Снова и снова.
– Это что? – спросил я, подошел и стал бить ее по щекам, чтобы попытаться вернуть нормальный цвет лица. – Ты что, накачалась базиликом?
Она засмеялась. Типичное гоготанье проституток. Затем оттолкнула меня.
– Да базилика сейчас днем с огнем не сыщешь, придурок. В этом году все сидят на красном кайенском перце. Пе-е-е-р-е-ец.
Я влепил ей еще одну пощечину. На этот раз скорее для удовольствия, чем для пользы дела.
– Куда ты дела причиндалы Минского? Продала?
Ответа не последовало. Вместо этого она перегнулась через край кровати и высунула свой длиннющий язык (интересно, этот похотливый козел заметил, что он слишком длинный и быстрый) и слизнула что-то с туалетного столика. Это была дорожка красного перца, но она тут же исчезла, растаяв на ее язычке.
Я выдвинул ящик ночного столика и обнаружил целый склад пластиковых мешочков с кайенским перцем и какой-то наркотической травой, которую я не сразу опознал. Может, розмарин? Я открыл окно. Пришлось попотеть, поскольку чертово окно было накрепко закрыто аж со времен палеолита. В номер влетел теплый ветерок, унося дурные запахи в другие, более интересные места. Я открыл пластиковые пакеты и пустил остатки наркоты по ветру, высыпав содержимое в переулок под окнами. Водопад травки оросил мусорку и потрескавшийся асфальт.
Стар заскулила и попыталась подняться с постели.
– Это мои запасы, ублюдок.
– Небольшая поправочка. Были твои, – я легонько толкнул ее назад. Ее кожа напоминала салфетку, а мускулы были слабы и бесполезны, поэтому она со всего маху упала назад. – Я хочу знать, что ты сделала с имуществом Минского?
– А это еще кто?
– Ты отлично знаешь, кто это. Минский. Парень, с которым ты встречаешься.
– Я со многими встречаюсь, – сказала она и попыталась затащить меня на кровать. – И с тобой могла бы. Прямо сейчас.
С этими словами она потянула за угол своей маски на шее, приоткрывая кожу, которая оказалась болезненно бледной.
Я подавил в себе отвращение, с легкостью отпрянул от нее и уселся на расшатанное кресло.
– Минский. Эфир. Инструменты. Говори.
– Ах, коротышка!
– Ага, мы поняли друг друга!
Она хитренько посмотрела на меня.
– Давай-ка разберемся. Ты что думаешь… Ты думаешь, что он печется об этом дерьме?
– Леди, думать не входит в мои профессиональные обязанности. Просто скажи, что ты сделала с его инструментами, и мы избежим неприятностей, – я устроил целое представление: снял перчатку, продемонстрировал готовые причинить эти самые «неприятности» когти, растягивая удовольствие, чтобы мои намерения стали очевидными.
Но Стар не повелась на мой спектакль под названием «Винсент – головорез».
– Коротышке плевать на свои препараты и инструменты, – сказала она, подпрыгивая на кровати, человеческие груди соблазнительно выделялись на бледном теле. – Поверь мне. Подожди секундочку и сам его спросишь.
О чем, черт побери, она говорит?
– О чем, черт побери, ты говоришь?
Ровно через секунду раздался стук в приоткрытую дверь номера, и знакомая коротенькая ручка с букетом роз просунулась в дверной проем.
– Дорогая, – пропищал тоненький голосок. Словно его обладатель подышал гелием. – Я пришел слишком рано?
Я рванул дверь, схватил эту ручонку как можно крепче и дернул на себя, сбив Минского с ног, затащил его в номер и подтянул к себе.
– Приведи хоть одну причину, по которой я не должен вставить этот букетик роз тебе в задницу, – рявкнул я.
Маленькое тельце задрожало в моих руках, но я не намерен был отступать. Минский, одетый в шикарный шерстяной костюм и нелепый галстук в полоску, смотрел то на меня, то на свою подружку, словно кто-то из нас сейчас загадочным образом испарится и оставит его в тишине и покое.
– Я… я… она не…
– Ты какого хрена тут делаешь?
– Она… я не хотел…
– Ты велел мне отыскать ее и вернуть тебе твои причиндалы.
– Пожалуйста, – тихо взмолился Минский. – Не при Стар…
– Ты знаешь, что она тут вытворяла с человеком, когда я сюда пришел?
Дантист даже не поежился. Вероятно, он знал, что она вот уже какое-то время занимается межвидовым сексом. Может быть, его это даже возбуждало. Да, порочность некоторых динозавров не знает границ.
– Пожалуйста, – повторил он. – Ты не понимаешь.
– Так объясни.
Минский снова взглянул на Стар. Полагаю, если бы ее не было в номере, он был бы более откровенен.
– Проваливай, – велел я, бросив к ее ногам долларовую бумажку. – Купи себе содовой.
