Колонии —наше приобретение. Они принадлежат нам по праву завоевания. Это же относится и к Туркестану. Его мы тоже фактически завоевали!
Как всегда осторожно постучавшись, вошел Артур. Доложил, что пришел посланный бека, — бек хочет переговорить со мной по одному крайне срочному делу.
Пришлось прервать беседу.
Я еще не встречался с беком в официальной обстановке. Поэтому решил первым нанести ему визит вежливости.
Когда мы с капитаном Дейли уже собрались идти, появился посланец от Арсланбекова из Ташкента, доставил письмо от него. Если не случится чего-либо непредвиденного, писал Арсланбеков,. он непременно в пятницу будет в Бухаре. Советовал поговорить с Андреем — его посланцем. Времени уже не было. Я велел Андрею явиться ко мне вечером и вышел.
Дождь перестал, облака на небе начали расходиться. Солнце то появлялось вдруг, то снова пряталось за облаками. Может быть, оттого, что я долго не был на свежем воздухе, погода показалась мне прямо очаровательной. Дышалось легко, и на душе стало легче.
Мы вышли на главную улицу. Двери лавок и чайхан были раскрыты настежь, полы политы водой и подметены, кругом стояла предполуденная суета.
Капитан Дейли вдруг схватил меня за руку и шепнул:
— Узнаете вон того, впереди?
Прямо перед нами, дымя папиросой и ведя под руку какую-то светловолосую девушку, шел князь Дубровинский. Мы придержали шаг, отстали, потом свернули в какой-то переулок. Капитан заговорил о князе. По его мнению, князю нельзя доверять. Я тоже опасался, что при случае он постарается взять у нас реванш. Но в наших руках не было достаточных улик, чтобы прийти к какому-то определенному выводу. Главную мысль капитана я, однако, разделял: действительно, пришло время специально заняться князем.
Когда мы уже подходили к резиденции бека, нас нагнал фаэтон. Поравнявшись с нами, фаэтонщик остановил лошадей, спрыгнул на землю и низко поклонился. Потом почтительно обратился к нам:
— Простите, таксыр... Я запоздал немного. Если бек узнает, он набьет чучело из моей шкуры. Простите па первый раз. Эх, глупец я!
Оказалось, старик — фаэтонщик бека. Он приехал за нами и, узнав, что мы уже отправились пешком, поспешил вдогонку.
Мы успокоили старика, сказав, что нарочно пошли пешком, чтобы размять ноги, и что он нисколько не виноват. Но старик продолжал упрашивать и не успокоился, пока мы не сели в фаэтон.
Бек ждал у входа в свою резиденцию. Он принял нас с распростертыми объятиями, как дорогих гостей, провел
в гостиную. После обычных взаимных расспросов о здоровье заискивающе заговорил:
— От его высочества эмира прибыл гонец. Эмир весьма обрадован тем, что вас миновало тяжкое бедствие и вы поднялись на ноги. На той неделе он выезжает на Амударью, поохотиться, и приглашает и ваше превосходительство. Вы там отдохнете и обменяетесь мнениями по нужным вопросам. Как вы на это смотрите?
Я, признаться, не ожидал такого приглашения и не сразу нашелся что ответить. Ехать на несколько дней на охоту... Я и так спешил, собирался пробыть в Бухаре не больше недели. Что делать? Но, разумеется, приглашение нужно было принять. Все же на всякий случай я дал понять, что тороплюсь. Ответил подчеркнуто вежливо, подлаживаясь под тон бека:
— Сердечно тронут оказанной мне его высочеством эмиром честью. С тех пор как я вступил на благодатную землю Бухарского государства, я чувствую себя среди истинных друзей. Бухара — прекрасная страна. Страна, которую непременно нужно осмотреть... Жаль, время торопит. Но все-таки я почитаю для себя за счастье посетить его высочество эмира и вкусить от его гостеприимного дастархана. Я готов выехать в путь в любой час!
Бек склонил голову, выражая полное удовлетворение:
— Вы, господин полковник, не гость. Вы — у себя дома...
Я снова знаком выразил свою признательность. Бек погладил пальцами в драгоценных перстнях свою курчавую, черную, во все лицо бороду и снова заговорил:
— Ишмет-бай приехал. Сидит в соседней комнате. Когда вы сможете принять его?
Это также было для меня неожиданностью. Но, должно быть, потому, что мы с Майклом только что говорили о Фергане, мне захотелось тут же увидеться с баем. Поэтому я ответил, не задумываясь:
— Если вы сочтете удобным, я предпочел бы сейчас же встретиться с ним. Ведь он тоже человек занятой.
Бек опустил голову и некоторое время молчал, словно собираясь сказать что-то по секрету, затем тихо проговорил:
— Хорошо... Тогда я позову бая. Только у меня есть к вашему превосходительству одна просьба: если позволит время, не пожалуете ли вечером ко мне, отведать на
шей хлеб-соли... Вот уже почти месяц, как вы здесь, и до сих пор мы с вами не смогли спокойно посидеть.
