Что она скажет в ответ? думал я. Если дура, то скажет: «В России холодно, да?». А если не скажет, то не дура. Это как лакмусовая бумажка.
В России не была, ответила она.
А где были?
Много где...
Например?
(Если скажет: «В Калифорнии» значит, дура.)
В Альпах.
(Не дура.)
На лыжах там катались?
Ну да...
Выходит, вы профессионал?
Нет, что вы, это хобби!
А профессия?
Амбалы напряглись и перевели взгляд с меня на нее. Она замялась. Через пару секунд я снова оказался в перекрестном прицеле.
И вдруг я вспомнил. Такие взгляды я видел в фильме «Мимбо-но онна». Ну конечно! Первая лента, выставившая японских мафиози в неприглядном свете. После нее у режиссера Дзюдзо Итами были неприятности. Его подкараулили на улице и исполосовали все лицо ножами. Но не убили. Убийства не в их стиле. Режиссер сделал это с собой сам, несколько позже и по другому поводу.
Так-так, понятно... Я еду в одной гондоле с якудзами. Они, оказывается, еще и лыжники. Хотя нет, какие лыжники? Они просто на работе охраняют дочку своего босса. Или любовницу. Впрочем нет дочку. Дочка катается, они охраняют. Все понятно.
Только зачем же меня локтем в ребро? Я что на эту дочку покусился? У меня билет, в билете написано: до четырех тридцати. Имею право. Они имеют право лезть без очереди в силу того, что их боятся, а я имею такое право в силу билета. И нечего меня локтем.
Кстати, интересно: что они за лыжники? Допустим, дочка катается классно, в Альпах научилась. А охрана? Если плохо катаются, то как охраняют? Врежутся друг в друга, а она усвистит вперед. Вот смеху-то будет!
Очень это интересно. Надо бы посмотреть. Может даже, что-нибудь этакое подстроить для проверки. С одной стороны, конечно, якудзы. Но с другой стороны, это же сколько сразу будет адреналина! Убить не убьют, проверено. В крайнем случае, рожу ножами разукрасят. Вот с отечественной братвой шутить не стоит. А с этими, пожалуй, можно.
Да и потом: по ребру-то они мне заехали! И не извинились. Что же теперь так и оставить? Ну уж нет.
Гондола остановилась. Двери разъехались в стороны, приглашая выйти. Я вылез, вытащил лыжи из пенала и, не оборачиваясь, пошел к склону. Снег все еще сыпал, к тому же усилился ветер, начинало смеркаться. Самая что ни на есть адреналиновая погода.
Перед спуском я оглянулся. Все трое стояли кучкой. Один якудза что-то вещал в рацию. Второй бдительно озирался по сторонам. Охраняемая наводила порядок в экипировке. Я оттолкнулся палками и заскользил в долину. Метров через сто остановился и стал ждать, вглядываясь в снежную пелену.
Спустя пару минут они показались. Один амбал катил впереди, расчищая путь, как ледокол. У него в кильватере, блистая отточенной техникой, шла опекаемая девица. Второй амбал замыкал караван. Видно было, как он зыркает глазами во все стороны, дабы уберечься от неожиданностей. На долю секунды его взгляд задержался на мне. В следующую долю он просвистел мимо.
Вариантов моих действий было несколько. Воображению рисовалось то подобие футбольного подката, то борцовское взятие на бедро. Правда, я не был уверен, что мне хватит горнолыжной техники для выполнения этих сложных сценариев. Я ведь только и умел, что ездить быстро и страшно. Но времени на раздумья уже не было, оставалось действовать по обстановке.
Я набрал скорость, и скоро вся троица снова выступила из снегопада. Они все так же шли гуськом, чуть левее меня, и я неуклонно приближался к ним по диагонали, ускоряясь все более и более. Задний якудза прилежно крутил головой, но меня пока не видел. Когда я приблизился к нему вплотную, склон резко пошел вниз. Меня вынесло вперед и наперерез, по его лыжам, с одновременным взлетом так взлетает куропатка из-под ног охотника. Эффект превзошел все ожидания. Благополучно приземлившись и успешно затормозив чуть ниже, я оглянулся, чтобы увидеть миг позора японской мафии. Бедняга распластался на спине и, не в силах перевернуться, ехал в таком виде по склону, хватая руками воздух. Его одинокая лыжа осталась скучать наверху. Зрелище грело душу, но задерживаться было нельзя. Я рванул вниз.
Казалось очень естественным обратить внимание отряда на потерю бойца. Я так и поступил, но не со всем отрядом, а только с его арьергардом. Догнав их и вклинившись между, я развернулся поперек, затормозил, сделал страшное лицо и такими отчаянными жестами изобразил долю упавшего амбала, что дочка крестного папы не могла не остановиться.
У тебя там друг упал! крикнул я.
И что, покалечился?
Да нет, просто. Лыжа отстегнулась...
