О других родственниках ничего не известно.
1945 год. По неподтвержденным сведениям оставшихся в живых военнопленных, Джозеф Красновский – американский солдат, содержался какое-то время в концентрационном лагере Варга, под Ригой в Латвии (смотри документы). Этот лагерь был освобожден Красной армией, но русские власти отрицают, что имеют какие-то сведения о Красновском.
После компьютерного шрифта внизу шла надпись, сделанная твердой рукой:
РТУТЬ – это русское слово, обозначающее соответствующий химический элемент.
Анна подняла голову и сказала:
– Действительно необычная история.
– Выходит, Джозеф Красновский тоже журналист, как и ты.
– Вижу, хотя с трудом верю в подобные совпадения. Должно быть, он был необычайно смелым человеком.
– Настоящий герой, – печально улыбнулся в ответ Филипп. – Но это не принесло ему счастья. Джозеф был евреем, прирожденным антифашистом, который смело выступал против Гитлера в американской прессе. Но этого мало – он пошел добровольцем в британскую армию и дрался с фашистами задолго до того, как в войну вступили американцы. К тому же он бежал из итальянского лагеря. Неудивительно, что такого человека отправили в Варгу. Ему повезло, что его не расстреляли на месте.
– Мне бы очень хотелось прочитать все его статьи, опубликованные в «Нью-Йорк таймс».
– Могу достать, если хочешь.
– Но почему? Почему, Филипп, моя мать так интересовалась этим человеком? Только из-за того, что он был настоящий герой?
– Думаю, что было что-то еще. Она специально отправилась в Россию за нужной информацией, и, судя по нашему с ней разговору по телефону, поиски оказались удачными.
– Так он жив?
– Может быть, – нерешительно согласился Филипп.
– Но если она собиралась продолжить поиски на следующий год, значит, у нее были для этого основания – какая-то еще информация о нем.
– Возможно.
– Меня это странным образом взволновало, словно существует связь между нами.
Филипп протянул Анне одну из газет:
– Это сегодняшняя «Лондон таймс». Взгляни.
Он показал ей статью на первой странице – она заняла целый столбец. Название гласило: «Во время «холодной войны» англичан держали в России в концентрационных лагерях». Статья была подписана московским корреспондентом газеты. Анна решила прочитать всю статью вслух:
– «Появились первые обрывочные сведения, проливающие свет на самые темные страницы истории «холодной войны» – в сибирских лагерях ГУЛАГа содержались десятки тысяч американских, а возможно, и английских солдат.
Генерал Дмитрий Волкогонов, либерально настроенный военный историк, заявил корреспонденту еженедельника «Коммерсантъ», что он обнаружил в архивах четыре досье КГБ, в которых шла речь об американских заключенных, содержащихся под стражей в России после Второй мировой войны. Генерал также получил сенсационные, но не до конца проверенные сведения, что американцев содержали в лагерях на Колыме и под Тамбовом.
Русский лидер, президент Борис Ельцин, поручил Волкогонову расследовать дело пропавших американцев по просьбе президента Буша. Американская инициативная группа, называющая себя Национальный семейный союз, выделила почти два с половиной миллиона долларов (около 1,3 миллиона фунтов стерлингов) для того, чтобы получить достоверную информацию, касающуюся пропавших в бывшем Советском Союзе американцев».
Анна взглянула на Филиппа; пока она читала, он устроился поудобнее в новом кресле с бокалом виски в руках.
– Ельцин нуждается в американской помощи, – произнес Уэстуорд, – очень нуждается. Ему нужны триллионы долларов, но ему почти нечего предложить взамен. Будучи умным тактиком, Ельцин решил разыграть себе на пользу эту карту. Информация – вот источник дохода, пока он не иссякнет через год-другой. Русский президент уже проделал подобное с администрацией Буша, а теперь – с администрацией Клинтона. Недавно Клинтон сделал публичное заявление, обещая «полный и окончательный отчет о судьбе бывших военнопленных».
