Кандида была настолько одинока, что даже дружба с поросенком доставляла ей радость, она всегда приносила ему объедки со стола.
«Много было взрывов ночью, – продолжала писать Кандида, – и много шума со стороны шоссе. Все говорят, что дела союзников идут очень хороню и немцев прогонят, наверное, к лету».
В сентябре, после поражения итальянской армии и ареста Муссолини, всех военнопленных выпустили на свободу, и показалось, будто Италия окончательно вышла из войны.
Но нацисты очень активно вели контратаки, и новая «фашистская республика» была провозглашена всего в нескольких милях от фермы, где жила семья Кандиды, – в курортном городке Сало.
Немцы укрепили позиции своих союзников и сеяли повсюду ужас. Италия вновь погрузилась в кровавый хаос гражданской войны между теми, кто еще верил в фашизм (или но крайней мере в победу нацистов), и теми, кто не верил ни во что.
«Война, кажется, никогда не кончится, – писала Кандида, – мира нет даже в наших сердцах». Девушка опять остановилась и затем записала фразу, которая была у нее постоянно на уме и слетала с губ: «Господи, помоги нам всем».
Когда Муссолини ввязался в войну на стороне Гитлера, Кандиде исполнилось всего пятнадцать. Говорили, будто в день объявления войны все перестали смотреть друг другу в глаза и молча разбрелись по домам. Казалось, люди предвидели те ужасные последствия, которые принесет Италии мировая война.
Кандида была почти ровесницей фашистского режима в Италии. Она была свидетельницей первых дней процветания, а затем и катастрофы.
Три года бойни и насилия поставили Италию на колени. Старший брат Кандиды, Тео. был послан в Грецию, и пуля снайпера серьезно повредила ему бедро. Он навсегда стал инвалидом – смешная походка персонажа комедии масок и вечно печальное лицо.
Кандида закрыла дневник и отложила его в сторону. Затем она еще раз посмотрела в зеркало и откинула челку со лба. Волосы Кандиды были мягкие, но обладали своенравным характером, поэтому она всегда затягивала их лентой на затылке.
Ночью ей снились очень странные сны. Кандида не помнила о чем, но знала точно, что о любви. Неясные картины тут же выветривались из памяти после пробуждения, но ощущение оставалось, и сердце билось как сумасшедшее. В такие моменты все тело девушки наполнялось сладкой истомой и напряжением. Если бы ей только удалось ослабить это напряжение, как пружину. Но она не знала, как это сделать. Наконец Кандида поднялась с постели и спустилась вниз.
Обед был событием для семьи, о котором говорили уже целый месяц. Вчетвером они должны были до обеда управиться с колбасой. И вот, все за столом, труды и лишения забыты наконец.
Роза зажарила печень в свином жире, смешав с сочной фасолью и репой. Об этом блюде они мечтали с самого начала войны. Приятный, дразнящий запах еды наполнил весь дом.
Медные сковородки у очага отражали яркий огонь. Огромный стол был центром большой кухни. От времени он почернел и прирос к полу. Стол был таким же старым, как и дом, построенный в 1750 году. Роза выставила на стол доброе вино, плоды летнего урожая – помидоры, чеснок, сладкий красный перец, грибы, оливки, белый козий сыр, огурчики. Хлеб испекли на прошлой неделе, но он еще хранил свежесть. Когда все было готово, семья устроилась за столом в теплом свете очага.
Винченцо и Роза Киприани были очень красивой парой. Винченцо – мужчина крепкого телосложения с гордой осанкой. Его лицо было лицом истинного ломбардца – с тяжелой челюстью и носом, похожим на длинный клюв. Нос достался «в наследство» и детям. Винченцо не имел счета в банке, но в доме всегда был достаток. Помимо хорошего старого дома, он владел оливковой рощей, виноградниками, стадом овец и дубовой рощей, где совсем недавно водились даже кабаны, пока фашисты не перебили их всех. Винченцо был человеком добрым и по отношению к людям, и по отношению к животным, а к семье он относился с каким-то особым почтением и уважением.
Именно поэтому Роза, жена Винченцо, никогда не выполняла тяжелой физической работы и не рожала детей одного за другим. Это может только убить красоту, как это и случилось со многими местными женщинами. Роза до сих пор сохранила горделивую осанку, красивую грудь. В ее облике было что-то нордическое. Роза была родом из Пьемонта, и итальянский являлся ее родным языком. Но она могла свободно изъясняться и по-немецки. Впрочем, за немку по ошибке ее принимали часто.
Во многих отношениях она была сильнее своего мужа и на несколько миль в округе вселяла людям почтение, почти страх.