Она покосилась на меня, как на ненормального. Тем временем передний якудза, не ведающий о событиях у себя за спиной, скрылся в завесе снежных хлопьев. Я мог собой гордиться.
Чуть ниже трасса раздваивалась. Установить, в который рукав утек авангард отряда, не представлялось возможным. Она остановилась и задумалась.
Что, не знаешь, куда двигать?
Да, забыла...
Направо к подъемнику, налево к гостинице. Тебе куда?
Наверное к гостинице...
Тогда налево. Поехали.
Она чуть поколебалась, оглянулась назад – упавший все не появлялся. Резкий порыв ветра заставил ее поежиться. Она оттолкнулась палками и двинулась вниз, выписывая слитыми воедино ногами безупречную синусоиду.
Ну хорошо, – подумал я, глядя на нее сверху. Допустим, охрана ее потеряла. Что мне предпринять теперь? И надо ли вообще что-то предпринимать? С одной стороны, раз уж начал куражиться, так продолжай. С другой стороны, мафия. С мафией не шутят. А с третьей стороны, адреналин – это хорошо. Ладно.
Я раскантовался, расставил лыжи пошире и принял спусковую стойку. Сосенки и сакурки замелькали все быстрее и быстрее. Лыжам стало щекотно от бугорков и кочек. Живот сам собой поджался и завибрировал. Десятый миллиграмм медленно, но верно выдавливался в кровь.
Я нагнал ее уже в самом низу – мы практически синхронно затормозили под окнами гостиницы. Утоптанная площадка перед отелем была заполнена толпой праздношатающихся лыжников в расхристанных ботинках. Охраны не наблюдалось.
– Ну что, – спросил я, – будешь ждать своих друзей?
– Да, – ответила она. – Подожду.
– Так может, зайдем в буфет, кофе выпьем? Чего на ветру торчать?
Подножие склона продувалось не хуже вершины. Она снова поежилась, секунду подумала и отстегнула лыжи.
– Ты что, здесь и остановилась, в этом отеле?
– Да.
– Ничего, что я на «ты»?
– Ничего.
Какая неразговорчивая, – думал я, заходя с ней в здание. Не иначе, как от холода. Надо кофеем отпоить. Разговорится.
Мы уселись за стойку буфета. Она стащила с носа маску, но осталась в огромных горнолыжных очках. Глаз не увидать за стеклами.
– Так и будешь в очках сидеть? – спросил я ее.
– Так и буду.
– Понятное дело. Безопасность. Конспирация. Ты в самом деле такая крупная птица?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
В России не была, ответила она.
А где были?
Много где...
Например?
(Если скажет: «В Калифорнии» значит, дура.)
В Альпах.
(Не дура.)
На лыжах там катались?
Ну да...
Выходит, вы профессионал?
Нет, что вы, это хобби!
А профессия?
Амбалы напряглись и перевели взгляд с меня на нее. Она замялась. Через пару секунд я снова оказался в перекрестном прицеле.
И вдруг я вспомнил. Такие взгляды я видел в фильме «Мимбо-но онна». Ну конечно! Первая лента, выставившая японских мафиози в неприглядном свете. После нее у режиссера Дзюдзо Итами были неприятности. Его подкараулили на улице и исполосовали все лицо ножами. Но не убили. Убийства не в их стиле. Режиссер сделал это с собой сам, несколько позже и по другому поводу.
Так-так, понятно... Я еду в одной гондоле с якудзами. Они, оказывается, еще и лыжники. Хотя нет, какие лыжники? Они просто на работе охраняют дочку своего босса. Или любовницу. Впрочем нет дочку. Дочка катается, они охраняют. Все понятно.
Только зачем же меня локтем в ребро? Я что на эту дочку покусился? У меня билет, в билете написано: до четырех тридцати. Имею право. Они имеют право лезть без очереди в силу того, что их боятся, а я имею такое право в силу билета. И нечего меня локтем.
Кстати, интересно: что они за лыжники? Допустим, дочка катается классно, в Альпах научилась. А охрана? Если плохо катаются, то как охраняют? Врежутся друг в друга, а она усвистит вперед. Вот смеху-то будет!
Очень это интересно. Надо бы посмотреть. Может даже, что-нибудь этакое подстроить для проверки. С одной стороны, конечно, якудзы. Но с другой стороны, это же сколько сразу будет адреналина! Убить не убьют, проверено. В крайнем случае, рожу ножами разукрасят. Вот с отечественной братвой шутить не стоит. А с этими, пожалуй, можно.
Да и потом: по ребру-то они мне заехали! И не извинились. Что же теперь так и оставить? Ну уж нет.
Гондола остановилась. Двери разъехались в стороны, приглашая выйти. Я вылез, вытащил лыжи из пенала и, не оборачиваясь, пошел к склону. Снег все еще сыпал, к тому же усилился ветер, начинало смеркаться. Самая что ни на есть адреналиновая погода.
