как это понять — это симпатия или антипатия к большевизму?
Эмир, видимо, понял, что от прямого ответа ему не уйти. Он виновато посмотрел на меня и сказал:
— Давайте, господин полковник, договоримся так: сообщите генералу, что я готов назначить вашего человека, чином не ниже полковника, командующим моими войсками. Я дам ему все полномочия. Устраивает вас такое предложение?
Я, признаться, не ожидал такого ответа. Он, разумеется, нас вполне устраивал. Тем не менее я решил не проявлять особой заинтересованности. Обещав сообщить о предложении эмира генералу Маллесону, я постарался переключить внимание собеседника на другое. Спросил: не устроят ли его полковники царской армии? Эмир ответил с явным раздражением:
— Нет, нет! Я ими сыт по горло. Если прибудут люди эмира Хабибуллы-хана... Да вы пришлете своих офицеров. .. И достаточно! Эти русские беженцы только безобразничают. Каждый божий день что-нибудь натворят. Оружие продают. Грабят. Пьют водку. Развратничают. Нет, кет! Боже упаси!
Я предвидел, что эмир недоброжелательно встретит мое предложение. Но сейчас мне хотелось только прощупать этот пункт. Поэтому я не стал больше касаться
дел русских беженцев и заговорил о другом. Спросил, не поддерживает ли эмир каких-либо связей с Джунаид-ханом. Он ответил как-то неохотно:
— Недавно он прислал человека. Просил у меня винтовок, пулеметов, пушек. Я ему ответил: «Мы сами бедны оружием. Возвращайтесь назад, пока след ваш не остыл».
— А говорят, он собрал армию в двадцать тысяч человек?
— Не думаю. По-моему, пускает пыль в глаза...
Я и без того знал, что эмир ненавидит Джунаид-хана. Заговорив о нем, я хотел уточнить другое: какого мнения змир о будущей судьбе Хивы? Кого считает достойным занять хивинский трон?
Но не успел я и рот раскрыть, как эмир сам с беспокойством заговорил об этом:
— Если позволите, господин полковник, я хотел бы высказать одно дружеское пожелание.
— Прошу вас, говорите! Не беспокойтесь... Ведь я пришел к вам для того, чтобы беседовать открыто.
Эмир зорко посмотрел на меня, словно не доверял моим словам. Затем начал заискивающе:
— Напрасно вы дали крылья Джунаид-хану. Это настоящий разбойник. У него нет ни совести, ни чести. Получает помощь от вас, а глядит в другую сторону. Недавно мы поймали одного из людей Нури-паши. Знаете, что мы обнаружили при нем? Письмо Джунаид-хану!
Эмир думал, что серьезно удивил меня: остановился и пристально поглядел мне в лицо. Но, увидев, что я никак не реагирую, продолжал:
— Это письмо, по-видимому, было ответом на письмо Джунаид-хана.
— У кого это письмо?
— У нас.
— Что он пишет?
— Лучше прочтите письмо. Пойманный нами человек тоже здесь. Если угодно, можете встретиться с ним.
Сообщение эмира заинтересовало меня. Но я принял безразличный вид и молча ждал, когда он продолжит рассказ. Мне казалось, что эмир еще не до конца раскрыл свое сердце.
После продолжительного молчания эмир заговорил почти взволнованно:
— Большинство населения Хивы — узбеки. Если ваше правительство, господин полковник, желает стране мира, оно должно земли Хивы, населенные узбеками, передать Бухаре. Отдать под наше покровительство. А покровительство над Бухарой оно должно взять на себя!
Лицо эмира покраснело, даже руки задрожали. Он, видимо, с большим трудом высказал то, что постоянно его тревожило. Я, признаться, даже не нашелся сразу что ответить. К счастью, он сам опередил меня:
— Вы, господин полковник, не затрудняйте себя сейчас ответом. Передайте мое предложение генералу. А он пусть сообщит об этом Лондону. Если найдут, что это приемлемо, я обещаю водрузить знамя дружбы над Ре-гистаном!
Эмир рывком поднялся с места и, переведя дыхание, улыбнулся:
— А теперь позвольте пригласить вас к столу!
...Как быстро идет время. Вот и октябрь остался позади, ноябрь уже сделал первые шаги. С севера повеяло зимой. Надо было торопиться. Мне предстояла трудная дорога. А я до сих пор никак не мог выбраться из Бухары, уйдя с головой в дела.
С эмиром мне пришлось встретиться еще раз. Уточнив план действий, я сообщил об этом в центр. В ожидании ответа встречался с нужными людьми. В частности, лобеседовал с посланцем Нури-паши и ознакомился с письмом, которое он вез Джунаид-хану. Казалось бы, сделано было уже немало. Но особых надежд у меня не было. О том, насколько сложны события, происходящие в Туркестане, я знал еще в Мешхеде. Но никак не думал, что политическая обстановка настолько неблагоприятна для нас!