Шлюшка подняла банкноту, скатала из нее шарик и швырнула его мне в лицо. Я постарался не вздрогнуть, когда грубая бумага царапнула мою щеку. Затем, все еще в личине, но по людским меркам абсолютно голая, она пошла к двери, по дороге проведя рукой по груди Минского, вышла в коридор и скрылась из вида.
Я швырнул Минского на кровать, он тяжело плюхнулся на нее, и заржавевшие пружины заскрипели.
– Из-за тебя я только зря тратил время, – прорычал я. – И Эрни тоже. Ты думаешь, у нас только одно дело? Ты думаешь, что мы этим занялись только потому, что мы – душки?
– Я не… Я сказал вам правду, ребята… Она действительно украла мои инструменты…
– И?
– И… и все. Она украла, я взбесился и хотел, чтобы вы все вернули.
– Но теперь у вас все в порядке. И с кражей. И с враньем.
– Нет, это…
– Но ведь ты все еще трахаешь ее.
Минский посмотрел куда-то вдаль. Я схватил его за пухлые щечки и развернул к себе.
На секунду наши глаза встретились. Во взгляде Минского читались стыд, боль и похоть. Но он быстро отвел глаза в сторону.
– Я ничего не мог с собой поделать, – признался он. – Просто не смог держаться от нее подальше.
Всего лишь легкий удар моего запястья, и Минский отлетел назад, свалился с кровати и шлепнулся на пол. Я уже и так потратил на этого козла достаточно времени, нечего с ним возиться.
– Я тебе скажу, от чего ты сможешь держаться подальше, – сказал я. – От моего офиса!
Я хлопнул дверью и ушел, не оглядываясь. Через два лестничных пролета я проходил мимо открытых дверей какого-то номера, и изнутри доносился знакомый набор криков и стонов. Снова наша Стар. Я это понял, даже не заглядывая внутрь. И мне стало чуть веселее, оттого что Минскому приходится бить баклуши наверху, пока его «девушка месяца» двумя этажами ниже трахается с незнакомцем за вшивые пятьдесят баксов.
Нет, вычеркиваем. Мне стало намного веселее.
* * *
Спустя одну неделю все в офисе Ватсона и Рубио в значительной степени устаканилось. Луиза прекратила дежурить у нас в кабинете и отправилась домой. Мы пообещали позвонить ей, как только произойдет какой-то прорыв. Эрни ее не хватает, скажу я вам, и он находит как минимум два предлога в день, чтобы набрать Луизин номер и посвятить ее в какие-нибудь незначительные детали расследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Это что? – спросил я, подошел и стал бить ее по щекам, чтобы попытаться вернуть нормальный цвет лица. – Ты что, накачалась базиликом?
Она засмеялась. Типичное гоготанье проституток. Затем оттолкнула меня.
– Да базилика сейчас днем с огнем не сыщешь, придурок. В этом году все сидят на красном кайенском перце. Пе-е-е-р-е-ец.
Я влепил ей еще одну пощечину. На этот раз скорее для удовольствия, чем для пользы дела.
– Куда ты дела причиндалы Минского? Продала?
Ответа не последовало. Вместо этого она перегнулась через край кровати и высунула свой длиннющий язык (интересно, этот похотливый козел заметил, что он слишком длинный и быстрый) и слизнула что-то с туалетного столика. Это была дорожка красного перца, но она тут же исчезла, растаяв на ее язычке.
Я выдвинул ящик ночного столика и обнаружил целый склад пластиковых мешочков с кайенским перцем и какой-то наркотической травой, которую я не сразу опознал. Может, розмарин? Я открыл окно. Пришлось попотеть, поскольку чертово окно было накрепко закрыто аж со времен палеолита. В номер влетел теплый ветерок, унося дурные запахи в другие, более интересные места. Я открыл пластиковые пакеты и пустил остатки наркоты по ветру, высыпав содержимое в переулок под окнами. Водопад травки оросил мусорку и потрескавшийся асфальт.
Стар заскулила и попыталась подняться с постели.
– Это мои запасы, ублюдок.
– Небольшая поправочка. Были твои, – я легонько толкнул ее назад. Ее кожа напоминала салфетку, а мускулы были слабы и бесполезны, поэтому она со всего маху упала назад. – Я хочу знать, что ты сделала с имуществом Минского?
– А это еще кто?
– Ты отлично знаешь, кто это. Минский. Парень, с которым ты встречаешься.
– Я со многими встречаюсь, – сказала она и попыталась затащить меня на кровать. – И с тобой могла бы. Прямо сейчас.
С этими словами она потянула за угол своей маски на шее, приоткрывая кожу, которая оказалась болезненно бледной.
Я подавил в себе отвращение, с легкостью отпрянул от нее и уселся на расшатанное кресло.
– Минский. Эфир. Инструменты. Говори.
– Ах, коротышка!
– Ага, мы поняли друг друга!
Она хитренько посмотрела на меня.
– Давай-ка разберемся. Ты что думаешь… Ты думаешь, что он печется об этом дерьме?
