Так и расселись они по углам, не глядя друг на друга. А между ними на сиденье лежал огромный букет ярких, слегка поблекших цветов.
— А ты чего смотришь? Садись,—сказал Андро Уче.
Шамугия с удивлением разглядывал букет. Только сейчас
до него дошло, что Серова и Джапаридзе были одеты как на свадьбу, а Андро, видно, был их посаженым отцом. «Наверное, черная кошка пробежала между ними. Ишь как дуются»,— подумал Уча.
— Так я же весь в грязи! Всю машину вам измажу!
— Садись, садись, мы вот свадьбу в таком виде играть не стыдимся, а ты — машину!
Шамугия обошел машину, открыл дверцу и неловко примостился на сиденье, положив хурджин себе на колени.
— Ты куда это собрался? — тронув машину с места, спросил Учу главный инженер.
— Я к вам шел.
— Зачем же, если не секрет?
— Какой уж секрет... Я ведь сказал вам, невесту за меня не отдают, чего же больше?
— Действительно, куда уж больше,— улыбнулся Андро.— А вот Галина Аркадьевна пошла за Важу, хотя и у него своего дома пока нет.
— Андрей Николаевич,— укоризненно сказала Галина Аркадьевна, но улыбки сдержать не сумела.
— Ой, прошу прощения, проговорился я. Впрочем, шила в мешке не утаишь. Вас, Галина Аркадьевна, ваше подвенечное платье с головой выдало. Ума не приложу, зачем это любовь скрывать в наше-то время? Пусть все смотрят и видят, какая это прекрасная штука — любовь. Любви на всех хватит, никого она не обойдет и не минует. Будь я врачом, я бы любовь вместо лекарств от всех болезней прописывал. Тот, кто любит, всего в жизни добьется, все ему по плечу. Может, это только мне так кажется а? А вы как думаете? — обратился Андро ко всем сразу.
Важа Джапаридзе с отсутствующим видом смотрел на дорогу. Голос главного инженера раздражал и бесил его, но он старался сдержаться.
— Что ты на это скажешь, Уча?
— Здорово это вы, товарищ Андро. Лекарство, оно и есть лекарство,— восторженно отозвался Уча.
— Можно и тебе задать тот же вопрос, Важа?
— Что это вы все заладили — любовь да любовь? — холодно отрезал Важа.
— К сожалению, ты опять ошибаешься, Важа,— огорчился Андро ответу Важи. Он никогда не умел скрывать своих чувств и всегда говорил правду в глаза, независимо от того, нравилось это собеседнику или нет.— Ты ошибаешься, что я сегодня только о любви и говорю. А если и говорю, что же в том плохого, скажи на милость? Я не вижу причины не говорить об этом. Вот этот человек любит девушку. И девушка отвечает ему взаимностью. А быть вместе они не могут. Не счесть, сколько людей находится в их положении. И все эти люди с надеждой смотрят на нас: когда это мы удосужимся наконец осушить болота? А вот ты не торопишься, словно бы
тебя это и вовсе не касается.— Внезапно Андро остановился и обратился к Уче: — Это ты давеча песню пел?
— Я.
— Славная песня. Ее сейчас по всей Колхиде распевают. Давай споем, а?
Исчезают старые болота, И скоро я увижу новую землю: Вот нарождается мой двор И зеленеет мое поле.
Андро запел звучно и мощно. Песня билась в крышу машины, в дверцы, стучалась в стекла, словно ей было тесно и она старалась вырваться на свободу.
Уча задорно подпевал Андро.
— А вы чего не подпеваете? — повернулся к Серовой и Джапаридзе главный инженер.— Сегодня ваш день, вам и петь. А вы носы повесили. Хватит кукситься, подпевайте, ну же! — Андро прекрасно знал причину их размолвки, но не подавал виду.
Галине Аркадьевне явно было не до песен, но она все же стала подпевать вполголоса. Зато Важа и бровью не повел.
Моя любимая ода Украшает мой обновленный край, Солнце войдет в наш дом, Приоткрыв широкую дверь.
— Ты, случаем, не знаешь, кто написал эту песню, Уча? — как только закончили петь, спросил Андро Гангия.
— Знаю, как же, это стихи Александре Саджая. Вы разве не слышали?
— Песню, как видишь, я знаю, а вот кто автор, не помнил. Отличные слова: «Солнце войдет в наш дом, приоткрыв широкую дверь». Нет таких дверей в хижинах и отродясь не было. И солнцу в хижину было не войти. А вот народ уже построил просторные дома с широкими дверями, он видит новую землю и новое солнце. Так тому и быть, Уча. Давай начнем сначала. Идет? Впрочем, нет, лучше пока закончить.
Уча продолжил, Гангия и Галина Аркадьевна подхватили песню. Серова пела приглушенным голосом, сдерживая слезы и стараясь, чтобы Андро и Уча не заметили ее состояния.
Сверкают золотые лимоны,
Наш сад и наш лужок.
Приходи ко мне, любимая,
Будем вместе слушать шелест листьев.
