Одна ложь влечет за собой другую. Письма от Рамша? Такого уговора у них не было. У нее здесь свои дела. Рамш не станет ее компрометировать.
Когда Аннгрет последовала за Рамшем на Запад, она убедилась, что дела у него на мази и без магазина, и без конторы, и без лесопильни. Встречи в маленьких кафе и пивнушках. Бумаги в яично-желтых папках. Явное и тайное участие в предприятиях. Без особой радости встретил он жену Оле:
— Хелло, Аннгрет.
Он взял ее по старой памяти, но без клятв и любовных восторгов. Он взял и ее деньги, деньги с пропавшей сберкнижки Оле.
Аннгрет поселилась в отеле. Наличность быстро таяла.
— Тебе надо подыскать какой-нибудь...— сказал Рамш. А что это такое?
Просто-напросто работа.
Аннгрет нашла себе крестьянскую работу. Другой она не была обучена. Она полола сорняки в садоводствах было время, когда Софи Буммель полола для Аннгрет. Она поливала грядки, собирала овощи. И снимала угол у хозяев.
О том ли она мечтала? Рамш показывался редко: дела, дела! Как-то она пришла к нему в воскресенье. Он лежал на диване, окруженный густым облаком винного перегара. Лоб недоучившегося медика уперся в стену неудач, и медик задумался о прошлом.
— Скажи, сколько коров стояло у меня в хлеву?
— Пятнадцать, а то и двадцать.— Аннгрет пришлись по сердцу разговоры о родине.
— Этот красный Дюрр — как он погиб? Аннгрет промолчала.
Рамш соскочил с дивана.
— Можешь ты поручиться, что я не провороню дела своей жизни?
Аннгрет думала совсем о другом.
— Я помню, повсюду лежал глубокий снег, и я поехала к тебе в санях. А муж тогда болел...
Рамш расхохотался как безумный.
— Да-да, это получилось неплохо! Ох уж эта западная страна чудес! Все люди здесь охотники. Все охотятся за счастьем. Юлиан тоже нашел дело по себе. И ухватился за него. Дело это называлось «хула-хуп». Круглая штука, детский обруч из пластмассы. В него влезают и, непристойно подтолкнув его животом, заставляют вращаться. Машинное производство. Рамш — сначала тайный, потом официальный пайщик. «Хула-хуп тебя спасет. Ешь до отвала — фигура сохранится. Рекомендуем тем, кто склонен к полноте. Порадуй свою печень. Хула-хуп сохранит тебе фигуру». Давняя любовь Рамша к медицине ожила в этих проспектах. Дело пошло. Да здравствует медицина!
В Аннгрет затеплилась надежда. Проснулась расчетливая крестьянка. Она потребовала, чтобы Рамш вернул ей деньги, которые она ему дала взаймы. Рамш рассвирепел: что за мелочные счеты! Деньги плодовиты, как мыши. Неужто лучше им сгнить в чулке у Аннгрет?
Чуть не за ночь выросла вилла. Машина, шофер, кухарка. Для представительства. Юлиан возглавляет наступление хула-хупов. Филиал в Западном Берлине. Натиск хула-хупов на Зону. Про животы и печень уже ни слова. «Вперед, к прогрессу! Хула — новый вид массового спорта!»
Аннгрет была непреклонна. Если уж для любви никак не остается времени, подавайте ей денежки. Рамш милостиво принял ее. Он распахнул перед ней всю роскошь нувориша.
— Вот куда пошли твои деньги.
Что правда, то правда, Аннгрет и сама это видела: белая вилла, стеклянные стены, гипсовый Гёте; в саду — цветы, искусственное дождевание, гараж с пандусом и рашпер под деревьями.
Чего же тебе еще, Аннгрет? Это вы не подумавши спрашиваете, недогадливые люди! Несмотря на домашний бар и стиральную машину, Аннгрет так и осталась батрачкой. Рамш домой почти не показывался: бизнес, бизнес! Быть бизнесменом — значит создавать потребности. Зона как будто клюнула. Хула-хуп — политическое орудие.
Ну, а когда Юлиан возвращался домой, чем была для него Аннгрет? Хозяйка дома, гипсовая хозяйка, как Гёте в саду. Молодые дамы надолго застревали в салоне у Рамш а. Это манекенщицы — такое он дал ей объяснение. Секс помогает завоевывать новую клиентуру. Дамы крутили обруч вокруг своих обнаженных талий. Юлиан оценивал фигуру, шик и шарм.
Аннгрет решилась на последнюю попытку. Она купила золотые кольца. Юлиан глянул мельком: хула-хуп для пальцев? Ну нет, это попахивает свадьбой и восточными штучками. А свободный человек свободного мира живет свободно.
— Говори хоть по-немецки, скотина! — Еще раз ожила в ней гордая дочь рыбака.
Шрамы студенческих лет перекосились в усмешке:
— А кстати, у тебя есть законный муж в Восточной зоне.
И Аннгрет осталась ни с чем. Она возненавидела пестрые обручи. Ее тошнило при одном взгляде на них. Тут-то и пришло письмо от адвоката. Аннгрет несколько раз перечитала его не без тайной грусти. Ей вспомнилось Коровье озеро, залитое солнцем озеро в лесу.