Я принял все с той же подчеркнутой вежливостью приглашение бека. Он свел нас с Ишмет-баем, а сам под предлогом дел удалился.
Ишмет-бай, не знаю почему, с первого взгляда произвел на меня неприятное впечатление. Лицо у него было недоброе, и заговорил он повышенным тоном, изображая обиженного. Оттого поначалу наша беседа походила на встречу следователя с подследственным. Я спросил бая о его самочувствии, о положении в вилайете. Он ответил холодно, несколькими словами. Я невольно начинал раздражаться. Не понимает он, что ли, с кем имеет дело?
Капитан Дейли тоже был раздражен. Заговорил, в свою очередь повысив голос:
—Вы, бай, знаете, с кем разговариваете?
— Знаю, — надменно, нисколько не смущаясь, ответил бай. — Но я удивляюсь одному: как это вы меня вспомнили? Оружие даете Иргаш-баю... Деньги берет Иргаш-бай... Совещание проводите у Иргаш-бая... Я уж и не думал, что смогу понадобиться!
Было ясно: разговор надо начинать сызнова и в совершенно ином тоне. Я заговорил, умышленно налегая на слабые струнки собеседника:
— Для нас, почтенный бай, нет никакой разницы между вами и Иргаш-баем. Оба вы — туркестанцы... Оба вы—старейшины целого народа... У обоих у вас одна цель: вырвать с корнем большевиков и установить в своей стране спокойствие. Так ведь?
— Разумеется. — Голос бая как будто бы смягчился.— Об Иргаш-бае сказать ничего не могу. Но мое сердце вы разгадали, словно заглянули в него. Сказали именно то, что у меня в душе... Мы ведь, господин полковник, тоже понимаем, что невозможно защитить себя, насчитывая каких-нибудь четыреста — пятьсот хозяйств, что нам нужно покровительство могущественной державы. Сказано: «У кого сильные покровители, тот ест халву». Весь народ ищет надлежащего покровителя, который в трудную минуту сможет оказать нам помощь. А нас хотят подчинить таким людям, которые ногтя нашего не стоят... Иргаш-бай... Джунковский...
Никаких сомнений не оставалось. Бай хочет, чтобы мы имели дело непосредственно с ним. Мы, разумеется,
могли поддержать его притязания. Но оценит ли он нашу поддержку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Как всегда осторожно постучавшись, вошел Артур. Доложил, что пришел посланный бека, — бек хочет переговорить со мной по одному крайне срочному делу.
Пришлось прервать беседу.
Я еще не встречался с беком в официальной обстановке. Поэтому решил первым нанести ему визит вежливости.
Когда мы с капитаном Дейли уже собрались идти, появился посланец от Арсланбекова из Ташкента, доставил письмо от него. Если не случится чего-либо непредвиденного, писал Арсланбеков,. он непременно в пятницу будет в Бухаре. Советовал поговорить с Андреем — его посланцем. Времени уже не было. Я велел Андрею явиться ко мне вечером и вышел.
Дождь перестал, облака на небе начали расходиться. Солнце то появлялось вдруг, то снова пряталось за облаками. Может быть, оттого, что я долго не был на свежем воздухе, погода показалась мне прямо очаровательной. Дышалось легко, и на душе стало легче.
Мы вышли на главную улицу. Двери лавок и чайхан были раскрыты настежь, полы политы водой и подметены, кругом стояла предполуденная суета.
Капитан Дейли вдруг схватил меня за руку и шепнул:
— Узнаете вон того, впереди?
Прямо перед нами, дымя папиросой и ведя под руку какую-то светловолосую девушку, шел князь Дубровинский. Мы придержали шаг, отстали, потом свернули в какой-то переулок. Капитан заговорил о князе. По его мнению, князю нельзя доверять. Я тоже опасался, что при случае он постарается взять у нас реванш. Но в наших руках не было достаточных улик, чтобы прийти к какому-то определенному выводу. Главную мысль капитана я, однако, разделял: действительно, пришло время специально заняться князем.
Когда мы уже подходили к резиденции бека, нас нагнал фаэтон. Поравнявшись с нами, фаэтонщик остановил лошадей, спрыгнул на землю и низко поклонился. Потом почтительно обратился к нам:
— Простите, таксыр... Я запоздал немного. Если бек узнает, он набьет чучело из моей шкуры. Простите па первый раз. Эх, глупец я!
Оказалось, старик — фаэтонщик бека. Он приехал за нами и, узнав, что мы уже отправились пешком, поспешил вдогонку.
Мы успокоили старика, сказав, что нарочно пошли пешком, чтобы размять ноги, и что он нисколько не виноват. Но старик продолжал упрашивать и не успокоился, пока мы не сели в фаэтон.
