Чаек был как и
полагается отменной крепости, и всю ночь я пролежал с выпученными глазами
без малейшего желания заснуть.
Утро не застало врасплох, я полностью проследил его постепенное
возникновение. Голова раскалывалась как с похмелья, но стоило только умыться
в Байкале, как все неприятные ощущения чудесным образом исчезли без следа.
Снова хочу в путь.
Метеоролог Володя погоду предсказывать совершенно не может, и не
потому, что он плохой специалист, а потому что погода такая. Ее просто
невозможно предсказать, даже на несколько часов вперед.
- Володь! Какая сегодня погода? - Мне стало интересно мнение
специалиста.
- Да Бог ее знает, - ответил специалист.
Я распрощался с обитателями мыса Покойники и продолжил свое
путешествие. Виктор надарил в дорогу сушенных щук штук, наверное, десять,
каждая по полметра длиной. Их я ел каждый день в обед и очень привык.
Грустно было доедать последнюю.
Странные вещи начинают происходить: я перестаю чувствовать тело. Это
происходит спустя полчаса после начала гребли. Сначала мысли пребывают в
смятении и путаются между собой, но вскоре они успокаиваются и я перестаю
помнить о себе, как бы вообще перестаю быть, и мое плавание превращается в
полет. Я будто лечу на параплане среди гор. Если не быть дубиной, то, летая
на высоте 1км., можно запросто почувствовать непричастность к миру. Когда у
меня это получается, я становлюсь как бы между прочим, и чувствую себя
неучтенным.
Мое плавание - сплошной полет. Я теряю все, как землю под ногами во
время прыжка в бездну, чтобы потом обрести заново: людей, весь мир и себя.
Прохожу мимо мрачного ущелья, через которое идет тропа к Лене-реке,
всего четыре часа ходу. У меня была возможность туда сходить, но я передумал
- есть физический предел и у моего организма. Кроме того, впечатления обо
всем, что со мной произошло, были настолько сильны, что, добавив еще, можно
перебрать.
Над ущельем висит неприветливая серая туча. Холодно, сыро и неуютно.
Место серьезное и на редкость мрачное. Интересно здесь побывать, но не жить.
Во всяком случае, я бы не хотел.
Мыс Покойники вместе с избами на нем скрылся из виду, и я снова - один.
Иногда бывает просто хорошо: ни о чем не думается - просто гребу и
существую. Но случается так, что мысли начинают как бешеные носиться внутри
головы: их не запомнить просто так, если не стараться специально. Иногда
что-то записываю по вечерам - не все, конечно, а только то, на что хватает
терпения и сил.
Рассказы о своих мыслях - это палка о двух концах. С одной стороны,
интересно, конечно читателю узнать, не только что делал путешественник, но и
о чем думал. Но с другой стороны мысли странника не всегда о смешном, а это
не всем по вкусу. Мне интересней всего читать, о чем думал и что чувствовал
путешественник, поэтому я, перед тем как сесть за книгу, решил не стесняться
писать про то, что у меня в голове тогда было.
Откуда у человека возникает неудержимая тяга к путешествиям, к
передвижению, к странствию? Дурь это, блажь, потребность или что-то еще? Что
же такое странничество, есть ли в этом смысл, или это просто так? Мы обычно
теряемся среди известных слов, не понимая их смысла до конца: туризм путаем
с путешествием, путешествие - со странствием, странствие с бродяжничеством,
скитанием и паломничеством, а увлеченные восточной философией запросто могут
назвать странника санньясином.
Народ о странничестве только слышал, но толком ничего не понимает и не
знает, когда это началось, продолжается ли и должно ли быть.
Расскажу сказку. Она не интересная и не поучительная и воспринимать ее,
по моему, тяжело. Я даже хотел ее выкинуть и уже выкинул, но потом все-таки
оставил - пусть будет.
Сначала это было Ничто, и это Ничто преспокойно в таком состоянии
находилось бы, не случись с ним Печаль о Несуществующем. Так произошла
Двойственность, и сразу же Печаль о Несуществующем породила Радость
Постижения Всего Сущего, которое таким образом уже начало Быть. Идея Быть
произвела Пространство и Время для удобства восприятия того, чем все это
будет заполняться. И заполнилось все это Двойственностью, которая произвела
Материю и Дух. Пространство, время, материя, дух не могли сдержаться и
создали весь мир с тьмой вещей и поднебесной. Из простого появилось куча
сложностей, которые имеют свойство размножаться.
