А не хочет ли он оседлать сразу двух лошадок?
Я задал не очень приятный ему вопрос:
— Бай, я хочу спросить вас об одном: кто-нибудь, кроме нас, протягивает вам руку помощи?
— Да! — ответил Ишмет-бай, прямо глядя мне в лицо. — Афганцы... Его высочество эмир... Прислал людей и Джунаид-хан.
— А еще? — Я внимательно следил за баем. — Кто еще обещал вам место под своими крылышками?
Бай молчал. Он понимал, какого ответа я жду, взвешивал каждое слово.
Я не ошибся. Не поднимая глаз, он нехотя спросил:
— Речь идет о турках?
— Разве это не имеет значения? — Я заглянул прямо в глаза смущенному собеседнику. — Сколько лет мы ведем войну с Турцией? А вы держите при себе турецких офицеров в качестве советников. И еще пробуете обижаться на нас.
— В моем вилайете — два турка. Обоих я в течение недели переведу за рубеж.
— Зачем же переводить за рубеж? Если вы в самом деле хотите порвать с ними, сдайте их нам.
— Нет, этого я не смогу сделать, — ответил бай.— Я поклялся на священном Коране не посягать на их жизнь.
— А кто велит вам посягать на их жизнь? У нас — тысячи пленных турецких офицеров. И эти станут такими же.
Бай молчал. Я насмешливо продолжал:
— Может быть, они вам еще пригодятся? Говорят, войска Нури-паши подходят к Баку. Может быть, турки выполнят свои обещания?
Бай ответил, часто моргая мутными глазами: - Мы, господин полковник, сыты по горло обещаниями. К тому же отлично знаем: Турция слишком далеко, чтобы протянуть нам руку помощи.
— С каких пор вы начали это сознавать? — спросил я, несколько повысив тон.
На морщинистом лбу бая выступил пот, лицо его посерело. Я заговорил еще настойчивее:
— Доверясь вздорным слухам» вы только себе вредите! Турки сами нуждаются в поддержке. А вы ждете от них помощи. Опомнитесь! Перед вами — бездонная пропасть.
Бай окончательно растерялся. Он заговорил дрожащим голосом, словно его начала трясти лихорадка:
— Мы птицы с обломанными крыльями, господин полковник. Если бы знать, что вернем себе крылья, мы готовы были бы выполнить любое приказание! Но я прошу вас... очень прошу: не заставляйте нас плестись за Иргаш-баем или Джунковским.
Пора было кончать. Более важные вопросы стояли на очереди. Я спросил бая, сколько людей он сможет выставить против большевиков в ближайшие полмесяца. Он, видимо, обрадовался, что беседа переменила русло. Ответил со вздохом облегчения:
— Людей много. Не хватает оружия. Если будет оружие, я берусь хоть завтра выставить восемь тысяч человек.
— Сколько нужно оружия?
— Самое меньшее — три-четыре тысячи винтовок и хоть бы с десяток пулеметов.
— Еще? Что еще нужно?
Теперь бай должен был попросить денет. Я даже знал примерно, сколько он попросит: самое меньшее три-четыре миллиона. А может быть, и десять? Ведь он знает, что нужно запрашивать побольше!
Бай не решился сразу назвать цифру, он начал издалека:
— Положение народа тяжелое. Много голодных, голых... Джигитов приходится и кормить и одевать.
— Нужны деньги... Так?
— Да.
— Сколько?
— Четыре-пять миллионов рублей... Я пристально посмотрел на бая и сделал ответный ход:
— Хорошо... Мы принимаем ваши требования. Но скажите прямо: что вы можете дать нам взамен такой помощи?
Бай ответил решительно, ничуть не колеблясь:
— Жизнь могу отдать! Клянусь честью, до самой смерти не откажусь от своего слова!
Я чуть не спросил ехидно;. «Так же, как ты клялся
туркам?» Но, увидев, что бай весь дрожит, как человек, перенесший тяжелое душевное потрясение, я отказался от этого. Смотрел на него и думал: «Неужели он играет, притворяется? Но если он способен так искусно преображаться. .. Тогда это чудо!» Самый прославленный артист, привыкший рыдать и смеяться в трагедиях Шекспира, не смог бы так умело сыграть свою роль. Нет, я был уверен — бай действительно взволнован. Что же вызвало такую резкую перемену? По-видимому, решающую роль сыграли два обстоятельства: во-первых, Ишмет-бай понимает, что без твердой опоры будет уничтожен и пропадет ни за грош; во-вторых, не зря он говорил: «Мы сыты по горло обещаниями». Турки-то до сих пор кормили его только обещаниями. Разве ими насытишься? А ему нужен сытный корм. Миллионы рублей. Разумеется, бай отлично понимает, что столько денег не получит. Но хорошо знает и то, что не останется голодным.
И тут я сделал предложение, которого он не ожидал:
— Вот один из моих ближайших помощников — Мир-сеид-хан. Он постоянно будет с вами. Слово его — для вас приказ. Согласны?