Середина ноября. Туманные рассветы уже отдают серостью заморозков. К полудню тусклые капли свисают с голых ветвей. Журавли улетели на юг. Лебеди кружат над туманными озерами. Стаи диких уток галдят в сухих камышах.
А для Оле сейчас весна. Запоздалая весна. Сердце так и стучи г. Его подстегивает жажда действий. Ночь после праздника урожая переродила его: чуть не семьдесят поцелуев в сентябрьском лесу. Забытые радости—ласковые девичьи руки. Словно вихрь, теплый и озорной, закружила его любовь. Оттаяли замерзшие желания. Преображенный Оле держался с полным животом, но в нем бушевала радость, как в пору юношеского о рассвета.
В октябре он столкнулся с Аннгрет. Он чувствовал себя невинным, он не свернул с дороги.
Аннгрет стояла на высоченных каблуках среди опавшей листвы, вознесенная над грязью и гнилью деревенской улицы. Орхидея среди ромашек. Сверкая синими волосами и ресницами, взглянула она на Оле. И подмигнула правым глазом. Ну совершенно по-городскому. Это подмигивание означало: «Мы, кажется, знакомы».
Оле не растерялся.
— День добрый,—сказал он.
— Привет,—отозвалась Аннгрет.— Вопрос один: как относишься к этому ты?
Оле не понял, о чем она говорит.
— А разве адвокат не поставил тебя в известность? — И Аннгрет еще раз подмигнула.
— Всего доброго,— ответил Оле и ушел.
— Адью,—сказала Аннгрет.
Оле поехал к адвокату. Ну как?
А вот как: Аннгрет не дает согласия на развод.
Оле принял это известие спокойно. Он даже не опечалился. Он засмеялся, большой ребенок. Вчера вечером он узнал неслыханно важную новость. Они сидели в комнате с Мертке и толковали о коровах, о цыплятах, о приближении весны. Мертке вдруг улыбнулась непонятно чему:
— А что будет с нашим цыпленком? Оле просто ошалел от радости.
— Ой, как здорово! — И умчался прочь. Он не мог усидеть на месте. Но он не стал плести колыбель, как тогда. Сейчас весь мир был колыбелью. И Оле торопился не позже чем к лету весь его перестроить — для сына.
Взять, к примеру, шведских коров. После уборки урожая Оле велел выгнать их на пастбища. Обещанные районом так и не поступили. Подозрения Оле росли день ото дня. Он посоветовался с правлением — с Эммой, Крюгером, Либшером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Когда Аннгрет последовала за Рамшем на Запад, она убедилась, что дела у него на мази и без магазина, и без конторы, и без лесопильни. Встречи в маленьких кафе и пивнушках. Бумаги в яично-желтых папках. Явное и тайное участие в предприятиях. Без особой радости встретил он жену Оле:
— Хелло, Аннгрет.
Он взял ее по старой памяти, но без клятв и любовных восторгов. Он взял и ее деньги, деньги с пропавшей сберкнижки Оле.
Аннгрет поселилась в отеле. Наличность быстро таяла.
— Тебе надо подыскать какой-нибудь...— сказал Рамш. А что это такое?
Просто-напросто работа.
Аннгрет нашла себе крестьянскую работу. Другой она не была обучена. Она полола сорняки в садоводствах было время, когда Софи Буммель полола для Аннгрет. Она поливала грядки, собирала овощи. И снимала угол у хозяев.
О том ли она мечтала? Рамш показывался редко: дела, дела! Как-то она пришла к нему в воскресенье. Он лежал на диване, окруженный густым облаком винного перегара. Лоб недоучившегося медика уперся в стену неудач, и медик задумался о прошлом.
— Скажи, сколько коров стояло у меня в хлеву?
— Пятнадцать, а то и двадцать.— Аннгрет пришлись по сердцу разговоры о родине.
— Этот красный Дюрр — как он погиб? Аннгрет промолчала.
Рамш соскочил с дивана.
— Можешь ты поручиться, что я не провороню дела своей жизни?
Аннгрет думала совсем о другом.
— Я помню, повсюду лежал глубокий снег, и я поехала к тебе в санях. А муж тогда болел...
Рамш расхохотался как безумный.
— Да-да, это получилось неплохо! Ох уж эта западная страна чудес! Все люди здесь охотники. Все охотятся за счастьем. Юлиан тоже нашел дело по себе. И ухватился за него. Дело это называлось «хула-хуп». Круглая штука, детский обруч из пластмассы. В него влезают и, непристойно подтолкнув его животом, заставляют вращаться. Машинное производство. Рамш — сначала тайный, потом официальный пайщик. «Хула-хуп тебя спасет. Ешь до отвала — фигура сохранится. Рекомендуем тем, кто склонен к полноте. Порадуй свою печень. Хула-хуп сохранит тебе фигуру». Давняя любовь Рамша к медицине ожила в этих проспектах. Дело пошло. Да здравствует медицина!