Бесконечно долго так продолжаться не могло, иначе первоначальное Ничто
оказалось бы позабытым, и стало бы ничем. Двойственность, задумавшись над
рождением Мира произвела Смерть, поэтому все рождается и умирает.
Все существует по отдельности и вместе одновременно: рождение и смерть,
печаль и радость, добро и зло, знание и неведение.
Неведение так же важно для мира как знание. Неведение порождает страх,
а страх - бесстрашие.
Страх получается тогда, когда мы перестаем отрицать все что есть и чего
нет. Если мы не способны смириться с отрицанием воли к жизни - возникает
страх смерти. Все наши несчастья таким образом возникают: не видя
Двойственности, мы стремимся приобретать и получаем утрату, устремляясь к
радости, -приобретаем печаль, взалкав счастья, - страдаем. Цель порождает
страх, страх не достигнуть цели. Этот страх никогда не исчезнет, пока мы не
утратим цель. Цель также важна, как и утрата ее, она нужна нам для того,
чтобы иметь, испугаться и после отказаться от нее, обретя бесстрашие.
Чтобы собрать разбросанный по кусочкам мир, мы должны составить его из
противоположных частей.
Странствие - одна из потерянных человечеством частей целого. Без него
не собрать мир заново, чтобы потом он снова разобрался.
Жизнь наша - сплошное целеустремление в материальном и духовном. Мы
устремляемся к чему-то конкретному, забыв о его отрицании с помощью
противоположности. Сделав приобретение - забываем освободиться от него,
родившись раз, - забываем о смерти, сосредоточившись на зле, - забываем о
доброте и наоборот и т.д.
Странствие - это дополнение нашей жизни до единого прекрасного целого с
помощью отрицания привязанности к месту, к дому, к людям, к материальному, к
цели. Отсюда рождается любовь к миру.
Насупротив целеустремленности в каждом из нас возникает неудержимая
тяга к перемещениям по планете без особого смысла. И коль скоро она не
осознана, мы пытаемся успокоиться разными приемлемыми способами, кто на что
горазд.
Но устремляясь в путь, никак не можем оставить в покое цель по
привычке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
полагается отменной крепости, и всю ночь я пролежал с выпученными глазами
без малейшего желания заснуть.
Утро не застало врасплох, я полностью проследил его постепенное
возникновение. Голова раскалывалась как с похмелья, но стоило только умыться
в Байкале, как все неприятные ощущения чудесным образом исчезли без следа.
Снова хочу в путь.
Метеоролог Володя погоду предсказывать совершенно не может, и не
потому, что он плохой специалист, а потому что погода такая. Ее просто
невозможно предсказать, даже на несколько часов вперед.
- Володь! Какая сегодня погода? - Мне стало интересно мнение
специалиста.
- Да Бог ее знает, - ответил специалист.
Я распрощался с обитателями мыса Покойники и продолжил свое
путешествие. Виктор надарил в дорогу сушенных щук штук, наверное, десять,
каждая по полметра длиной. Их я ел каждый день в обед и очень привык.
Грустно было доедать последнюю.
Странные вещи начинают происходить: я перестаю чувствовать тело. Это
происходит спустя полчаса после начала гребли. Сначала мысли пребывают в
смятении и путаются между собой, но вскоре они успокаиваются и я перестаю
помнить о себе, как бы вообще перестаю быть, и мое плавание превращается в
полет. Я будто лечу на параплане среди гор. Если не быть дубиной, то, летая
на высоте 1км., можно запросто почувствовать непричастность к миру. Когда у
меня это получается, я становлюсь как бы между прочим, и чувствую себя
неучтенным.
Мое плавание - сплошной полет. Я теряю все, как землю под ногами во
время прыжка в бездну, чтобы потом обрести заново: людей, весь мир и себя.
Прохожу мимо мрачного ущелья, через которое идет тропа к Лене-реке,
всего четыре часа ходу. У меня была возможность туда сходить, но я передумал
- есть физический предел и у моего организма. Кроме того, впечатления обо
всем, что со мной произошло, были настолько сильны, что, добавив еще, можно
перебрать.
Над ущельем висит неприветливая серая туча. Холодно, сыро и неуютно.
Место серьезное и на редкость мрачное. Интересно здесь побывать, но не жить.
Во всяком случае, я бы не хотел.