Кучка жалких офицеров, вроде Джунковского и Ки-рюхина, без солдат... Невежественные головорезы, вроде Иргаш-бая и Ишмет-бая, ничего не видящие дальше своего носа... Дрожащий эмир, с опаской озирающийся по сторонам... Его беспомощные и бесправные нукеры... Удастся ли собрать их в один кулак и направить к одной цели? «Тяжелое время нуждается в сильных руках». В том, что время было тяжело — чрезвычайно тяжело! — не оставалось сомнений, но и сильной руки, способной
поднять его, по-моему, не было... Может быть, я раньше времени впал в пессимизм? Может быть, слишком спешу? Дай бог, чтоб это было так!
Время — около двенадцати часов. Скоро мы должны отправиться в Новую Бухару. В моем первоначальном плане не было этой рискованной поездки. Я собирался сразу же после Бухары выехать в Хиву. Но одно важное обстоятельство вынудило меня временно свернуть с главной дороги.
Я однажды был уже в Новой Бухаре. Знал, что этот город расположен всего-навсего в семи-восьми милях от того места, где я сейчас нахожусь. Знал также, что теперь это уже не прежний захолустный городишко, живущий своей косной жизнью. Теперь это — муравейник большевизма, трамплин красных бунтовщиков, отстоящий буквально на расстояние пушечного выстрела от столицы Бухары. Иногда я задавал себе вопрос: как может в таких условиях быть покойным эмир! Как может он не страдать бессонницей?!
Я задумался и о себе. Пройдет ли поездка благополучно? Вдруг встретится бродяга типа Дубровинского... Где только они не шляются! Недаром на Востоке говорят: «У бродяги тысяча и одна дверь».
Перед моими глазами почему-то возник Дубровинский: он щурится на меня с обычным своим высокомерием. Я резко встал с места и закурил. Опасения, сомнения, как видно, впитались в кровь человека и не покидают его до последнего вздоха. Ну что ж!.. Я твердо решил посетить Новую Бухару. Маршрут давно составлен, все подготовлено. Через считанные минуты надо садиться на лошадей... А я думаю о каком-то Дубровин-ском. Как после этого не начнешь сам себя укорять!
Вошел Ричард, доложил, что Исмаил-хан — доверенное лицо самого кушбеги — ждет нас. Он должен сопровождать нас до Новой Бухары и обратно. Я уже был готов. Оставалось только надеть чалму и подпоясаться шелковым кушаком, что я и сделал тут же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Эмир, видимо, понял, что от прямого ответа ему не уйти. Он виновато посмотрел на меня и сказал:
— Давайте, господин полковник, договоримся так: сообщите генералу, что я готов назначить вашего человека, чином не ниже полковника, командующим моими войсками. Я дам ему все полномочия. Устраивает вас такое предложение?
Я, признаться, не ожидал такого ответа. Он, разумеется, нас вполне устраивал. Тем не менее я решил не проявлять особой заинтересованности. Обещав сообщить о предложении эмира генералу Маллесону, я постарался переключить внимание собеседника на другое. Спросил: не устроят ли его полковники царской армии? Эмир ответил с явным раздражением:
— Нет, нет! Я ими сыт по горло. Если прибудут люди эмира Хабибуллы-хана... Да вы пришлете своих офицеров. .. И достаточно! Эти русские беженцы только безобразничают. Каждый божий день что-нибудь натворят. Оружие продают. Грабят. Пьют водку. Развратничают. Нет, кет! Боже упаси!
Я предвидел, что эмир недоброжелательно встретит мое предложение. Но сейчас мне хотелось только прощупать этот пункт. Поэтому я не стал больше касаться
дел русских беженцев и заговорил о другом. Спросил, не поддерживает ли эмир каких-либо связей с Джунаид-ханом. Он ответил как-то неохотно:
— Недавно он прислал человека. Просил у меня винтовок, пулеметов, пушек. Я ему ответил: «Мы сами бедны оружием. Возвращайтесь назад, пока след ваш не остыл».
— А говорят, он собрал армию в двадцать тысяч человек?
— Не думаю. По-моему, пускает пыль в глаза...
Я и без того знал, что эмир ненавидит Джунаид-хана. Заговорив о нем, я хотел уточнить другое: какого мнения змир о будущей судьбе Хивы? Кого считает достойным занять хивинский трон?
Но не успел я и рот раскрыть, как эмир сам с беспокойством заговорил об этом:
— Если позволите, господин полковник, я хотел бы высказать одно дружеское пожелание.
— Прошу вас, говорите! Не беспокойтесь... Ведь я пришел к вам для того, чтобы беседовать открыто.
Эмир зорко посмотрел на меня, словно не доверял моим словам. Затем начал заискивающе:
— Напрасно вы дали крылья Джунаид-хану. Это настоящий разбойник. У него нет ни совести, ни чести. Получает помощь от вас, а глядит в другую сторону. Недавно мы поймали одного из людей Нури-паши. Знаете, что мы обнаружили при нем? Письмо Джунаид-хану!