В Аннгрет затеплилась надежда. Проснулась расчетливая крестьянка. Она потребовала, чтобы Рамш вернул ей деньги, которые она ему дала взаймы. Рамш рассвирепел: что за мелочные счеты! Деньги плодовиты, как мыши. Неужто лучше им сгнить в чулке у Аннгрет?
Чуть не за ночь выросла вилла. Машина, шофер, кухарка. Для представительства. Юлиан возглавляет наступление хула-хупов. Филиал в Западном Берлине. Натиск хула-хупов на Зону. Про животы и печень уже ни слова. «Вперед, к прогрессу! Хула — новый вид массового спорта!»
Аннгрет была непреклонна. Если уж для любви никак не остается времени, подавайте ей денежки. Рамш милостиво принял ее. Он распахнул перед ней всю роскошь нувориша.
— Вот куда пошли твои деньги.
Что правда, то правда, Аннгрет и сама это видела: белая вилла, стеклянные стены, гипсовый Гёте; в саду — цветы, искусственное дождевание, гараж с пандусом и рашпер под деревьями.
Чего же тебе еще, Аннгрет? Это вы не подумавши спрашиваете, недогадливые люди! Несмотря на домашний бар и стиральную машину, Аннгрет так и осталась батрачкой. Рамш домой почти не показывался: бизнес, бизнес! Быть бизнесменом — значит создавать потребности. Зона как будто клюнула. Хула-хуп — политическое орудие.
Ну, а когда Юлиан возвращался домой, чем была для него Аннгрет? Хозяйка дома, гипсовая хозяйка, как Гёте в саду. Молодые дамы надолго застревали в салоне у Рамш а. Это манекенщицы — такое он дал ей объяснение. Секс помогает завоевывать новую клиентуру. Дамы крутили обруч вокруг своих обнаженных талий. Юлиан оценивал фигуру, шик и шарм.
Аннгрет решилась на последнюю попытку. Она купила золотые кольца. Юлиан глянул мельком: хула-хуп для пальцев? Ну нет, это попахивает свадьбой и восточными штучками. А свободный человек свободного мира живет свободно.
— Говори хоть по-немецки, скотина! — Еще раз ожила в ней гордая дочь рыбака.
Шрамы студенческих лет перекосились в усмешке:
— А кстати, у тебя есть законный муж в Восточной зоне.
И Аннгрет осталась ни с чем. Она возненавидела пестрые обручи. Ее тошнило при одном взгляде на них. Тут-то и пришло письмо от адвоката. Аннгрет несколько раз перечитала его не без тайной грусти. Ей вспомнилось Коровье озеро, залитое солнцем озеро в лесу.
Середина ноября. Туманные рассветы уже отдают серостью заморозков. К полудню тусклые капли свисают с голых ветвей. Журавли улетели на юг. Лебеди кружат над туманными озерами. Стаи диких уток галдят в сухих камышах.
А для Оле сейчас весна. Запоздалая весна. Сердце так и стучи г. Его подстегивает жажда действий. Ночь после праздника урожая переродила его: чуть не семьдесят поцелуев в сентябрьском лесу. Забытые радости—ласковые девичьи руки. Словно вихрь, теплый и озорной, закружила его любовь. Оттаяли замерзшие желания. Преображенный Оле держался с полным животом, но в нем бушевала радость, как в пору юношеского о рассвета.
В октябре он столкнулся с Аннгрет. Он чувствовал себя невинным, он не свернул с дороги.
Аннгрет стояла на высоченных каблуках среди опавшей листвы, вознесенная над грязью и гнилью деревенской улицы. Орхидея среди ромашек. Сверкая синими волосами и ресницами, взглянула она на Оле. И подмигнула правым глазом. Ну совершенно по-городскому. Это подмигивание означало: «Мы, кажется, знакомы».
Оле не растерялся.
— День добрый,—сказал он.
— Привет,—отозвалась Аннгрет.— Вопрос один: как относишься к этому ты?
Оле не понял, о чем она говорит.
— А разве адвокат не поставил тебя в известность? — И Аннгрет еще раз подмигнула.
— Всего доброго,— ответил Оле и ушел.
— Адью,—сказала Аннгрет.
Оле поехал к адвокату. Ну как?
А вот как: Аннгрет не дает согласия на развод.
Оле принял это известие спокойно. Он даже не опечалился. Он засмеялся, большой ребенок. Вчера вечером он узнал неслыханно важную новость. Они сидели в комнате с Мертке и толковали о коровах, о цыплятах, о приближении весны. Мертке вдруг улыбнулась непонятно чему:
— А что будет с нашим цыпленком? Оле просто ошалел от радости.
— Ой, как здорово! — И умчался прочь. Он не мог усидеть на месте. Но он не стал плести колыбель, как тогда. Сейчас весь мир был колыбелью. И Оле торопился не позже чем к лету весь его перестроить — для сына.
Взять, к примеру, шведских коров. После уборки урожая Оле велел выгнать их на пастбища. Обещанные районом так и не поступили. Подозрения Оле росли день ото дня. Он посоветовался с правлением — с Эммой, Крюгером, Либшером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101