Мыс Покойники вместе с избами на нем скрылся из виду, и я снова - один.
Иногда бывает просто хорошо: ни о чем не думается - просто гребу и
существую. Но случается так, что мысли начинают как бешеные носиться внутри
головы: их не запомнить просто так, если не стараться специально. Иногда
что-то записываю по вечерам - не все, конечно, а только то, на что хватает
терпения и сил.
Рассказы о своих мыслях - это палка о двух концах. С одной стороны,
интересно, конечно читателю узнать, не только что делал путешественник, но и
о чем думал. Но с другой стороны мысли странника не всегда о смешном, а это
не всем по вкусу. Мне интересней всего читать, о чем думал и что чувствовал
путешественник, поэтому я, перед тем как сесть за книгу, решил не стесняться
писать про то, что у меня в голове тогда было.
Откуда у человека возникает неудержимая тяга к путешествиям, к
передвижению, к странствию? Дурь это, блажь, потребность или что-то еще? Что
же такое странничество, есть ли в этом смысл, или это просто так? Мы обычно
теряемся среди известных слов, не понимая их смысла до конца: туризм путаем
с путешествием, путешествие - со странствием, странствие с бродяжничеством,
скитанием и паломничеством, а увлеченные восточной философией запросто могут
назвать странника санньясином.
Народ о странничестве только слышал, но толком ничего не понимает и не
знает, когда это началось, продолжается ли и должно ли быть.
Расскажу сказку. Она не интересная и не поучительная и воспринимать ее,
по моему, тяжело. Я даже хотел ее выкинуть и уже выкинул, но потом все-таки
оставил - пусть будет.
Сначала это было Ничто, и это Ничто преспокойно в таком состоянии
находилось бы, не случись с ним Печаль о Несуществующем. Так произошла
Двойственность, и сразу же Печаль о Несуществующем породила Радость
Постижения Всего Сущего, которое таким образом уже начало Быть. Идея Быть
произвела Пространство и Время для удобства восприятия того, чем все это
будет заполняться. И заполнилось все это Двойственностью, которая произвела
Материю и Дух. Пространство, время, материя, дух не могли сдержаться и
создали весь мир с тьмой вещей и поднебесной. Из простого появилось куча
сложностей, которые имеют свойство размножаться.
Бесконечно долго так продолжаться не могло, иначе первоначальное Ничто
оказалось бы позабытым, и стало бы ничем. Двойственность, задумавшись над
рождением Мира произвела Смерть, поэтому все рождается и умирает.
Все существует по отдельности и вместе одновременно: рождение и смерть,
печаль и радость, добро и зло, знание и неведение.
Неведение так же важно для мира как знание. Неведение порождает страх,
а страх - бесстрашие.
Страх получается тогда, когда мы перестаем отрицать все что есть и чего
нет. Если мы не способны смириться с отрицанием воли к жизни - возникает
страх смерти. Все наши несчастья таким образом возникают: не видя
Двойственности, мы стремимся приобретать и получаем утрату, устремляясь к
радости, -приобретаем печаль, взалкав счастья, - страдаем. Цель порождает
страх, страх не достигнуть цели. Этот страх никогда не исчезнет, пока мы не
утратим цель. Цель также важна, как и утрата ее, она нужна нам для того,
чтобы иметь, испугаться и после отказаться от нее, обретя бесстрашие.
Чтобы собрать разбросанный по кусочкам мир, мы должны составить его из
противоположных частей.
Странствие - одна из потерянных человечеством частей целого. Без него
не собрать мир заново, чтобы потом он снова разобрался.
Жизнь наша - сплошное целеустремление в материальном и духовном. Мы
устремляемся к чему-то конкретному, забыв о его отрицании с помощью
противоположности. Сделав приобретение - забываем освободиться от него,
родившись раз, - забываем о смерти, сосредоточившись на зле, - забываем о
доброте и наоборот и т.д.
Странствие - это дополнение нашей жизни до единого прекрасного целого с
помощью отрицания привязанности к месту, к дому, к людям, к материальному, к
цели. Отсюда рождается любовь к миру.
Насупротив целеустремленности в каждом из нас возникает неудержимая
тяга к перемещениям по планете без особого смысла. И коль скоро она не
осознана, мы пытаемся успокоиться разными приемлемыми способами, кто на что
горазд.
Но устремляясь в путь, никак не можем оставить в покое цель по
привычке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79