– Хочешь, помогу? – спросил Эрни.
– Да ну на фиг, – ответил я. – Мне и так нравится.
Уэндл и Базз, что неудивительно, свили гнезда в одинаковой манере, сделав несколько треугольников с закругленными краями, которые они складывали друг на друга, пока не получилась перевернутая ацтекская пирамида. Все время, пока близнецы этим занимались, они не затыкались ни на минуту.
– Мне это нравится, – сказал Уэндл.
– Начало путешествия, – поддакнул Базз.
– Вы много раз практиковались? – спросил Эрни, нанося последние штрихи и украшая свое гнездо комочками пушистого хлопка.
– Да, да, – сказал Базз. – Тут мы каждый вечер делаем гнезда, а сюда приезжаем уже… ой, давно уже приезжаем.
– Насколько давно?
– Я не помню…
– Ну, хоть примерно, – сказал я. – Плюс-минус.
Базз и Уэндл посовещались друг с дружкой, пошептались, как сенатор и его адвокат, обсуждающие, воспользоваться ли им пятой поправкой, и наконец выдали:
– Пять лет.
– Вы уже пять лет идете по пути прогресса? – спросил я. – Ну, действительно долго. Очень впечатляет.
Близнецы просияли от гордости, а я обрадовался, что направил разговор в нужное русло.
– Это единственно возможный образ жизни, – сказал Базз.
– И существования, – добавил Уэндл.
Я кивнул и прикрыл глаза, сделав вид, что впитываю ценную информацию. А затем как ни в чем не бывало сообщил:
– На самом деле я знал одного из ребят, который состоял в вашей группе в последние пять лет, возможно, и вы, мальчики, с ним знакомы.
– Сомневаюсь, – встрял Эрни, подыгрывая мне. – Не могут же они знать всех и каждого.
Базз несколько раз подпрыгнул на месте, его хвост тяжело хлопал по земле.
– Очень даже можем! Мы можем! Как его звали?
– Руперт, – сказал я. – Руперт Симмонс.
Ноль реакции. Они даже не стали советоваться друг с другом, просто пожали плечами.
– Мне кажется, его звали Гранаах, – добавил Эрни, и я был восхищен его произношением.
Ага! Теперь братишки причитали, плакали и всхлипывали, а со всех сторон доносились возгласы сочувствия. Они знали Руперта, и очень хорошо знали.
– Он был нам как брат, – всхлипнул Уэндл, и обильный поток соленой воды потек из его глаз. – И я любил его как брата.
Базз был так же расстроен, хотя, по-видимому, он не мог состязаться с Уэндлом в производительности слезных желез.
– Он был таким хорошим. Я никогда не смогу понять, почему же он это сделал.
– В смысле убил себя?
– В смысле отказался от Прогресса, – заплакал Базз. – Он был уже так близко. Динозавр на 73 %. Уже почти готов к Рингу.
Вот опять. Снова это слово. Может, я ослышался и это не ринг, а ранг?
– А что значит «ранг», – спросил я, – это ваш приз, что ли?
– Нет, нет, Ринг – это… конечное испытание. Чтобы проверить твой прогресс.
Ага, трах-тибидох и еще раз тибидох. Не знаю, почему я ожидал чего-то другого.
– И через это должен пройти каждый?
– В конце концов да, – сказал Базз. – Но может пройти только настоящий динозавр.
Эрни обнял Уэндла, как обнимаются партнеры по гольфу в знак дружбы.
– А вы, мальчики, уже прошли этот тест?
Уэндл отскочил от Эрни как ужаленный, то ли ему не понравилось обниматься, то ли вопрос смутил, уж не знаю. Он быстро качал головой, словно смотрел теннисный матч между двумя крошечными птичками колибри.
– Господи, конечно нет! – завизжал он. – Вряд ли мы уже готовы для испытания!
– Вряд ли готовы!
– Ринг – испытание для тех, кто готов перейти на следующий уровень. А нам это не светит еще какое-то время!
– Долгое время!
Интересно. Не было ничего удивительного в том, что Базз и Уэндл, несмотря на их дружелюбие, не слишком-то высоко поднялись по лестнице Прогресса. Милые детки. Мозги не больше наперстка. Но с другой стороны, очень даже удивительно, что Руперт Симмонс смог это сделать за столь короткое время. По нашим оценкам, Руперт состоял в секте максимум три года, это значит, что он двигался вперед довольно быстрыми темпами.
– А Руперт уже многого добился, да?
– Да, он был очень продвинутый, – сказал Базз. – На самом деле он даже вел многие семинары.
Тут глаза Уэндла широко распахнулись. В них сиял полувосторг-полубезумие.
– А помнишь то занятие, ну, про людей?! – радостно завопил он. – Это было просто сказочно!
Базз повернулся ко мне и объяснил:
– Он продемонстрировал нам, что в пищевой цепочке люди занимают более низкую ступень, чем динозавры.
– Ниже, чем мы! – заорал Уэндл.
– И фактически динозавры – это доминирующий вид, хотя по численности нас и меньше.
Я щелкнул зубами. Это сложно сделать, когда у тебя зубищи острые как ножи, но я выучился после долгих лет практики.
– Насколько я понял, к людям у вас никакой любви не осталось.
– А с чего нам их любить? – спросил Базз. Обычный дружелюбный тон заметно испарился из его голоса. Он говорил по-деловому. – Они нас угнетают. И это из-за них мы не можем осознать, кто мы на самом деле.
– Это отвратительные создания, – встрял Уэндл. – И их нужно остановить.
Базз сурово посмотрел на брата, и тот сразу же опустил глаза.
– Иногда он слишком далеко заходит, – сказал Базз. – Мой брат очень легко впадает в раж.
Я хотел было продолжить, чтобы Уэндл и дальше развил свою мысль, но тут сквозь трещины на стенах и потолке до меня долетел знакомый характерный аромат. Голова тут же поплыла в полуметре от тела, а ноздри заполнились смесью из трав и специй. Аромат заплывал ко мне в нос, струился в горло, практически лишая меня возможности дышать.
– Что это? – спросил Эрни, положив мне руки на плечи. – С тобой все в порядке, малыш?
– Да, – удалось выдавить мне. – Это… это…
– Ты становишься каким-то багровым…
– Это…
Тут дверь распахнулась от легкого ветерка, словно она была сделана из тоненькой фанеры. Внезапно аромат исчез, я не мог уловить его, словно это был лишь плод моего воображения. Мои легкие снова наполнились воздухом, сердце стало нормально биться, хотя и чуть быстрее обычного, и я ощутил прилив адреналина, поскольку в дверях стояло удивительное создание.
– Добрый вечер, – прошептала Цирцея. Ее дыхание щекотало мои уши даже на расстоянии трех метров. – Я хочу показать кое-что вам двоим.
14
Всего лишь какая-то конюшня и больше ничего. Ну, понимаете, конюшни – это замечательно, но когда Цирцея сказала, что хочет кое-что показать нам, то я надеялся на что-то более… эротичное. А конюшня, если мы не говорим о некоторых человеческих извращениях, это не самое приятное место для секса. Кроме того, прогрессисты уже меня удивляли, и, возможно, в этой конюшне полным ходом идет развеселая вечеринка. Этим можно было бы объяснить непонятную тягу людей к жизненному укладу амишей.
Но пока что мы стояли снаружи высокого деревянного строения, и я не совсем понимал, что мы здесь делаем, поэтому выразил свое неудовольствие, проворчав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95