Командование приказывало составить особую группу из офицеров, знающих Афганистан, и в трехдневный срок направить ее в северные районы этой страны.
На этом телеграмма обрывалась.
Я спросил у Элен, где же продолжение? Она холодно улыбнулась:
— Конец съели большевики.
— Что это значит?
— Близ Гаудана опять перерезаны телеграфные провода. Телефон тоже не работает. Туда послали машину. Готовься! Скоро придет продолжение телеграммы.
Вошел дежурный офицер и сообщил, что меня хочет видеть генерал. Элен побежала в свой кабинет, а я отправился к Маллесону.
За окном еще 'была туманная дымка. Но погода была теплая, чувствовалось уже, что зима окончательно отступила. Деревья начинали одеваться в зеленый наряд, травинки, пробившись сквозь оттаявшую почву, тихо шептались под весенним ветерком. Сейчас махнуть бы на автомобиле за город, в степь, на одетые свежей зеленью дальние холмы. Отдохнуть душой, подышать свежим воздухом, посмеяться. Весь гнет, вся тяжесть пережитых дней, кажется, сразу исчезли бы... Но не только о такой прогулке, даже о том, чтобы выйти на улицу, нечего было и думать!
Маллесоя встретил меня, стоя посреди кабинета, и с озабоченным видом заговорил:
— Явился Ораз-сердар с целой оравой идиотов в больших папахах. Примите их сами. Скажите им, пусть не болтают попусту, а занимаются делом. Все уже решено. Помочь мы ничем не можем!
Действительно, в приемной миссии около десяти туркмен в больших папахах ждали, когда откроется дверь. Как только я вошел, все разом вскочили на ноги и почтительно приветствовали меня. Только Ораз-сердар не торопился вставать и смотрел на меня с молчаливым упреком. Он, видимо, ожидал, что придет сам генерал. Не успел я сесть, как сердар коротко объяснил цель своего прихода:
— Я хотел познакомить его превосходительство господина генерала с нашими старейшинами. Разве он уехал куда-нибудь?
Я холодно ответил:
— Господин генерал нездоров. С сердцем нлохо. Врачи рекомендовали ему несколько дней не вставать.
Мой ответ, видимо, не удовлетворил Ораз-сердара. Вытаращив свои бараньи глаза, он недоверчиво посмотрел на меня. Затем глубоко вздохнул и опустил голову. Я постарался побыстрее вызвать его на разговор:
— Если у вас есть к нему просьба, пожалуйста, говорите. Я вас слушаю. Все будет в точности передано его превосходительству.
Все продолжали сидеть молча, глядя на Ораз-сердара. Он, видимо, понял: все ждут его слова. Резко поднял голову и с какой-то решимостью заговорил:
— Вот, господин полковник, сидящие здесь — уважаемые старейшины племен. Среди них и геоклены, и иомуды.., Текинцы и сарыки... Их слова — слова всех туркмен... Их желание — желание всех туркмен... Мы пришли к вам открыть свое сердце, высказать чаяния всего туркменского народа...
Сердар был явно взволнован, он тяжело дышал, глотая клубок, подкативший к горлу. Откашлявшись, прочистил глотку и снова заговорил:
— Мы, господин полковник, около сорока лет жили под сенью белого царя. Худого не знали. Белый царь дал нам богатство, а мы были ему преданными слугами. Но теперь благополучие и счастье покинули русскую землю. Допустим, завтра большевики будут втоптаны в прах... Кто будет нам покровительствовать? Безмозглые политики вроде Зимина? Нет! Чем жить, вверив свою судьбу таким, как он, лучше смешаться с пылью!
Сердар снова кашлянул, прочищая горло. Затем обвел быстрым взглядом своих земляков и продолжал:
— Мы пришли к вам с просьбой от всего народа: примите нас под свое покровительство! Мы слышали о том, что великое английское государство оказывает большое покровительство мусульманам. Возьмите и нас под свою защиту! Поддержите и нас! Не покидайте в тяжелый час. Сохраните хотя бы те войска, которые остались еще здесь! Лишь бы все видели, что вы не ушли. Со всем остальным мы сами справимся...
Сердар обвел взглядом сидевших вокруг и с еще большим подъемом громко спросил:
— Разве не так, люди?
Со всех сторон послышались одобрительные возгласы.
Мы и сами подумывали о том, чтобы оставить в За-каспии хотя бы символические силы. Но что могут сделать несколько офицеров с тремя или четырьмя сотнями солдат, если здесь все равно не на кого опереться?
Как мне предложил генерал, я ответил без обиняков:
— Вопрос решен. М.ы не имеем права оставлять в За-каспии ни одного солдата. Таков приказ!
Ораз-сердара точно кипятком ошпарили. Он рывком поднялся с места и, задыхаясь, яростно проговорил:
— Тогда передайте его превосходительству генералу: как только вы уйдете, в тот же день мы отведем своих конников с фронта. Пусть Зимин защищает себя сам!