Киприани словно срослись со своей землей и жили в соответствии с ее ритмами. Муссолини нарушил все. Не будь фашизма, Тео никогда не оказался бы в Греции, и война обошла бы стороной их дом.
Живя на земле, Киприани не голодали во время войны, в отличие от многих городских жителей, но рацион стал очень скромным в последние годы. Поэтому мечты о яствах мирного времени жили в сознании Кандиды и превратились постепенно в легкую манию.
Все произнесли короткую молитву и принялись за еду. Обед удался на славу, и говорить ни о чем не хотелось.
Шум у дверей прервал трапезу. Минуту никто не шевелился. Все подумали, что это немцы. Сердце Кандиды замерло от волнения.
В дверь вновь постучали, и раздался вдруг приглушенный возглас:
– Винченцо! Винченцо!
Винченцо встал с места и вытер губы ладонью:
– Кто это?
– Я, Паоло!
– Паоло? – муж вопрошающе взглянул на жену.
– Дезертир, – пояснил Тео. Он узнал голос.
Винченцо поднял брови. Паоло был кузеном Тео и воевал вместе с ним в Греции. Его, как и тысячи других итальянцев, которые отказались сражаться на стороне нацистов после капитуляции, объявили дезертиром. Поэтому парню пришлось скрываться в горах. Поговаривали, будто он присоединился там к партизанам.
– Не отвечай ему, – приказала Роза мужу.
– Как я могу не ответить?
Он подошел к двери и открыл ее ногой. Паоло просунул голову внутрь. Его лицо было бледным и грязным, а глаза жадно бегали из угла в угол огромной кухни. Парень прошептал, обращаясь к Винченцо:
– Пойдем. – И тут же убрал голову.
Пожав плечами, Винченцо бросил взгляд в сторону жены и вышел во двор, закрыв за собой дверь. Холодный воздух все-таки успел проникнуть в теплую кухню.
– Это не обещает ничего хорошего, – коротко произнесла Роза. А Кандида тут же вспомнила о немецких самолетах, которые она видела утром над озером. Все сидели молча и ждали Винченцо. Он вернулся, и выражение лица было озабоченным, тяжелые веки опущены.
– Чего он хочет? – спросила Роза.
– У них ранили товарища.
– У кого «у них»? Кто это «они»?
– Партизаны. – Винченцо выпятил нижнюю губу, что он делал всегда, прежде чем принять серьезное решение. – Они взорвали немецкий грузовик, и одного из их отряда подстрелили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
«Много было взрывов ночью, – продолжала писать Кандида, – и много шума со стороны шоссе. Все говорят, что дела союзников идут очень хороню и немцев прогонят, наверное, к лету».
В сентябре, после поражения итальянской армии и ареста Муссолини, всех военнопленных выпустили на свободу, и показалось, будто Италия окончательно вышла из войны.
Но нацисты очень активно вели контратаки, и новая «фашистская республика» была провозглашена всего в нескольких милях от фермы, где жила семья Кандиды, – в курортном городке Сало.
Немцы укрепили позиции своих союзников и сеяли повсюду ужас. Италия вновь погрузилась в кровавый хаос гражданской войны между теми, кто еще верил в фашизм (или но крайней мере в победу нацистов), и теми, кто не верил ни во что.
«Война, кажется, никогда не кончится, – писала Кандида, – мира нет даже в наших сердцах». Девушка опять остановилась и затем записала фразу, которая была у нее постоянно на уме и слетала с губ: «Господи, помоги нам всем».
Когда Муссолини ввязался в войну на стороне Гитлера, Кандиде исполнилось всего пятнадцать. Говорили, будто в день объявления войны все перестали смотреть друг другу в глаза и молча разбрелись по домам. Казалось, люди предвидели те ужасные последствия, которые принесет Италии мировая война.
Кандида была почти ровесницей фашистского режима в Италии. Она была свидетельницей первых дней процветания, а затем и катастрофы.
Три года бойни и насилия поставили Италию на колени. Старший брат Кандиды, Тео. был послан в Грецию, и пуля снайпера серьезно повредила ему бедро. Он навсегда стал инвалидом – смешная походка персонажа комедии масок и вечно печальное лицо.
Кандида закрыла дневник и отложила его в сторону. Затем она еще раз посмотрела в зеркало и откинула челку со лба. Волосы Кандиды были мягкие, но обладали своенравным характером, поэтому она всегда затягивала их лентой на затылке.
Ночью ей снились очень странные сны. Кандида не помнила о чем, но знала точно, что о любви. Неясные картины тут же выветривались из памяти после пробуждения, но ощущение оставалось, и сердце билось как сумасшедшее. В такие моменты все тело девушки наполнялось сладкой истомой и напряжением. Если бы ей только удалось ослабить это напряжение, как пружину. Но она не знала, как это сделать. Наконец Кандида поднялась с постели и спустилась вниз.
