Это
проявилось в том, что дом он хотел слепить из опилок. А чтобы опилки не
разлетелись по ветру, он сжалился и решил добавить в них немного цемента для
надежности. Получалась масса, напоминающая коровьи кизяки.
Не мог сибиряк Ваня упереться в мелкомасштабность родового
домостроения. Душа его рвалась на просторы капитализма и требовала мощи
деяний. Окрыленный удивительными свойствами опилок, смешанных с цементом, он
затеял организацию производства строительных изделий из прогрессивного
материала. Но сибиряки не поддавались на Ванины агитации покупать для своего
же блага изделия из опилкобетона и не хотели рисковать жизнью, пытаясь
оградить свои тела от ненастий и стужи с помощью новшества. Производство
лопнуло, а вместе с ним и надежды на продолжение материализации воздушных
замков. Ванина молодая жена загрустила основательно и начала часто
вспоминать Ташкент.
В это время семейство Ландгровых ютилось на летней кухне нового
родового имения. Ванину жену, ташкентскую уроженку, от зимней стужи спасали
мысли о солнечной далекой родине. Жена рвалась на юг. С целью сохранения
семьи Ваня ее никуда не пускал. Жена покорилась и страдала от северного
климата и бытовых тягот с тоской во взгляде. Правда, сейчас жизнь у Вани
начала потихоньку налаживаться. Он пристроился в большой фирме возглавлять
маленький филиал.
О Ване можно рассказывать ужасно много и страшно интересно. Обо всем,
конечно, мне не написать, и, по идее, я должен с Ваниной темой притормозить,
но никак не могу остановиться. Люблю я этого человека всей душой.
В 1987 году Ваня бросил заниматься наукой. Потянуло его на волю, и он
заделался пчеловодом. Пчеловодство в чистом виде не признавал, а занимался
только добычей пчелиного яда. Весной он садился в свою "Ниву" и уезжал на
промысел в Казахстанские степи. Так продолжалось несколько лет, пока до
него, наконец, не дошло, что пчелиный яд никому не нужен.
Проветривать мозги на степном ветру Ване надоело, и он решил зажить
жизнью писателя-отшельника. На волю рвались неудовлетворенные творческие
позывы научного работника. Ваня решил посвятить жизнь человечеству и
осчастливить его литературным творчеством, сообщив при этом народу много
чего интересного, познавательного и поучительного. Подход ученого-физика к
литературе был основательным и говорил о великой решимости достичь
заоблачных высот. Подготовку к своему писательскому будущему он начал с
изучения грамматики и положил на это год жизни. Изучив предмет, Ваня взялся
сочинять небылицы в неизвестном никому стиле. Рассылал он свои творения по
разным издательствам, откуда получал вежливые отказы. Ваня крепился, но
скоро энтузиазм оставил его, и он покорился судьбе. Мне очень жаль, что так
вышло. Из его слов я понял, что во время писания он находился в состоянии,
близком к счастью. И писал бы себе, раз нравится. Но кончились деньги. Это
бывает.
У меня сейчас положение не лучше, чем было у него тогда. Живу, кажется,
на 20$ в месяц и очень хочу закончить то, что вы сейчас читаете.
Я взял билет до Новосибирска в плацкартный вагон. Проблема отгрузки
моего негабаритного багажа легла камнем на душу и вогнала в печаль, которая
еще больше увеличилась, когда сходил в разведку на Ярославский вокзал.
Перрон преграждали молодцы в камуфляжной форме, занимающиеся проверкой
квитанций об оплате багажа и вымогательством. Мои финансы не позволяли
ублажать вымогателей и переплачивать за лишний вес. Решил использовать метод
коллективного натиска, который заключается в том, что меня должен провожать
народ в количестве не менее, чем количество мест багажа. Мест было 5. Каждый
провожающий должен был взять по одному месту и пройти мимо камуфлированных
молодцов, не вызывая подозрений. Дальше предполагалось действовать по
обстоятельствам и загрузить багаж в вагон. Так было задумано.
Миша Шугаев провожать меня отказался. Сказал, что в день зарабатывает
по 500$ и не может себе позволить их не заработать. Но зато дал личное авто
с шофером Сашей. На проводы пришли мои друзья: Вова Анисимов, Валера Саяпин
и Женя Ковалевский.
Женя явился как на праздник: в белой рубашке с галстуком. Последний
раз, на моей памяти, в таком виде он появился на одном из занятий по военной
подготовке. Рукава рубашки были засучены, что говорило о решимости совершить
подвиг. Вова отлучился и вернулся с журналом "Плей бой". Купил издание
специально для меня и вручил молча.
Вот в этом поступке - весь Вова. Я ему рассказывал про дальние страны,
бескрайние просторы и синюю птицу. Он слушал молча, пытаясь понять меня, и
наконец вычислил, что для полного счастья мне не хватает именно "Плей боя".
Спасибо, друг! Твой журнальчик совершит удивительное путешествие.
Все, кого встречаю, хоть немного да завидуют мне. Завидуют и
удивляются, потому что перестали верить в то, что можно на самом деле
поехать за синей птицей. Видел я радость и доброту в глазах людей и начинал
понимать, что, наверное, делаю что-то важное и нужное. А что может быть
важней того, от чего люди становятся хоть на немного добрей? Что может быть
важнее веры в мечту и в то, что можно жить мечтой, а не мечтать в жизни зря?
Подали поезд. Подали поздно.
Проводница в моем вагоне оказалась очень нехорошей женщиной и
отказывалась пускать меня вместе с грузом. На уговоры не поддавалась и
деньги не брала. Первый раз такую вижу. Мешки я быстро пристроил в соседние
вагоны за дополнительную плату, а вот трубы никто брать не хотел - требовали
разрешения начальника поезда. Потащили железяки к начальнику в другой конец
состава. К начальнику очередь. Ждем. Время идет. До отхода минут пять. Я
растолкал очередь, прорвался в вагон, добрался до начальника и получил добро
грузиться в багажный вагон. Загрузились. Бегом возвращаемся к своему вагону,
где Женя и Вова провели среди масс разъяснительную работу, и теперь все уже
знали, что в их поезде едет "великий путешественник". Проводница, наконец,
растаяла и за минуту перед отходом говорит: "Ладно, давай сюда свои вещи".
Благодетельница!
На прощание мужики начали спонсировать меня деньгами: по сто тысяч дали
Вова и Валера. Это как-то покрыло непредвиденные багажные расходы.
Поезд тронулся. На душе стало радостно от того, что у меня есть друзья,
и даже проводница, нехороший человек, показалась привлекательной и доброй. В
знак незлопамятности я, протискиваясь из тамбура между ней и стеной, толкнул
ее животом в грудь - и она улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79