Бай искоса посмотрел на капитана, потом на меня, опустил голову и задумался. Я добавил:
— Если вы примете мое предложение, ни Иргаш-бай, ни генерал Джунковский не станут вас беспокоить. Все планы будете намечать вместе с Мирсеид-ханом и осуществлять тоже вместе с ним. Но помните: малейшая измена — и все для вас кончено. Мы знаем цену друзьям, но умеем и наказывать тех, кто нам изменяет.
Бай наконец поднял голову. Тихо, как провинившийся, проговорил:
— В этом будьте покойны. Если хотите, я дам клятву на священном Коране.
— Не надо, не клянитесь. От частых клятв совесть грубеет. Говорят, с каждой клятвой человек отрывает часть сердца. Это правда?
Бай снова поник головой, словно кто-то надавил ему на плечи. Достал пестрый шелковый платок и вытер потное лицо, потом вылил остатки чая из чайника в пиалу и прополоскал горло. Прерывающимся голосом заговорил:
— Я — ваш слуга, господин полковник. .. Все, что вы прикажете, будет сделано.
Не было нужды наносить новые удары собеседнику, напротив, следовало слегка приласкать его. Я заговорил более мягким тоном:
— Теперь об оружии. В ближайшие дни вам дадут тысячу винтовок и пять пулеметов. Об остальном Мирсеид-хан, ознакомившись с обстановкой, решит сам. Я предоставляю ему это право. Также и в отношении денег. В течение этой недели вам вручат один миллион рублей. О дальнейшем договоритесь с Мирсеид-ханом. Это вас устраивает?
Ишмет-бай протянул обе руки:
— Аллах да будет свидетелем нашей верности!
Покинув на время бека, мы и назад отправились пешком. Настроение у капитана было испорчено. Он никак не ожидал, что встреча закончится таким образом. Честно говоря, мысль отправить его к Ишмет-баю возникла у меня" внезапно. Поэтому я постарался успокоить его:
— Ты, Роберт, не расстраивайся. Самое большее че: рез месяц, если хочешь, я пришлю вместо тебя другого человека. Но ты подумай: тебе открывается широкий простор для самостоятельной работы. Целый вилайет в твоих руках. . . Тысячи вооруженных джигитов подчинены тебе. .. Что еще нужно? Остальное зависит от тебя. Ей-богу, если бы мне разрешили, я и сам остался бы. Знаешь, каких дел можно наделать с помощью этих дикарей?
Капитан промолчал. Я продолжал:
— К тому же Ишмет-бай — тип особенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Я задал не очень приятный ему вопрос:
— Бай, я хочу спросить вас об одном: кто-нибудь, кроме нас, протягивает вам руку помощи?
— Да! — ответил Ишмет-бай, прямо глядя мне в лицо. — Афганцы... Его высочество эмир... Прислал людей и Джунаид-хан.
— А еще? — Я внимательно следил за баем. — Кто еще обещал вам место под своими крылышками?
Бай молчал. Он понимал, какого ответа я жду, взвешивал каждое слово.
Я не ошибся. Не поднимая глаз, он нехотя спросил:
— Речь идет о турках?
— Разве это не имеет значения? — Я заглянул прямо в глаза смущенному собеседнику. — Сколько лет мы ведем войну с Турцией? А вы держите при себе турецких офицеров в качестве советников. И еще пробуете обижаться на нас.
— В моем вилайете — два турка. Обоих я в течение недели переведу за рубеж.
— Зачем же переводить за рубеж? Если вы в самом деле хотите порвать с ними, сдайте их нам.
— Нет, этого я не смогу сделать, — ответил бай.— Я поклялся на священном Коране не посягать на их жизнь.
— А кто велит вам посягать на их жизнь? У нас — тысячи пленных турецких офицеров. И эти станут такими же.
Бай молчал. Я насмешливо продолжал:
— Может быть, они вам еще пригодятся? Говорят, войска Нури-паши подходят к Баку. Может быть, турки выполнят свои обещания?
Бай ответил, часто моргая мутными глазами: - Мы, господин полковник, сыты по горло обещаниями. К тому же отлично знаем: Турция слишком далеко, чтобы протянуть нам руку помощи.
— С каких пор вы начали это сознавать? — спросил я, несколько повысив тон.
На морщинистом лбу бая выступил пот, лицо его посерело. Я заговорил еще настойчивее:
— Доверясь вздорным слухам» вы только себе вредите! Турки сами нуждаются в поддержке. А вы ждете от них помощи. Опомнитесь! Перед вами — бездонная пропасть.
Бай окончательно растерялся. Он заговорил дрожащим голосом, словно его начала трясти лихорадка:
— Мы птицы с обломанными крыльями, господин полковник. Если бы знать, что вернем себе крылья, мы готовы были бы выполнить любое приказание! Но я прошу вас... очень прошу: не заставляйте нас плестись за Иргаш-баем или Джунковским.
