Горшок был полон золотых монет.
Солнечный луч, отраженный монетами, резанул Гудуйа по глазам. Гудуйа невольно зажмурился.
— Что это?
— Золото, не видишь, что ли?
— Золото?
— Именно. Золотые монеты!
— Что-что?
— Оглох, что ли? Золотые монеты, говорю. Ну, заживем теперь!
— Кто это заживет?
— Я и ты. Понял теперь?
— А я тут при чем?
— Поделим поровну. Ну что, идет?
— С какой это стати ты делиться со мной станешь?
— А вот и стану. Сердце у меня доброе, ясно?
— Где ты взял золото?
— Бог послал,— сказал Сиордиа, ухмыляясь.
— Только и делов у бога — золото раздавать! — рассердился Гудуйа, подозревая какой-то подвох.
— Ну, нашел я золото, нашел, понял? — струсил Сиордиа.— Так берешь ты у меня половину, а?
— Если ты его нашел, зачем тебе со мной делиться? — с подозрением взглянул на него Гудуйа.
— Сколько раз тебе повторять: сердце у меня доброе, вот и делюсь с тобой.
— Неправда это, недоброе оно у тебя,— отрезал Гудуйа.
— Ну, ладно, будь по-твоему. Хочу, чтобы ты припрятал золото, потому и делюсь! И теперь не веришь?
— Выходит, ты украл его, да?—не мигая, смотрел Гудуйа в перепуганные, бегающие глаза Сиордиа.
— Да как ты смеешь? — притворно возмутился Исидоре.— У кого это можно украсть столько золота? В наше-то время? Посмотри, здесь же настоящие червонцы.
— Что такое червонцы?
— Ну, монеты из чистого золота... Девяносто шестой пробы... Старинные. Понял теперь?— зачастил Сиордиа, со страхом оглядываясь по сторонам.
— Кто это гонится за тобой?
— Боюсь, отберут у меня золото!
— Кто же отберет, если ты его нашел?
— Государство,— сболтнул сгоряча Сиордиа.
— Почему же?
— Потому...— растерялся Сиордиа и вновь огляделся по сторонам.
— Так, выходит, золото это государству принадлежит?
— Нет-нет. Мое золото. Так спрячешь его у себя?
— Зачем же мне прятать, коли оно твое!
— Мое!
— Зачем же ты прячешь, коли оно твое?— раздражаясь, переспросил Гудуйа.
— Мое оно, мое! Это я его нашел,- крепко прижал горшок к груди Сиордиа. Накрыв его крышкой, он, как ребенка, запеленал горшок в куртку.— Никому я не отдам
свое золото! Государство не должно знать, что я его нашел, понял?
— Так ты хочешь укрыть золото от государства в моей хижине?
Исидоре кивнул головой.
— Так ты меня к воровству припутать вздумал? — разгневался Гудуйа.
Сиордиа с изумлением уставился на него: «Я ему половину золота отдаю, а он... Чего ему еще надо, дикарю несчастному...»
— Промахнулся ты, Исидоре.
— Чего? Чего?- забегали глаза у Сиордиа.
Помнишь, говорил я тебе: не ходи отцовской дорожкой, помнишь?
Помню... А чего мы такого делаем?
Не делаем, а ты делаешь, ты. Ворюга. А золото надо вернуть государству, ясно?
— Золото мое. Не верну. Это я его нашел...
— А на чьей земле ты его нашел?
Сиордиа не смог ответить. Он стоял, с отчаянной мольбой заглядывая в гневные глаза Гудуйа. Теперь-то он понял, как горько ошибся, думая найти в Гудуйа сообщника.
— Иди и отнеси золото государству,— не терпящим возражения тоном приказал Гудуйа.
— Не отдам я, не отдам!— взвизгнул Исидоре и бросился бежать прочь от Гудуйа.
Гудуйа не погнался за ним. Он знал, что недалеко убежит от него выбившийся из сил Сиордиа. Забросив на плечо лопатку, размеренным шагом направился он за беглецом.
Уча на своем «Комсомольце» на целых полкилометра продвинулся вперед по новой трассе главного канала. Он и Бачило работали вместе: Уча на «Комсомольце» впереди, а на расстоянии четырех километров за ним следовал Антон на «Коппеле».
Сваны, работавшие на канале, частенько подшучивали над Учей, что он, дескать, торопится продвинуться вперед как можно дальше, опасаясь, как бы Антон не отдавил ему хвост.
Сиордиа ни на шаг не отходил от Учиного экскаватора. Он не мог простить Уче наплевательского к себе отношения и выискивал возможность отыграться. Мелкие придирки не приносили удовлетворения Исидоре, а для чего-то
большего Уча повода не давал. Вот и крутился он вокруг Учи, лопаясь от злости и неутоленной мести.
И сегодня, несмотря на проливной дождь, Сиордиа вертелся под/ногами у Учи. Не то делаешь, не так копаешь, не туда грунт сбрасываешь — вертелось на языке у Исидоре, но сказать вслух всего этого он не решался, потому что Уча и работал что надо, и грунт бросал куда надо, и вообще все делал как надо. И дождь ему был не помеха, и солнце ему не в тягость.
Только-только прояснилось небо, как ковш экскаватора со скрежетом напоролся на что-то твердое. «Это не дерево и не кладка строения»,— на слух определил Уча. Он мигом выключил мотор, распахнул дверцу кабины и соскочил наземь. Он подошел к ковшу поближе. Из земли выглядывала пузатая стенка горшка, вся в грязи и слегка поцарапанная зубьями ковша. Уча осторожно разрыл руками землю вокруг горшка и только приготовился высвободить его, как над головой раздался визгливый окрик Сиордиа:
— Хайт, не смей трогать!
При рытье канала строители не раз натыкались на различные предметы. Находки были самые разнообразные: кинжалы и мечи, остатки щитов и украшения, горшки и кувшины, гробницы и трубы старинного водопровода. Строители бережно извлекали все это из земли или сообщали о своих находках в краеведческий музей.
— Останови экскаватор,— не сводя глаз с горшка, бросил Сиордиа.
Экскаватор был давно остановлен, но Сиордиа, целиком поглощенный горшком и возможным его содержимым — золото, наверняка золото! — не зная почему, вдруг приказал остановить уже остановленный экскаватор.
Чуть поодаль от первого горшка виднелся еще один, присыпанный землей и потому почти незаметный. Сиордиа увидел его сразу и тут же перевел взгляд, чтобы Уча не догадался, куда он смотрит. Но Уча тоже заметил горшок.
— Беги в контору,— сказал Сиордиа Уче.— Найди Лонгиноза Ломджария и скажи ему, чтобы привез из Поти директора музея Петре Герсамия. Я останусь здесь и покараулю горшок. Кто знает, что там внутри.
Уча колебался: уходить или не уходить. Не хотел он оставлять Сиордиа наедине с горшком. Действительно, кто знает, что там внутри.
— Иди, иди, чего ждешь? Я буду здесь.
Уча постарался запомнить, как расположены в земле горшки.
Исидоре лихорадочно соображал, заметил или нет Уча второй горшок. Он не смог сдержать волнения и тем самым еще больше усилил подозрения Учи. Но деваться некуда: Сиордиа был прорабом и ослушаться его было нельзя.
— Не трогай до моего прихода,— решился наконец Уча.
— Не надо меня учить, я и без тебя знаю,— обиженно ответил Исидоре.
Уча ушел. Мысль о том, что Сиордиа может заинтересоваться содержимым горшков, торопила его.
Лонгиноз Ломджария был большим поклонником археологических редкостей и исторических находок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105