Я был возмущен до глубины души. И как было не возмущаться? Эти молодчики угрожают нам, хотят запугать нас: «Мы уходим в отставку. . . Мы отведем назад свои войска...» Как будто они защищают наши земли! Торгуются, угрожают, точно капризные любовницы!
Я решил напоследок поговорить с сердаром начистоту. Закурил сигарету и, уставясь на него в упор, выложил ему все, что думал:
— Как я слышал, сердар, ваш отец — покойный Дык-ма-сердар — сначала воевал с русскими, а после все же покорился им. Белый царь высоко оценил его иослуша-ние: жаловал чинами, щедро награждал. Может, и вы рассчитываете на награды от большевиков? Может, и вы надеетесь на то, что они одйбрят ваши действия?
Сердар не проронил ни слова. Я продолжал так же резко:
— Предупреждаю по-дружески: вы ошибаетесь. Грубо ошибаетесь! Большевики вас... в первую очередь — именно вас! — повесят на первом попавшемся телеграфном столбе. — Мясистые щеки Ораз-сердара дернулись. Я продолжал: — Это одна сторона дела. А вот другая. Если завтра большевики нагрянут в Закаспий, Зимин соберет чемоданы и скроется. Он ничего не теряет. Сбежит в Россию. Есть еще генерал Деникин. .. Атаман Дутов... Найдется кому его поддержать. А куда вы подадитесь? В Афганистан? Или в Персию? Если вы рассчитываете там найти убежище, то не торопитесь. .. Когда бы вы ни пришли туда, я подыщу вам приют!
Ораз-сердар сжался в комок и весь дрожал. Я отвел от него взгляд и, несколько смягчив голос, продолжал:
— Беда бывает разная— одна поменьше, другая побольше. Вот вам простой пример. Вы знаете, в Закаспий три большие реки: Джейхун, Мургаб и Герируд. Даже если Мургаб и Герируд разольются, особой беды не будет. Им можно быстро преградить путь. Но если подымется бурный Джейхун?.. Тогда беды будет много. Никто не в силах будет остановить его. А большевизм, как вы сами знаете, грозный поток. Он угрожает разрушить весь мир. Нечего скрывать от вас: большевистская лихорадка уже дошла до Индии. Уже проникает в Китай. А ведь большинство людей живет там. Если большевики
пустят корни в Индии, в Китае, от всего мира ничего не останется. Тогда и от Туркестана вашего, и от России ни камешка не останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
На этом телеграмма обрывалась.
Я спросил у Элен, где же продолжение? Она холодно улыбнулась:
— Конец съели большевики.
— Что это значит?
— Близ Гаудана опять перерезаны телеграфные провода. Телефон тоже не работает. Туда послали машину. Готовься! Скоро придет продолжение телеграммы.
Вошел дежурный офицер и сообщил, что меня хочет видеть генерал. Элен побежала в свой кабинет, а я отправился к Маллесону.
За окном еще 'была туманная дымка. Но погода была теплая, чувствовалось уже, что зима окончательно отступила. Деревья начинали одеваться в зеленый наряд, травинки, пробившись сквозь оттаявшую почву, тихо шептались под весенним ветерком. Сейчас махнуть бы на автомобиле за город, в степь, на одетые свежей зеленью дальние холмы. Отдохнуть душой, подышать свежим воздухом, посмеяться. Весь гнет, вся тяжесть пережитых дней, кажется, сразу исчезли бы... Но не только о такой прогулке, даже о том, чтобы выйти на улицу, нечего было и думать!
Маллесоя встретил меня, стоя посреди кабинета, и с озабоченным видом заговорил:
— Явился Ораз-сердар с целой оравой идиотов в больших папахах. Примите их сами. Скажите им, пусть не болтают попусту, а занимаются делом. Все уже решено. Помочь мы ничем не можем!
Действительно, в приемной миссии около десяти туркмен в больших папахах ждали, когда откроется дверь. Как только я вошел, все разом вскочили на ноги и почтительно приветствовали меня. Только Ораз-сердар не торопился вставать и смотрел на меня с молчаливым упреком. Он, видимо, ожидал, что придет сам генерал. Не успел я сесть, как сердар коротко объяснил цель своего прихода:
— Я хотел познакомить его превосходительство господина генерала с нашими старейшинами. Разве он уехал куда-нибудь?
Я холодно ответил:
— Господин генерал нездоров. С сердцем нлохо. Врачи рекомендовали ему несколько дней не вставать.
Мой ответ, видимо, не удовлетворил Ораз-сердара. Вытаращив свои бараньи глаза, он недоверчиво посмотрел на меня. Затем глубоко вздохнул и опустил голову. Я постарался побыстрее вызвать его на разговор:
— Если у вас есть к нему просьба, пожалуйста, говорите. Я вас слушаю. Все будет в точности передано его превосходительству.