Важа Джапаридзе упорно смотрел на дорогу. Вновь потянулись с моря тяжелые тучи, задул сильный низовой ветер, все вокруг погрузилось во мрак. Вновь яркая молния вспорола небо и грохнул гром.
Серова вскрикнула и прикрыла лицо руками.
— Боже мой, я, кажется, ослепла.
Песня оборвалась. Гангия и Уча встревоженно повернулись к Серовой. Важа даже не шелохнулся.
— Не волнуйтесь, Галина Аркадьевна, молнии не по силам ваши глаза,— успокоил ее Андро.— А погода испортилась не на шутку. В горах ливень. Смотрите, эшелоны туч, волна за волной, несутся в вышине. Настоящая армия, да и только. Предпринимают, выражаясь языком военных, атаку на Рионское ущелье. Как ты считаешь, Уча?
— Похоже на то, товарищ Андро, как обычно, прямиком на ущелье.
— Почему же на Рионское и почему «как обычно», Андрей Николаевич?
— Вы недавно здесь живете, Галина Аркадьевна,— начал Андро.— А вот мы с Учей здесь родились и выросли. По многолетним наблюдениям знаем, что обычный маршрут туч именно на Рионское ущелье. Сколько таких армий прошло над нашими головами, не счесть. И кто знает, сколько раз потоп угрожал Поти. А кто сочтет, сколько раз уносил Риони наши жизни?
— Но ведь и мы не готовы к встрече с Риони, Андрей Николаевич,— взволновалась Серова.
— К этому не так просто подготовиться. Не следовало нам набрасываться на всю Колхиду сразу. Я вот не переставая, словно дятел, долблю об этом всем, но толку-то что. Иные даже слышать об этом не желают и норовят заткнуть чем-нибудь уши.
Важа Джапаридзе вновь ухватился за спасительные папиросы. Чиркнув спичкой, он попытался закурить, но огонек погас. Среди этих «иных» он был одним из первых.
— Не стоит волноваться, Галина Аркадьевна. Берите пример с начальника строительства вашего участка. Видите, он и в ус себе не дует.
Важа Джапаридзе не стал больше зажигать спички. Смяв папиросу в кулаке, он сунул ее в карман. Важа едва сдерживался, чтобы не нагрубить главному инженеру, которого он любил словно старшего брата и высоко ценил его блестящий талант инженера-мелиоратора.
— Вы только взгляните, как он невозмутимо сидит себе и помалкивает,—полушутливо продолжал Андро.
Перенасыщенные свинцовой влагой тучи еще ниже опустились к земле. Стало так темно, что Андро включил тусклые, маломощные фары «эмки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— А ты чего смотришь? Садись,—сказал Андро Уче.
Шамугия с удивлением разглядывал букет. Только сейчас
до него дошло, что Серова и Джапаридзе были одеты как на свадьбу, а Андро, видно, был их посаженым отцом. «Наверное, черная кошка пробежала между ними. Ишь как дуются»,— подумал Уча.
— Так я же весь в грязи! Всю машину вам измажу!
— Садись, садись, мы вот свадьбу в таком виде играть не стыдимся, а ты — машину!
Шамугия обошел машину, открыл дверцу и неловко примостился на сиденье, положив хурджин себе на колени.
— Ты куда это собрался? — тронув машину с места, спросил Учу главный инженер.
— Я к вам шел.
— Зачем же, если не секрет?
— Какой уж секрет... Я ведь сказал вам, невесту за меня не отдают, чего же больше?
— Действительно, куда уж больше,— улыбнулся Андро.— А вот Галина Аркадьевна пошла за Важу, хотя и у него своего дома пока нет.
— Андрей Николаевич,— укоризненно сказала Галина Аркадьевна, но улыбки сдержать не сумела.
— Ой, прошу прощения, проговорился я. Впрочем, шила в мешке не утаишь. Вас, Галина Аркадьевна, ваше подвенечное платье с головой выдало. Ума не приложу, зачем это любовь скрывать в наше-то время? Пусть все смотрят и видят, какая это прекрасная штука — любовь. Любви на всех хватит, никого она не обойдет и не минует. Будь я врачом, я бы любовь вместо лекарств от всех болезней прописывал. Тот, кто любит, всего в жизни добьется, все ему по плечу. Может, это только мне так кажется а? А вы как думаете? — обратился Андро ко всем сразу.
Важа Джапаридзе с отсутствующим видом смотрел на дорогу. Голос главного инженера раздражал и бесил его, но он старался сдержаться.
— Что ты на это скажешь, Уча?
— Здорово это вы, товарищ Андро. Лекарство, оно и есть лекарство,— восторженно отозвался Уча.
— Можно и тебе задать тот же вопрос, Важа?
— Что это вы все заладили — любовь да любовь? — холодно отрезал Важа.