Бек ждал у входа в свою резиденцию. Он принял нас с распростертыми объятиями, как дорогих гостей, провел
в гостиную. После обычных взаимных расспросов о здоровье заискивающе заговорил:
— От его высочества эмира прибыл гонец. Эмир весьма обрадован тем, что вас миновало тяжкое бедствие и вы поднялись на ноги. На той неделе он выезжает на Амударью, поохотиться, и приглашает и ваше превосходительство. Вы там отдохнете и обменяетесь мнениями по нужным вопросам. Как вы на это смотрите?
Я, признаться, не ожидал такого приглашения и не сразу нашелся что ответить. Ехать на несколько дней на охоту... Я и так спешил, собирался пробыть в Бухаре не больше недели. Что делать? Но, разумеется, приглашение нужно было принять. Все же на всякий случай я дал понять, что тороплюсь. Ответил подчеркнуто вежливо, подлаживаясь под тон бека:
— Сердечно тронут оказанной мне его высочеством эмиром честью. С тех пор как я вступил на благодатную землю Бухарского государства, я чувствую себя среди истинных друзей. Бухара — прекрасная страна. Страна, которую непременно нужно осмотреть... Жаль, время торопит. Но все-таки я почитаю для себя за счастье посетить его высочество эмира и вкусить от его гостеприимного дастархана. Я готов выехать в путь в любой час!
Бек склонил голову, выражая полное удовлетворение:
— Вы, господин полковник, не гость. Вы — у себя дома...
Я снова знаком выразил свою признательность. Бек погладил пальцами в драгоценных перстнях свою курчавую, черную, во все лицо бороду и снова заговорил:
— Ишмет-бай приехал. Сидит в соседней комнате. Когда вы сможете принять его?
Это также было для меня неожиданностью. Но, должно быть, потому, что мы с Майклом только что говорили о Фергане, мне захотелось тут же увидеться с баем. Поэтому я ответил, не задумываясь:
— Если вы сочтете удобным, я предпочел бы сейчас же встретиться с ним. Ведь он тоже человек занятой.
Бек опустил голову и некоторое время молчал, словно собираясь сказать что-то по секрету, затем тихо проговорил:
— Хорошо... Тогда я позову бая. Только у меня есть к вашему превосходительству одна просьба: если позволит время, не пожалуете ли вечером ко мне, отведать на
шей хлеб-соли... Вот уже почти месяц, как вы здесь, и до сих пор мы с вами не смогли спокойно посидеть.
Я принял все с той же подчеркнутой вежливостью приглашение бека. Он свел нас с Ишмет-баем, а сам под предлогом дел удалился.
Ишмет-бай, не знаю почему, с первого взгляда произвел на меня неприятное впечатление. Лицо у него было недоброе, и заговорил он повышенным тоном, изображая обиженного. Оттого поначалу наша беседа походила на встречу следователя с подследственным. Я спросил бая о его самочувствии, о положении в вилайете. Он ответил холодно, несколькими словами. Я невольно начинал раздражаться. Не понимает он, что ли, с кем имеет дело?
Капитан Дейли тоже был раздражен. Заговорил, в свою очередь повысив голос:
—Вы, бай, знаете, с кем разговариваете?
— Знаю, — надменно, нисколько не смущаясь, ответил бай. — Но я удивляюсь одному: как это вы меня вспомнили? Оружие даете Иргаш-баю... Деньги берет Иргаш-бай... Совещание проводите у Иргаш-бая... Я уж и не думал, что смогу понадобиться!
Было ясно: разговор надо начинать сызнова и в совершенно ином тоне. Я заговорил, умышленно налегая на слабые струнки собеседника:
— Для нас, почтенный бай, нет никакой разницы между вами и Иргаш-баем. Оба вы — туркестанцы... Оба вы—старейшины целого народа... У обоих у вас одна цель: вырвать с корнем большевиков и установить в своей стране спокойствие. Так ведь?
— Разумеется. — Голос бая как будто бы смягчился.— Об Иргаш-бае сказать ничего не могу. Но мое сердце вы разгадали, словно заглянули в него. Сказали именно то, что у меня в душе... Мы ведь, господин полковник, тоже понимаем, что невозможно защитить себя, насчитывая каких-нибудь четыреста — пятьсот хозяйств, что нам нужно покровительство могущественной державы. Сказано: «У кого сильные покровители, тот ест халву». Весь народ ищет надлежащего покровителя, который в трудную минуту сможет оказать нам помощь. А нас хотят подчинить таким людям, которые ногтя нашего не стоят... Иргаш-бай... Джунковский...
Никаких сомнений не оставалось. Бай хочет, чтобы мы имели дело непосредственно с ним. Мы, разумеется,
могли поддержать его притязания. Но оценит ли он нашу поддержку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105