Перед спуском я оглянулся. Все трое стояли кучкой. Один якудза что-то вещал в рацию. Второй бдительно озирался по сторонам. Охраняемая наводила порядок в экипировке. Я оттолкнулся палками и заскользил в долину. Метров через сто остановился и стал ждать, вглядываясь в снежную пелену.
Спустя пару минут они показались. Один амбал катил впереди, расчищая путь, как ледокол. У него в кильватере, блистая отточенной техникой, шла опекаемая девица. Второй амбал замыкал караван. Видно было, как он зыркает глазами во все стороны, дабы уберечься от неожиданностей. На долю секунды его взгляд задержался на мне. В следующую долю он просвистел мимо.
Вариантов моих действий было несколько. Воображению рисовалось то подобие футбольного подката, то борцовское взятие на бедро. Правда, я не был уверен, что мне хватит горнолыжной техники для выполнения этих сложных сценариев. Я ведь только и умел, что ездить быстро и страшно. Но времени на раздумья уже не было, оставалось действовать по обстановке.
Я набрал скорость, и скоро вся троица снова выступила из снегопада. Они все так же шли гуськом, чуть левее меня, и я неуклонно приближался к ним по диагонали, ускоряясь все более и более. Задний якудза прилежно крутил головой, но меня пока не видел. Когда я приблизился к нему вплотную, склон резко пошел вниз. Меня вынесло вперед и наперерез, по его лыжам, с одновременным взлетом так взлетает куропатка из-под ног охотника. Эффект превзошел все ожидания. Благополучно приземлившись и успешно затормозив чуть ниже, я оглянулся, чтобы увидеть миг позора японской мафии. Бедняга распластался на спине и, не в силах перевернуться, ехал в таком виде по склону, хватая руками воздух. Его одинокая лыжа осталась скучать наверху. Зрелище грело душу, но задерживаться было нельзя. Я рванул вниз.
Казалось очень естественным обратить внимание отряда на потерю бойца. Я так и поступил, но не со всем отрядом, а только с его арьергардом. Догнав их и вклинившись между, я развернулся поперек, затормозил, сделал страшное лицо и такими отчаянными жестами изобразил долю упавшего амбала, что дочка крестного папы не могла не остановиться.
У тебя там друг упал! крикнул я.
И что, покалечился?
Да нет, просто. Лыжа отстегнулась...
Она покосилась на меня, как на ненормального. Тем временем передний якудза, не ведающий о событиях у себя за спиной, скрылся в завесе снежных хлопьев. Я мог собой гордиться.
Чуть ниже трасса раздваивалась. Установить, в который рукав утек авангард отряда, не представлялось возможным. Она остановилась и задумалась.
Что, не знаешь, куда двигать?
Да, забыла...
Направо к подъемнику, налево к гостинице. Тебе куда?
Наверное к гостинице...
Тогда налево. Поехали.
Она чуть поколебалась, оглянулась назад – упавший все не появлялся. Резкий порыв ветра заставил ее поежиться. Она оттолкнулась палками и двинулась вниз, выписывая слитыми воедино ногами безупречную синусоиду.
Ну хорошо, – подумал я, глядя на нее сверху. Допустим, охрана ее потеряла. Что мне предпринять теперь? И надо ли вообще что-то предпринимать? С одной стороны, раз уж начал куражиться, так продолжай. С другой стороны, мафия. С мафией не шутят. А с третьей стороны, адреналин – это хорошо. Ладно.
Я раскантовался, расставил лыжи пошире и принял спусковую стойку. Сосенки и сакурки замелькали все быстрее и быстрее. Лыжам стало щекотно от бугорков и кочек. Живот сам собой поджался и завибрировал. Десятый миллиграмм медленно, но верно выдавливался в кровь.
Я нагнал ее уже в самом низу – мы практически синхронно затормозили под окнами гостиницы. Утоптанная площадка перед отелем была заполнена толпой праздношатающихся лыжников в расхристанных ботинках. Охраны не наблюдалось.
– Ну что, – спросил я, – будешь ждать своих друзей?
– Да, – ответила она. – Подожду.
– Так может, зайдем в буфет, кофе выпьем? Чего на ветру торчать?
Подножие склона продувалось не хуже вершины. Она снова поежилась, секунду подумала и отстегнула лыжи.
– Ты что, здесь и остановилась, в этом отеле?
– Да.
– Ничего, что я на «ты»?
– Ничего.
Какая неразговорчивая, – думал я, заходя с ней в здание. Не иначе, как от холода. Надо кофеем отпоить. Разговорится.
Мы уселись за стойку буфета. Она стащила с носа маску, но осталась в огромных горнолыжных очках. Глаз не увидать за стеклами.
– Так и будешь в очках сидеть? – спросил я ее.
– Так и буду.
– Понятное дело. Безопасность. Конспирация. Ты в самом деле такая крупная птица?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90