— Оно-то так, но за брезент несу ответственность я! — поумерил свой пыл кладовщик.
— А за цемент кто ответит?
— За цемент — ты, а за брезент — я.
— Глупости говоришь, Бухутия, ослиная твоя башка.
— Какой я тебе Бухутия, Буху меня зовут, ясно? — вновь взорвался кладовщик.— И попрошу не оскорблять. Не выводи меня из себя, Лонгиноз, иначе несдобровать тебе! — рявкнул кладовщик.
— Глупости говоришь, Бухутия, тупица ты эдакий,— не обращая внимания на угрозы, продолжал Лонгиноз.— Не твой брезент, не твой, понял?
— Ты посмотри на него! А чей же, я тебя спрашиваю?
— «Чей, чей»! Народный он — вот чей, государственный, уразумел теперь, а? Грош цена твоему брезенту, а цемент для стройки дороже миллиона, пораскинь мозгами, Бухутия.
— Не Бухутия я тебе, слышишь? — угрожающе сжал кулаки Дараселия.
Снабженец понял, что ни силой, ни угрозами брезента он не получит, и решил сменить тактику.
— Буху... Миленький мой толстячок Буху. Вот так ты нашу дружбу ценишь, да? Ты ведь головастый мужик, посуди сам: какое богатство корове под хвост мы бросаем, пойми же ты наконец! — ласково уговаривал кладовщика Лонгиноз.
Вновь блеснула молния и прогрохотал гром.
— Бог ты мой! Пришла моя погибель! — как ужаленный подпрыгнул Лонгиноз.— Как припустит сейчас... Так где же брезент?
— Вон он, в углу,— смягчился кладовщик.
Лонгиноз привел на склад двух аробщиков. Втроем они
быстро расстелили брезент по полу и ловко разрезали его ножами по размеру арбы. Потом скатали куски брезента и взвалили их на спины.
— Погрузим на мотоцикл,— распорядился Лонгиноз.
— Да его же от силы арб на десять хватит, не больше. А что с остальными делать?
— Бурками покроем,— мгновенно принял решение Лонгиноз.
— С аробщиков снимешь, а цемент покроешь, так, что ли? — недоверчиво переспросил Дараселия.
— Вот именно. А не хватит бурок, шкуру с себя сдеру, а цемент накрою, ясно? Теперь ты хоть понял, что для нас значит цемент,а?
Снова загрохотал гром, и молния голубым сиянием озарила успокоившееся лицо Лонгиноза.
— Была бы у меня твоя голова, Лонгиноз, разве я на складе бы сидел? — сказал Дараселия и тут же встрепенулся: — Что же ты стоишь? Беги, беги, а то сейчас ка-ак польет!..
Спиридон Гуния сидел за своим столом в конторе строительства Коратского массива. Перед ним стоял демобилизованный солдат, неловко мявший в руках шапку. Было заметно, что он отвык от гражданки и не знал, как себя держать. Смуглое, от природы энергичное и волевое его лицо было черным от загара.
— Вы в танковых войсках служили? — спросил Спиридон Гуния.
— Так точно.
— Вот и прекрасно, — обрадовался Спиридон.— Нам позарез требуется помощник драгера.
— Это то, что мне нужно.
— Фамилия?
— Нодия.
— Имя?
— Бондо Иосифович.
— Можете прямо с утра приступать к работе. А теперь идите в шестой барак и спросите Фариу Джохадзе. Он вас устроит. В шестом бараке у нас общежитие.— Спиридон написал направление.— Это отдайте Джохадзе. Перед работой зайдите в отдел кадров, вам скажут, куда пойти и где найти драгера. Драгеры у нас в соцсоревновании участвуют. Вы, надеюсь, знаете, что такое соцсоревнование?
— Об этом вся страна знает. У нас в части мы тоже соревновались.
— Ну и отлично! А ваш драгер хороший парень. И работает что надо. Надеюсь, вы его не подведете.