– Леди, думать не входит в мои профессиональные обязанности. Просто скажи, что ты сделала с его инструментами, и мы избежим неприятностей, – я устроил целое представление: снял перчатку, продемонстрировал готовые причинить эти самые «неприятности» когти, растягивая удовольствие, чтобы мои намерения стали очевидными.
Но Стар не повелась на мой спектакль под названием «Винсент – головорез».
– Коротышке плевать на свои препараты и инструменты, – сказала она, подпрыгивая на кровати, человеческие груди соблазнительно выделялись на бледном теле. – Поверь мне. Подожди секундочку и сам его спросишь.
О чем, черт побери, она говорит?
– О чем, черт побери, ты говоришь?
Ровно через секунду раздался стук в приоткрытую дверь номера, и знакомая коротенькая ручка с букетом роз просунулась в дверной проем.
– Дорогая, – пропищал тоненький голосок. Словно его обладатель подышал гелием. – Я пришел слишком рано?
Я рванул дверь, схватил эту ручонку как можно крепче и дернул на себя, сбив Минского с ног, затащил его в номер и подтянул к себе.
– Приведи хоть одну причину, по которой я не должен вставить этот букетик роз тебе в задницу, – рявкнул я.
Маленькое тельце задрожало в моих руках, но я не намерен был отступать. Минский, одетый в шикарный шерстяной костюм и нелепый галстук в полоску, смотрел то на меня, то на свою подружку, словно кто-то из нас сейчас загадочным образом испарится и оставит его в тишине и покое.
– Я… я… она не…
– Ты какого хрена тут делаешь?
– Она… я не хотел…
– Ты велел мне отыскать ее и вернуть тебе твои причиндалы.
– Пожалуйста, – тихо взмолился Минский. – Не при Стар…
– Ты знаешь, что она тут вытворяла с человеком, когда я сюда пришел?
Дантист даже не поежился. Вероятно, он знал, что она вот уже какое-то время занимается межвидовым сексом. Может быть, его это даже возбуждало. Да, порочность некоторых динозавров не знает границ.
– Пожалуйста, – повторил он. – Ты не понимаешь.
– Так объясни.
Минский снова взглянул на Стар. Полагаю, если бы ее не было в номере, он был бы более откровенен.
– Проваливай, – велел я, бросив к ее ногам долларовую бумажку. – Купи себе содовой.
Шлюшка подняла банкноту, скатала из нее шарик и швырнула его мне в лицо. Я постарался не вздрогнуть, когда грубая бумага царапнула мою щеку. Затем, все еще в личине, но по людским меркам абсолютно голая, она пошла к двери, по дороге проведя рукой по груди Минского, вышла в коридор и скрылась из вида.
Я швырнул Минского на кровать, он тяжело плюхнулся на нее, и заржавевшие пружины заскрипели.
– Из-за тебя я только зря тратил время, – прорычал я. – И Эрни тоже. Ты думаешь, у нас только одно дело? Ты думаешь, что мы этим занялись только потому, что мы – душки?
– Я не… Я сказал вам правду, ребята… Она действительно украла мои инструменты…
– И?
– И… и все. Она украла, я взбесился и хотел, чтобы вы все вернули.
– Но теперь у вас все в порядке. И с кражей. И с враньем.
– Нет, это…
– Но ведь ты все еще трахаешь ее.
Минский посмотрел куда-то вдаль. Я схватил его за пухлые щечки и развернул к себе.
На секунду наши глаза встретились. Во взгляде Минского читались стыд, боль и похоть. Но он быстро отвел глаза в сторону.
– Я ничего не мог с собой поделать, – признался он. – Просто не смог держаться от нее подальше.
Всего лишь легкий удар моего запястья, и Минский отлетел назад, свалился с кровати и шлепнулся на пол. Я уже и так потратил на этого козла достаточно времени, нечего с ним возиться.
– Я тебе скажу, от чего ты сможешь держаться подальше, – сказал я. – От моего офиса!
Я хлопнул дверью и ушел, не оглядываясь. Через два лестничных пролета я проходил мимо открытых дверей какого-то номера, и изнутри доносился знакомый набор криков и стонов. Снова наша Стар. Я это понял, даже не заглядывая внутрь. И мне стало чуть веселее, оттого что Минскому приходится бить баклуши наверху, пока его «девушка месяца» двумя этажами ниже трахается с незнакомцем за вшивые пятьдесят баксов.
Нет, вычеркиваем. Мне стало намного веселее.
* * *
Спустя одну неделю все в офисе Ватсона и Рубио в значительной степени устаканилось. Луиза прекратила дежурить у нас в кабинете и отправилась домой. Мы пообещали позвонить ей, как только произойдет какой-то прорыв. Эрни ее не хватает, скажу я вам, и он находит как минимум два предлога в день, чтобы набрать Луизин номер и посвятить ее в какие-нибудь незначительные детали расследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95