На ворота вновь обрушились удары прикладов.
Небо на востоке только начало светлеть, в комнате было еще совсем темно. Наталия Джумалиева вскочила и, подбежав к лестнице, ведущей в прихожую, крикнула:
– Лука, погляди, кто это… Что там происходит?
– Это турки… Стражники… – испуганно отозвался снизу Лука.
– Боже, – прошептала Наталия. – Что им от нас надо?…
Снова послышались удары в ворота – сильные, настойчивые.
– Узнай, чего они хотят, – добавила Наталия и пошла в свою комнату одеться.
В другом конце коридора скрипнула дверь, и в полумраке появилась Жейна в накинутой на плечи шали.
– Ты лежи, не надо вставать, – сказала ей мать. – Господи, и чего это они среди ночи людей будят… – говорила Наталия Джумалиева, одеваясь во все черное.
Остановившись у дверей, Жейна, немного помолчав, коротко молвила:
– Из-за Бориса Грозева…
Мать удивленно посмотрела на нее.
– Почему из-за него?
– Из-за Грозева… – стояла на своем Жейна. – И смотри не забудь: никто к нему не приходил, никто для него ничего не оставлял…
Мать ошеломленно глядела на нее.
Внизу уже слышалась турецкая речь и топот сапог. Со двора доносился шум.
– Господи, но почему его ищут? – Ничего не понимая, Наталия развела руками.
Кутаясь в шаль, Жейна повторила:
– Никто его не спрашивал. Никто ничего ему не оставлял.
Потом повернулась и скрылась в своей комнате.
По лестнице поднимался, хромая и тяжело опираясь на палку, сержант Али. За ним шел испуганный Лука. Путаясь, он отвечал что-то на вопросы стражников.
Как бы не замечая Наталии, хотя он знал ее лично, сержант Али оглядел кладовые и раздраженно произнес:
– Хозяйка, ты знаешь, что здесь прятался наш враг, а?
– Нет, господин… – ответила, пытаясь овладеть собой, Наталия.
– Тебе, значит, это неизвестно, – усмехнулся сержант, – а кто жил у вас на верхнем этаже?
– Один торговец, господин… Его знает весь город…
– В том-то и дело, что никто его не знал! – И сержант Али толкнул палкой прикрытую дверь в коридор. – Сейчас, когда его привезут сюда в кандалах, увидишь, что это за торговец…
Хотя голова ее раскалывалась от предположений и догадок, Наталия не утратила самообладания.
– Но если вы этого не знали, господин, – сказала она, – то откуда же нам было знать?
Сержант ухмыльнулся и покачал головой.
По лестнице, заложив руки за спину, тяжело поднимался Димитр Джумалия.
Сержанту Али, бедняку, обремененному многочисленным семейством, не раз приводилось видеть добро от Джумалии, и поэтому сейчас, поздоровавшись со стариком, он немного сконфуженно сказал:
– Не волнуйся, мастер. Мы лишь делаем проверку. Твоим людям ничего плохого не сделаем… Вы дали приют плохому человеку… Это все…
И, словно в подтверждение своих слов, он обратился к сопровождавшим его троим стражникам:
– Ступайте вниз, я сам проверю комнату…
Димитр Джумалия обменялся быстрым взглядом с невесткой, вытер лоб и стал подниматься наверх вслед за турком.
Ступив на площадку, сержант обернулся. Оглядевшись вокруг, словно желая удостовериться, что их никто не подслушивает, он доверительно сказал Джумалии:
– Из Стамбула пришло сообщение об этом человеке… Поймали какого-то телохранителя, отсюда все и выяснилось… А мы-то здесь почести ему оказываем, большим человеком считаем. Как открыли его комнату на постоялом дворе Куршумли, что увидели? Никакой торговлей он не занимался. Все было выдумкой, чтоб людям пыль в глаза пускать…
Сержант Али прищурился и приложил палец к губам, давая понять, что все сказанное должно остаться между ними.
– А где сейчас этот человек, сержант? – уловив выражение лица турка, тихо спросил Джумалия.
Али неопределенно махнул рукой.
– Кто его знает! Расплели клубок, но поздно. Сев здесь на поезд, он слез в Тырново-Сеймене. Выдавал себя за француза. Там след его потерялся… Может, где-то здесь, а может, дальше поехал…
– А кто он? Откуда? Как здесь появился? – продолжал допытываться Джумалия. – Ко мне его послал Аргиряди…
– Так ведь и Аргиряди столько же известно о нем. Говорит, были у него рекомендательные письма. От австрийских фирм… Пустая болтовня все… Одни выдумки…
Сейчас сержант Али держался совсем свойски. Видимо, он был смущен грубостью своих людей и старался ее загладить, прекрасно понимая, что хорошие отношения с таким человеком, как старый мастер, ему куда выгоднее.
В комнате Грозева он произвел совсем поверхностный обыск. Открыл шкафы, небрежно приподнял края матрасов. Затем, покачивая головой, пощупал узел с одеждой, оставленный Наталией на сундуке, и вышел.