Обед был событием для семьи, о котором говорили уже целый месяц. Вчетвером они должны были до обеда управиться с колбасой. И вот, все за столом, труды и лишения забыты наконец.
Роза зажарила печень в свином жире, смешав с сочной фасолью и репой. Об этом блюде они мечтали с самого начала войны. Приятный, дразнящий запах еды наполнил весь дом.
Медные сковородки у очага отражали яркий огонь. Огромный стол был центром большой кухни. От времени он почернел и прирос к полу. Стол был таким же старым, как и дом, построенный в 1750 году. Роза выставила на стол доброе вино, плоды летнего урожая – помидоры, чеснок, сладкий красный перец, грибы, оливки, белый козий сыр, огурчики. Хлеб испекли на прошлой неделе, но он еще хранил свежесть. Когда все было готово, семья устроилась за столом в теплом свете очага.
Винченцо и Роза Киприани были очень красивой парой. Винченцо – мужчина крепкого телосложения с гордой осанкой. Его лицо было лицом истинного ломбардца – с тяжелой челюстью и носом, похожим на длинный клюв. Нос достался «в наследство» и детям. Винченцо не имел счета в банке, но в доме всегда был достаток. Помимо хорошего старого дома, он владел оливковой рощей, виноградниками, стадом овец и дубовой рощей, где совсем недавно водились даже кабаны, пока фашисты не перебили их всех. Винченцо был человеком добрым и по отношению к людям, и по отношению к животным, а к семье он относился с каким-то особым почтением и уважением.
Именно поэтому Роза, жена Винченцо, никогда не выполняла тяжелой физической работы и не рожала детей одного за другим. Это может только убить красоту, как это и случилось со многими местными женщинами. Роза до сих пор сохранила горделивую осанку, красивую грудь. В ее облике было что-то нордическое. Роза была родом из Пьемонта, и итальянский являлся ее родным языком. Но она могла свободно изъясняться и по-немецки. Впрочем, за немку по ошибке ее принимали часто.
Во многих отношениях она была сильнее своего мужа и на несколько миль в округе вселяла людям почтение, почти страх.
Киприани словно срослись со своей землей и жили в соответствии с ее ритмами. Муссолини нарушил все. Не будь фашизма, Тео никогда не оказался бы в Греции, и война обошла бы стороной их дом.
Живя на земле, Киприани не голодали во время войны, в отличие от многих городских жителей, но рацион стал очень скромным в последние годы. Поэтому мечты о яствах мирного времени жили в сознании Кандиды и превратились постепенно в легкую манию.
Все произнесли короткую молитву и принялись за еду. Обед удался на славу, и говорить ни о чем не хотелось.
Шум у дверей прервал трапезу. Минуту никто не шевелился. Все подумали, что это немцы. Сердце Кандиды замерло от волнения.
В дверь вновь постучали, и раздался вдруг приглушенный возглас:
– Винченцо! Винченцо!
Винченцо встал с места и вытер губы ладонью:
– Кто это?
– Я, Паоло!
– Паоло? – муж вопрошающе взглянул на жену.
– Дезертир, – пояснил Тео. Он узнал голос.
Винченцо поднял брови. Паоло был кузеном Тео и воевал вместе с ним в Греции. Его, как и тысячи других итальянцев, которые отказались сражаться на стороне нацистов после капитуляции, объявили дезертиром. Поэтому парню пришлось скрываться в горах. Поговаривали, будто он присоединился там к партизанам.
– Не отвечай ему, – приказала Роза мужу.
– Как я могу не ответить?
Он подошел к двери и открыл ее ногой. Паоло просунул голову внутрь. Его лицо было бледным и грязным, а глаза жадно бегали из угла в угол огромной кухни. Парень прошептал, обращаясь к Винченцо:
– Пойдем. – И тут же убрал голову.
Пожав плечами, Винченцо бросил взгляд в сторону жены и вышел во двор, закрыв за собой дверь. Холодный воздух все-таки успел проникнуть в теплую кухню.
– Это не обещает ничего хорошего, – коротко произнесла Роза. А Кандида тут же вспомнила о немецких самолетах, которые она видела утром над озером. Все сидели молча и ждали Винченцо. Он вернулся, и выражение лица было озабоченным, тяжелые веки опущены.
– Чего он хочет? – спросила Роза.
– У них ранили товарища.
– У кого «у них»? Кто это «они»?
– Партизаны. – Винченцо выпятил нижнюю губу, что он делал всегда, прежде чем принять серьезное решение. – Они взорвали немецкий грузовик, и одного из их отряда подстрелили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161