Пора было кончать. Более важные вопросы стояли на очереди. Я спросил бая, сколько людей он сможет выставить против большевиков в ближайшие полмесяца. Он, видимо, обрадовался, что беседа переменила русло. Ответил со вздохом облегчения:
— Людей много. Не хватает оружия. Если будет оружие, я берусь хоть завтра выставить восемь тысяч человек.
— Сколько нужно оружия?
— Самое меньшее — три-четыре тысячи винтовок и хоть бы с десяток пулеметов.
— Еще? Что еще нужно?
Теперь бай должен был попросить денет. Я даже знал примерно, сколько он попросит: самое меньшее три-четыре миллиона. А может быть, и десять? Ведь он знает, что нужно запрашивать побольше!
Бай не решился сразу назвать цифру, он начал издалека:
— Положение народа тяжелое. Много голодных, голых... Джигитов приходится и кормить и одевать.
— Нужны деньги... Так?
— Да.
— Сколько?
— Четыре-пять миллионов рублей... Я пристально посмотрел на бая и сделал ответный ход:
— Хорошо... Мы принимаем ваши требования. Но скажите прямо: что вы можете дать нам взамен такой помощи?
Бай ответил решительно, ничуть не колеблясь:
— Жизнь могу отдать! Клянусь честью, до самой смерти не откажусь от своего слова!
Я чуть не спросил ехидно;. «Так же, как ты клялся
туркам?» Но, увидев, что бай весь дрожит, как человек, перенесший тяжелое душевное потрясение, я отказался от этого. Смотрел на него и думал: «Неужели он играет, притворяется? Но если он способен так искусно преображаться. .. Тогда это чудо!» Самый прославленный артист, привыкший рыдать и смеяться в трагедиях Шекспира, не смог бы так умело сыграть свою роль. Нет, я был уверен — бай действительно взволнован. Что же вызвало такую резкую перемену? По-видимому, решающую роль сыграли два обстоятельства: во-первых, Ишмет-бай понимает, что без твердой опоры будет уничтожен и пропадет ни за грош; во-вторых, не зря он говорил: «Мы сыты по горло обещаниями». Турки-то до сих пор кормили его только обещаниями. Разве ими насытишься? А ему нужен сытный корм. Миллионы рублей. Разумеется, бай отлично понимает, что столько денег не получит. Но хорошо знает и то, что не останется голодным.
И тут я сделал предложение, которого он не ожидал:
— Вот один из моих ближайших помощников — Мир-сеид-хан. Он постоянно будет с вами. Слово его — для вас приказ. Согласны?
Бай искоса посмотрел на капитана, потом на меня, опустил голову и задумался. Я добавил:
— Если вы примете мое предложение, ни Иргаш-бай, ни генерал Джунковский не станут вас беспокоить. Все планы будете намечать вместе с Мирсеид-ханом и осуществлять тоже вместе с ним. Но помните: малейшая измена — и все для вас кончено. Мы знаем цену друзьям, но умеем и наказывать тех, кто нам изменяет.
Бай наконец поднял голову. Тихо, как провинившийся, проговорил:
— В этом будьте покойны. Если хотите, я дам клятву на священном Коране.
— Не надо, не клянитесь. От частых клятв совесть грубеет. Говорят, с каждой клятвой человек отрывает часть сердца. Это правда?
Бай снова поник головой, словно кто-то надавил ему на плечи. Достал пестрый шелковый платок и вытер потное лицо, потом вылил остатки чая из чайника в пиалу и прополоскал горло. Прерывающимся голосом заговорил:
— Я — ваш слуга, господин полковник. .. Все, что вы прикажете, будет сделано.
Не было нужды наносить новые удары собеседнику, напротив, следовало слегка приласкать его. Я заговорил более мягким тоном:
— Теперь об оружии. В ближайшие дни вам дадут тысячу винтовок и пять пулеметов. Об остальном Мирсеид-хан, ознакомившись с обстановкой, решит сам. Я предоставляю ему это право. Также и в отношении денег. В течение этой недели вам вручат один миллион рублей. О дальнейшем договоритесь с Мирсеид-ханом. Это вас устраивает?
Ишмет-бай протянул обе руки:
— Аллах да будет свидетелем нашей верности!
Покинув на время бека, мы и назад отправились пешком. Настроение у капитана было испорчено. Он никак не ожидал, что встреча закончится таким образом. Честно говоря, мысль отправить его к Ишмет-баю возникла у меня" внезапно. Поэтому я постарался успокоить его:
— Ты, Роберт, не расстраивайся. Самое большее че: рез месяц, если хочешь, я пришлю вместо тебя другого человека. Но ты подумай: тебе открывается широкий простор для самостоятельной работы. Целый вилайет в твоих руках. . . Тысячи вооруженных джигитов подчинены тебе. .. Что еще нужно? Остальное зависит от тебя. Ей-богу, если бы мне разрешили, я и сам остался бы. Знаешь, каких дел можно наделать с помощью этих дикарей?
Капитан промолчал. Я продолжал:
— К тому же Ишмет-бай — тип особенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105