтесь, мальчики. Что-нибудь мы придумаем. Обязательно.
Глава 2
Мои братья.
Мы поладили сразу же. Хотя в компании было несколько террористов, которые мне нравились больше, но нравились мне они все. Честно сказать, я был так рад найти людей своей породы, других Незаметных, что был бы счастлив, если бы даже оказалось, что Филиппа и его последователей я терпеть не могу.
Но это было не так.
Я их любил.
И сильно.
У меня было такое чувство: что бы Филипп ни говорил, а до сих пор у них не было организации. Но с моим появлением что-то сложилось, что-то срослось. Я ничего особенного в группу не привнес, никаких идей или честолюбивых планов, но я оказался вроде катализатора, и из того, что было рыхлой компанией объединенных обстоятельствами людей, вдруг начала возникать спаянная общность.
Первую неделю Филипп почти все время проводил со мной, выясняя детали моей биографии, пытаясь меня просветить так, чтобы я видел вещи с его точки зрения. Казалось, для него важно, чтобы я поверил в его концепцию Терроризма Ради Простого Человека, и хотя я уже поверил и постоянно это ему говорил, ему надо было жевать это еще и еще, как будто он - миссионер, а я - заблудшая душа, которую он должен обратить.
Поначалу я боялся, что следы от убийства Стюарта могут как-то привести ко мне, что полиция сложит два и два и заметит, что с момента его убийства я на работе не появлялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92