Все продолжали сидеть молча, глядя на Ораз-сердара. Он, видимо, понял: все ждут его слова. Резко поднял голову и с какой-то решимостью заговорил:
— Вот, господин полковник, сидящие здесь — уважаемые старейшины племен. Среди них и геоклены, и иомуды.., Текинцы и сарыки... Их слова — слова всех туркмен... Их желание — желание всех туркмен... Мы пришли к вам открыть свое сердце, высказать чаяния всего туркменского народа...
Сердар был явно взволнован, он тяжело дышал, глотая клубок, подкативший к горлу. Откашлявшись, прочистил глотку и снова заговорил:
— Мы, господин полковник, около сорока лет жили под сенью белого царя. Худого не знали. Белый царь дал нам богатство, а мы были ему преданными слугами. Но теперь благополучие и счастье покинули русскую землю. Допустим, завтра большевики будут втоптаны в прах... Кто будет нам покровительствовать? Безмозглые политики вроде Зимина? Нет! Чем жить, вверив свою судьбу таким, как он, лучше смешаться с пылью!
Сердар снова кашлянул, прочищая горло. Затем обвел быстрым взглядом своих земляков и продолжал:
— Мы пришли к вам с просьбой от всего народа: примите нас под свое покровительство! Мы слышали о том, что великое английское государство оказывает большое покровительство мусульманам. Возьмите и нас под свою защиту! Поддержите и нас! Не покидайте в тяжелый час. Сохраните хотя бы те войска, которые остались еще здесь! Лишь бы все видели, что вы не ушли. Со всем остальным мы сами справимся...
Сердар обвел взглядом сидевших вокруг и с еще большим подъемом громко спросил:
— Разве не так, люди?
Со всех сторон послышались одобрительные возгласы.
Мы и сами подумывали о том, чтобы оставить в За-каспии хотя бы символические силы. Но что могут сделать несколько офицеров с тремя или четырьмя сотнями солдат, если здесь все равно не на кого опереться?
Как мне предложил генерал, я ответил без обиняков:
— Вопрос решен. М.ы не имеем права оставлять в За-каспии ни одного солдата. Таков приказ!
Ораз-сердара точно кипятком ошпарили. Он рывком поднялся с места и, задыхаясь, яростно проговорил:
— Тогда передайте его превосходительству генералу: как только вы уйдете, в тот же день мы отведем своих конников с фронта. Пусть Зимин защищает себя сам!
Я был возмущен до глубины души. И как было не возмущаться? Эти молодчики угрожают нам, хотят запугать нас: «Мы уходим в отставку. . . Мы отведем назад свои войска...» Как будто они защищают наши земли! Торгуются, угрожают, точно капризные любовницы!
Я решил напоследок поговорить с сердаром начистоту. Закурил сигарету и, уставясь на него в упор, выложил ему все, что думал:
— Как я слышал, сердар, ваш отец — покойный Дык-ма-сердар — сначала воевал с русскими, а после все же покорился им. Белый царь высоко оценил его иослуша-ние: жаловал чинами, щедро награждал. Может, и вы рассчитываете на награды от большевиков? Может, и вы надеетесь на то, что они одйбрят ваши действия?
Сердар не проронил ни слова. Я продолжал так же резко:
— Предупреждаю по-дружески: вы ошибаетесь. Грубо ошибаетесь! Большевики вас... в первую очередь — именно вас! — повесят на первом попавшемся телеграфном столбе. — Мясистые щеки Ораз-сердара дернулись. Я продолжал: — Это одна сторона дела. А вот другая. Если завтра большевики нагрянут в Закаспий, Зимин соберет чемоданы и скроется. Он ничего не теряет. Сбежит в Россию. Есть еще генерал Деникин. .. Атаман Дутов... Найдется кому его поддержать. А куда вы подадитесь? В Афганистан? Или в Персию? Если вы рассчитываете там найти убежище, то не торопитесь. .. Когда бы вы ни пришли туда, я подыщу вам приют!
Ораз-сердар сжался в комок и весь дрожал. Я отвел от него взгляд и, несколько смягчив голос, продолжал:
— Беда бывает разная— одна поменьше, другая побольше. Вот вам простой пример. Вы знаете, в Закаспий три большие реки: Джейхун, Мургаб и Герируд. Даже если Мургаб и Герируд разольются, особой беды не будет. Им можно быстро преградить путь. Но если подымется бурный Джейхун?.. Тогда беды будет много. Никто не в силах будет остановить его. А большевизм, как вы сами знаете, грозный поток. Он угрожает разрушить весь мир. Нечего скрывать от вас: большевистская лихорадка уже дошла до Индии. Уже проникает в Китай. А ведь большинство людей живет там. Если большевики
пустят корни в Индии, в Китае, от всего мира ничего не останется. Тогда и от Туркестана вашего, и от России ни камешка не останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105