Уже совсем рассвело, и, увидев яркое убранство прихожей с красивыми домоткаными коврами, сержант ощутил чувство зависти. Он спустился вниз.
Выражение его лица снова стало деловитым и серьезным. Остановившись перед Наталией Джумалиевой, он сухо спросил ее:
– Ваш квартирант ничего не оставлял?
– Нет, господин, – ответила Наталия, вновь охваченная страхом.
– Кто-нибудь его спрашивал?
– Никто, господин…
Затем сержант, обращаясь скорее к Джумалии, чем к остальным, неохотно произнес:
– Ну что ж, простите за вторжение, сами понимаете – служба…
И пошел к выходу.
– Иди успокой Жейну… Я схожу в Тахтакале… Там выясню, что происходит… – сказал Джумалия.
Посмотрев на Наталию долгим взглядом, словно хотел сказать еще что-то, он повернулся и ушел.
За последние дни Жейна еще больше ослабела. Даже с постели вставала с трудом. После обыска она несколько раз обошла прихожую. Поднималась на верхний этаж и снова возвращалась в свою комнату. Но не ложилась, а сидела, сцепив пальцы рук, взволнованная и напряженная.
Она лихорадочно думала. Правду ли сказал турок? Могли его схватить? Где он сейчас? Мысленно проверяла, что могло бы навести стражников на его след. Успокаивала себя тем, что все в порядке, но голова все равно гудела, была тяжелой, словно налитая свинцом. Горло перехватило, стало трудно дышать. Боль сжала тисками грудь, потом внутри разлилось что-то теплое. Рот наполнился алой кровью. Жейна оперлась руками о стену, ноги ее подкосились.
Она пришла в себя лишь после полудня. Кровотечение постепенно уменьшилось и прекратилось. Узнав об обыске, Павел Данов пришел к Джумалиевым и попал как раз в тот момент, когда у Жейны началось кровоизлияние.
Он взял фаэтон и, объездив всех врачей, нашел, наконец, в Лохутском квартале какого-то армянина, одринского врача, как тот сам себя представил, посадил его на фаэтон и привез к Джумалиевым.
К счастью, доктор Владос, домашний врач Аргиряди, обнаружив оставленную Павлом записку, уже приехал к ним.
Вдвоем с армянином они долго суетились вокруг Жейны, но кровь, похоже, остановилась сама по себе после полудня.
Когда врачи уехали, Павел поднялся из прихожей, чтобы попрощаться с Наталией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Небо на востоке только начало светлеть, в комнате было еще совсем темно. Наталия Джумалиева вскочила и, подбежав к лестнице, ведущей в прихожую, крикнула:
– Лука, погляди, кто это… Что там происходит?
– Это турки… Стражники… – испуганно отозвался снизу Лука.
– Боже, – прошептала Наталия. – Что им от нас надо?…
Снова послышались удары в ворота – сильные, настойчивые.
– Узнай, чего они хотят, – добавила Наталия и пошла в свою комнату одеться.
В другом конце коридора скрипнула дверь, и в полумраке появилась Жейна в накинутой на плечи шали.
– Ты лежи, не надо вставать, – сказала ей мать. – Господи, и чего это они среди ночи людей будят… – говорила Наталия Джумалиева, одеваясь во все черное.
Остановившись у дверей, Жейна, немного помолчав, коротко молвила:
– Из-за Бориса Грозева…
Мать удивленно посмотрела на нее.
– Почему из-за него?
– Из-за Грозева… – стояла на своем Жейна. – И смотри не забудь: никто к нему не приходил, никто для него ничего не оставлял…
Мать ошеломленно глядела на нее.
Внизу уже слышалась турецкая речь и топот сапог. Со двора доносился шум.
– Господи, но почему его ищут? – Ничего не понимая, Наталия развела руками.
Кутаясь в шаль, Жейна повторила:
– Никто его не спрашивал. Никто ничего ему не оставлял.
Потом повернулась и скрылась в своей комнате.
По лестнице поднимался, хромая и тяжело опираясь на палку, сержант Али. За ним шел испуганный Лука. Путаясь, он отвечал что-то на вопросы стражников.
Как бы не замечая Наталии, хотя он знал ее лично, сержант Али оглядел кладовые и раздраженно произнес:
– Хозяйка, ты знаешь, что здесь прятался наш враг, а?
– Нет, господин… – ответила, пытаясь овладеть собой, Наталия.
– Тебе, значит, это неизвестно, – усмехнулся сержант, – а кто жил у вас на верхнем этаже?
– Один торговец, господин… Его знает весь город…
– В том-то и дело, что никто его не знал! – И сержант Али толкнул палкой прикрытую дверь в коридор. – Сейчас, когда его привезут сюда в кандалах, увидишь, что это за торговец…
Хотя голова ее раскалывалась от предположений и догадок, Наталия не утратила самообладания.
– Но если вы этого не знали, господин, – сказала она, – то откуда же нам было знать?