— Постараюсь, товарищ начальник,— по-военному вытянулся Бондо, четко повернулся и вышел из комнаты.
...Утром начальник отдела кадров Лаврентий Самхарадзе направил Бондо на стройку в сопровождении Гудуйа Эсванджиа. Бондо еще издали увидел в кабине экскаватора Учу. «Нет, мне показалось, наверное»,— подумал Бондо и прибавил шагу. Теперь он отчетливо увидел в кабине Учино лицо. Бондо решил было повернуть обратно, но тут его заметил Уча. Бондо заколебался, не зная, что делать.
— Чего ты встал, вон он, экскаватор Учи Шамугия,— сказал Гудуйа.
— Учи Шамугия? Если бы я знал...— упавшим голосом произнес Бондо. «Нет, не годится возвращаться назад. Он еще подумает, что я его испугался». И Бондо быстрым шагом направился к экскаватору, так быстро, что Гудуйа отстал.
Уча с изумлением смотрел на приближающегося Бондо, смотрел и не верил своим глазам. Но это действительно был Бондо Нодия, стремительно шагающий к экскаватору. Уча выключил двигатель, выпрыгнул из кабины и направился навстречу Бондо.
Остановившись, они одновременно и быстро смерили друг друга взглядами. Гудуйа перехватил их взгляды и приготовился в случае чего встать между ними.
— Здравствуй,— Бондо первым нарушил молчание.
— Ну, здравствуй,— настороженно ответил Уча.
Гудуйа облегченно вздохнул.
— Я Бондо Нодия,— сказал Бондо.
— Знаю.
— Каким же это образом?
— Еще бы не знать... У тебя такой домище... И мандарины что надо...
Бондо догадался, что его вороватое подглядывание там, у калитки, не укрылось от Учиных глаз. Чтобы скрыть неловкость, Бондо быстро заговорил:
— За ними глаз да глаз нужен. Тогда они «что надо».
— В тот день глаза твои чем-то другим были заняты,— поддел его Уча.
— То, «другое», тогда еще не было чужим для меня.
В ответе Бондо почудилась скрытая грусть.
— Кто тебя ко мне направил? — спросил его Уча.
— Никто меня к тебе не направлял... Меня на экскаватор работать направили,— ответил Бондо.— Если бы я знал, что ты здесь драгером, ни за что бы не пошел.
— И правильно бы сделал,—хмуро подтвердил Уча.— Как же теперь быть?
— Не знаю,— Бондо сдернул с головы шапку, помял ее в руках и опять надел на голову.
Гудуйа Эсванджиа, чувствуя, что разговор этот добром не кончится, настороженно смотрел на них.
— Так ты остаешься работать со мной? — на этот раз молчание нарушил Уча.
— Другого пути у меня нет,— ответил, отводя от него глаза, Бондо.
— Это еще почему?
Бондо тыльной стороной ладони вытер пот со лба.
— Я не смогу объяснить начальнику отдела кадров, почему я не хочу с тобой работать... Неловко как-то,— ответил Бондо.
— Еще бы,— подтвердил Уча.— Поэтому уматывай-ка ты отсюда совсем,— не сводил он глаз с побледневшего лица Бондо и его сжатых кулаков. Учу мучила совесть, что он отбил девушку у солдата... «И почему это Ция предпочла меня?» — незаметно оглядел он Бондо с ног до головы.
Гимнастерка ладно облегала его широкую грудь. Ремень туго стягивал талию, но ногах маслянисто блестели черные кирзовые сапоги. Вся его фигура дышала такой силой, энергией, жизнью, что невольно привлекала взгляд.
— Никуда я отсюда не уйду, Уча,— твердо, с нотками раздражения в голосе ответил Бондо.
— Вместе нам не работать, Бондо.
Гудуйа Эсванджиа между тем гадал, почему это они не смогут работать вместе. Но ребята были так возбуждены, что спросить их об этом он не осмелился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105