Эмир думал, что серьезно удивил меня: остановился и пристально поглядел мне в лицо. Но, увидев, что я никак не реагирую, продолжал:
— Это письмо, по-видимому, было ответом на письмо Джунаид-хана.
— У кого это письмо?
— У нас.
— Что он пишет?
— Лучше прочтите письмо. Пойманный нами человек тоже здесь. Если угодно, можете встретиться с ним.
Сообщение эмира заинтересовало меня. Но я принял безразличный вид и молча ждал, когда он продолжит рассказ. Мне казалось, что эмир еще не до конца раскрыл свое сердце.
После продолжительного молчания эмир заговорил почти взволнованно:
— Большинство населения Хивы — узбеки. Если ваше правительство, господин полковник, желает стране мира, оно должно земли Хивы, населенные узбеками, передать Бухаре. Отдать под наше покровительство. А покровительство над Бухарой оно должно взять на себя!
Лицо эмира покраснело, даже руки задрожали. Он, видимо, с большим трудом высказал то, что постоянно его тревожило. Я, признаться, даже не нашелся сразу что ответить. К счастью, он сам опередил меня:
— Вы, господин полковник, не затрудняйте себя сейчас ответом. Передайте мое предложение генералу. А он пусть сообщит об этом Лондону. Если найдут, что это приемлемо, я обещаю водрузить знамя дружбы над Ре-гистаном!
Эмир рывком поднялся с места и, переведя дыхание, улыбнулся:
— А теперь позвольте пригласить вас к столу!
...Как быстро идет время. Вот и октябрь остался позади, ноябрь уже сделал первые шаги. С севера повеяло зимой. Надо было торопиться. Мне предстояла трудная дорога. А я до сих пор никак не мог выбраться из Бухары, уйдя с головой в дела.
С эмиром мне пришлось встретиться еще раз. Уточнив план действий, я сообщил об этом в центр. В ожидании ответа встречался с нужными людьми. В частности, лобеседовал с посланцем Нури-паши и ознакомился с письмом, которое он вез Джунаид-хану. Казалось бы, сделано было уже немало. Но особых надежд у меня не было. О том, насколько сложны события, происходящие в Туркестане, я знал еще в Мешхеде. Но никак не думал, что политическая обстановка настолько неблагоприятна для нас!
Кучка жалких офицеров, вроде Джунковского и Ки-рюхина, без солдат... Невежественные головорезы, вроде Иргаш-бая и Ишмет-бая, ничего не видящие дальше своего носа... Дрожащий эмир, с опаской озирающийся по сторонам... Его беспомощные и бесправные нукеры... Удастся ли собрать их в один кулак и направить к одной цели? «Тяжелое время нуждается в сильных руках». В том, что время было тяжело — чрезвычайно тяжело! — не оставалось сомнений, но и сильной руки, способной
поднять его, по-моему, не было... Может быть, я раньше времени впал в пессимизм? Может быть, слишком спешу? Дай бог, чтоб это было так!
Время — около двенадцати часов. Скоро мы должны отправиться в Новую Бухару. В моем первоначальном плане не было этой рискованной поездки. Я собирался сразу же после Бухары выехать в Хиву. Но одно важное обстоятельство вынудило меня временно свернуть с главной дороги.
Я однажды был уже в Новой Бухаре. Знал, что этот город расположен всего-навсего в семи-восьми милях от того места, где я сейчас нахожусь. Знал также, что теперь это уже не прежний захолустный городишко, живущий своей косной жизнью. Теперь это — муравейник большевизма, трамплин красных бунтовщиков, отстоящий буквально на расстояние пушечного выстрела от столицы Бухары. Иногда я задавал себе вопрос: как может в таких условиях быть покойным эмир! Как может он не страдать бессонницей?!
Я задумался и о себе. Пройдет ли поездка благополучно? Вдруг встретится бродяга типа Дубровинского... Где только они не шляются! Недаром на Востоке говорят: «У бродяги тысяча и одна дверь».
Перед моими глазами почему-то возник Дубровинский: он щурится на меня с обычным своим высокомерием. Я резко встал с места и закурил. Опасения, сомнения, как видно, впитались в кровь человека и не покидают его до последнего вздоха. Ну что ж!.. Я твердо решил посетить Новую Бухару. Маршрут давно составлен, все подготовлено. Через считанные минуты надо садиться на лошадей... А я думаю о каком-то Дубровин-ском. Как после этого не начнешь сам себя укорять!
Вошел Ричард, доложил, что Исмаил-хан — доверенное лицо самого кушбеги — ждет нас. Он должен сопровождать нас до Новой Бухары и обратно. Я уже был готов. Оставалось только надеть чалму и подпоясаться шелковым кушаком, что я и сделал тут же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105