— К сожалению, ты опять ошибаешься, Важа,— огорчился Андро ответу Важи. Он никогда не умел скрывать своих чувств и всегда говорил правду в глаза, независимо от того, нравилось это собеседнику или нет.— Ты ошибаешься, что я сегодня только о любви и говорю. А если и говорю, что же в том плохого, скажи на милость? Я не вижу причины не говорить об этом. Вот этот человек любит девушку. И девушка отвечает ему взаимностью. А быть вместе они не могут. Не счесть, сколько людей находится в их положении. И все эти люди с надеждой смотрят на нас: когда это мы удосужимся наконец осушить болота? А вот ты не торопишься, словно бы
тебя это и вовсе не касается.— Внезапно Андро остановился и обратился к Уче: — Это ты давеча песню пел?
— Я.
— Славная песня. Ее сейчас по всей Колхиде распевают. Давай споем, а?
Исчезают старые болота, И скоро я увижу новую землю: Вот нарождается мой двор И зеленеет мое поле.
Андро запел звучно и мощно. Песня билась в крышу машины, в дверцы, стучалась в стекла, словно ей было тесно и она старалась вырваться на свободу.
Уча задорно подпевал Андро.
— А вы чего не подпеваете? — повернулся к Серовой и Джапаридзе главный инженер.— Сегодня ваш день, вам и петь. А вы носы повесили. Хватит кукситься, подпевайте, ну же! — Андро прекрасно знал причину их размолвки, но не подавал виду.
Галине Аркадьевне явно было не до песен, но она все же стала подпевать вполголоса. Зато Важа и бровью не повел.
Моя любимая ода Украшает мой обновленный край, Солнце войдет в наш дом, Приоткрыв широкую дверь.
— Ты, случаем, не знаешь, кто написал эту песню, Уча? — как только закончили петь, спросил Андро Гангия.
— Знаю, как же, это стихи Александре Саджая. Вы разве не слышали?
— Песню, как видишь, я знаю, а вот кто автор, не помнил. Отличные слова: «Солнце войдет в наш дом, приоткрыв широкую дверь». Нет таких дверей в хижинах и отродясь не было. И солнцу в хижину было не войти. А вот народ уже построил просторные дома с широкими дверями, он видит новую землю и новое солнце. Так тому и быть, Уча. Давай начнем сначала. Идет? Впрочем, нет, лучше пока закончить.
Уча продолжил, Гангия и Галина Аркадьевна подхватили песню. Серова пела приглушенным голосом, сдерживая слезы и стараясь, чтобы Андро и Уча не заметили ее состояния.
Сверкают золотые лимоны,
Наш сад и наш лужок.
Приходи ко мне, любимая,
Будем вместе слушать шелест листьев.
Важа Джапаридзе упорно смотрел на дорогу. Вновь потянулись с моря тяжелые тучи, задул сильный низовой ветер, все вокруг погрузилось во мрак. Вновь яркая молния вспорола небо и грохнул гром.
Серова вскрикнула и прикрыла лицо руками.
— Боже мой, я, кажется, ослепла.
Песня оборвалась. Гангия и Уча встревоженно повернулись к Серовой. Важа даже не шелохнулся.
— Не волнуйтесь, Галина Аркадьевна, молнии не по силам ваши глаза,— успокоил ее Андро.— А погода испортилась не на шутку. В горах ливень. Смотрите, эшелоны туч, волна за волной, несутся в вышине. Настоящая армия, да и только. Предпринимают, выражаясь языком военных, атаку на Рионское ущелье. Как ты считаешь, Уча?
— Похоже на то, товарищ Андро, как обычно, прямиком на ущелье.
— Почему же на Рионское и почему «как обычно», Андрей Николаевич?
— Вы недавно здесь живете, Галина Аркадьевна,— начал Андро.— А вот мы с Учей здесь родились и выросли. По многолетним наблюдениям знаем, что обычный маршрут туч именно на Рионское ущелье. Сколько таких армий прошло над нашими головами, не счесть. И кто знает, сколько раз потоп угрожал Поти. А кто сочтет, сколько раз уносил Риони наши жизни?
— Но ведь и мы не готовы к встрече с Риони, Андрей Николаевич,— взволновалась Серова.
— К этому не так просто подготовиться. Не следовало нам набрасываться на всю Колхиду сразу. Я вот не переставая, словно дятел, долблю об этом всем, но толку-то что. Иные даже слышать об этом не желают и норовят заткнуть чем-нибудь уши.
Важа Джапаридзе вновь ухватился за спасительные папиросы. Чиркнув спичкой, он попытался закурить, но огонек погас. Среди этих «иных» он был одним из первых.
— Не стоит волноваться, Галина Аркадьевна. Берите пример с начальника строительства вашего участка. Видите, он и в ус себе не дует.
Важа Джапаридзе не стал больше зажигать спички. Смяв папиросу в кулаке, он сунул ее в карман. Важа едва сдерживался, чтобы не нагрубить главному инженеру, которого он любил словно старшего брата и высоко ценил его блестящий талант инженера-мелиоратора.
— Вы только взгляните, как он невозмутимо сидит себе и помалкивает,—полушутливо продолжал Андро.
Перенасыщенные свинцовой влагой тучи еще ниже опустились к земле. Стало так темно, что Андро включил тусклые, маломощные фары «эмки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105