Сержант ухмыльнулся и покачал головой.
По лестнице, заложив руки за спину, тяжело поднимался Димитр Джумалия.
Сержанту Али, бедняку, обремененному многочисленным семейством, не раз приводилось видеть добро от Джумалии, и поэтому сейчас, поздоровавшись со стариком, он немного сконфуженно сказал:
– Не волнуйся, мастер. Мы лишь делаем проверку. Твоим людям ничего плохого не сделаем… Вы дали приют плохому человеку… Это все…
И, словно в подтверждение своих слов, он обратился к сопровождавшим его троим стражникам:
– Ступайте вниз, я сам проверю комнату…
Димитр Джумалия обменялся быстрым взглядом с невесткой, вытер лоб и стал подниматься наверх вслед за турком.
Ступив на площадку, сержант обернулся. Оглядевшись вокруг, словно желая удостовериться, что их никто не подслушивает, он доверительно сказал Джумалии:
– Из Стамбула пришло сообщение об этом человеке… Поймали какого-то телохранителя, отсюда все и выяснилось… А мы-то здесь почести ему оказываем, большим человеком считаем. Как открыли его комнату на постоялом дворе Куршумли, что увидели? Никакой торговлей он не занимался. Все было выдумкой, чтоб людям пыль в глаза пускать…
Сержант Али прищурился и приложил палец к губам, давая понять, что все сказанное должно остаться между ними.
– А где сейчас этот человек, сержант? – уловив выражение лица турка, тихо спросил Джумалия.
Али неопределенно махнул рукой.
– Кто его знает! Расплели клубок, но поздно. Сев здесь на поезд, он слез в Тырново-Сеймене. Выдавал себя за француза. Там след его потерялся… Может, где-то здесь, а может, дальше поехал…
– А кто он? Откуда? Как здесь появился? – продолжал допытываться Джумалия. – Ко мне его послал Аргиряди…
– Так ведь и Аргиряди столько же известно о нем. Говорит, были у него рекомендательные письма. От австрийских фирм… Пустая болтовня все… Одни выдумки…
Сейчас сержант Али держался совсем свойски. Видимо, он был смущен грубостью своих людей и старался ее загладить, прекрасно понимая, что хорошие отношения с таким человеком, как старый мастер, ему куда выгоднее.
В комнате Грозева он произвел совсем поверхностный обыск. Открыл шкафы, небрежно приподнял края матрасов. Затем, покачивая головой, пощупал узел с одеждой, оставленный Наталией на сундуке, и вышел.
Уже совсем рассвело, и, увидев яркое убранство прихожей с красивыми домоткаными коврами, сержант ощутил чувство зависти. Он спустился вниз.
Выражение его лица снова стало деловитым и серьезным. Остановившись перед Наталией Джумалиевой, он сухо спросил ее:
– Ваш квартирант ничего не оставлял?
– Нет, господин, – ответила Наталия, вновь охваченная страхом.
– Кто-нибудь его спрашивал?
– Никто, господин…
Затем сержант, обращаясь скорее к Джумалии, чем к остальным, неохотно произнес:
– Ну что ж, простите за вторжение, сами понимаете – служба…
И пошел к выходу.
– Иди успокой Жейну… Я схожу в Тахтакале… Там выясню, что происходит… – сказал Джумалия.
Посмотрев на Наталию долгим взглядом, словно хотел сказать еще что-то, он повернулся и ушел.
За последние дни Жейна еще больше ослабела. Даже с постели вставала с трудом. После обыска она несколько раз обошла прихожую. Поднималась на верхний этаж и снова возвращалась в свою комнату. Но не ложилась, а сидела, сцепив пальцы рук, взволнованная и напряженная.
Она лихорадочно думала. Правду ли сказал турок? Могли его схватить? Где он сейчас? Мысленно проверяла, что могло бы навести стражников на его след. Успокаивала себя тем, что все в порядке, но голова все равно гудела, была тяжелой, словно налитая свинцом. Горло перехватило, стало трудно дышать. Боль сжала тисками грудь, потом внутри разлилось что-то теплое. Рот наполнился алой кровью. Жейна оперлась руками о стену, ноги ее подкосились.
Она пришла в себя лишь после полудня. Кровотечение постепенно уменьшилось и прекратилось. Узнав об обыске, Павел Данов пришел к Джумалиевым и попал как раз в тот момент, когда у Жейны началось кровоизлияние.
Он взял фаэтон и, объездив всех врачей, нашел, наконец, в Лохутском квартале какого-то армянина, одринского врача, как тот сам себя представил, посадил его на фаэтон и привез к Джумалиевым.
К счастью, доктор Владос, домашний врач Аргиряди, обнаружив оставленную Павлом записку, уже приехал к ним.
Вдвоем с армянином они долго суетились вокруг Жейны, но кровь, похоже, остановилась сама по себе после полудня.
Когда врачи уехали, Павел поднялся из прихожей, чтобы попрощаться с Наталией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109