– Я читала об этом. Похоже, в конгрессе есть немало влиятельных людей, выступающих против экономической помощи России. Ельцин своими действиями, видно, надеется обезоружить противников в конгрессе.
– Совершенно верно.
Анна, стоя у окна, заметила пристальный взгляд Филиппа.
– Ты хорошо выглядишь в этом платье, – произнес он мягко, и Анна почувствовала, как краснеет, правда, не столько от его слов, сколько от завораживающего взгляда Филиппа.
– Выбери пару бутылок вина, впрочем, можно и три.
Он сам зажег свечи, а она потушила свет и почувствовала, как полумрак будто наполнился непреодолимым желанием.
Филипп положил себе на тарелку соус из лосося и съел его весь, будто показывая, насколько он голоден. За ужином они постоянно возвращались к тем сведениям о Джозефе Красновском, которые были отпечатаны на компьютере. И все-таки Анна не могла понять, почему ее мать так интересовалась этим человеком. Видимых причин не было, кроме, пожалуй, одной.
– Город Брешиа находится недалеко от Гарды, где родилась моя мать. Может быть, здесь есть какая-то связь.
– Наверное, в сейфе содержатся разгадки.
Пока Анна поджаривала мясо, Филипп находился вместе с ней на кухне, прислонившись к дверному косяку.
– Конечно, не совсем то, что надо. Я сама знаю, – начала извиняться Анна. – Моя мать приготовила бы так, что ты вспоминал потом всю жизнь.
– А я запомню это, – мягко произнес Филипп. – Перестань все время извиняться, Анна. Поверь, тебе нечего стыдиться.
– Мне все кажется, что твои вкусы больше совпадают со вкусами моей матери.
– Почему ты так решила?
– Взять хотя бы твою одежду, – произнесла Анна с улыбкой. – Ведь этот костюм от Савиль Роу, не так ли?
– Да.
– Но если бы я выбирала тебе костюм, если бы я вообще позволила тебе носить костюмы, то я бы выбрала итальянскую фирму, например Версаче. И ни в коем случае не этот скучный галстук. Может быть, голубой или розовый.
– Что? Костюм от Версаче с розовым галстуком? Да половина клиентов от меня отвернулись бы. Тебе что, так не нравится мой стиль?
– Нет. Это замечательно, но слишком официально. – Анна вдруг почувствовала, что краснеет. – Ты, наверное, думаешь, что я взбалмошная. Мне так обидно, что я не знаю, как жарить эти чертовы французские сосиски. Я всегда чувствовала себя ущербной по сравнению с матерью. Она никогда не давила на меня своим авторитетом, хотя была в моем представлении само совершенство. Она умела великолепно обставить квартиру, была прекрасной хозяйкой и всегда знала, что следует надеть по какому случаю, что сказать и как поступить. До шестнадцати лет я не отходила от матери ни на шаг, а потом словно потерялась от страха.
– Это произошло после смерти отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
1945 год. По неподтвержденным сведениям оставшихся в живых военнопленных, Джозеф Красновский – американский солдат, содержался какое-то время в концентрационном лагере Варга, под Ригой в Латвии (смотри документы). Этот лагерь был освобожден Красной армией, но русские власти отрицают, что имеют какие-то сведения о Красновском.
После компьютерного шрифта внизу шла надпись, сделанная твердой рукой:
РТУТЬ – это русское слово, обозначающее соответствующий химический элемент.
Анна подняла голову и сказала:
– Действительно необычная история.
– Выходит, Джозеф Красновский тоже журналист, как и ты.
– Вижу, хотя с трудом верю в подобные совпадения. Должно быть, он был необычайно смелым человеком.
– Настоящий герой, – печально улыбнулся в ответ Филипп. – Но это не принесло ему счастья. Джозеф был евреем, прирожденным антифашистом, который смело выступал против Гитлера в американской прессе. Но этого мало – он пошел добровольцем в британскую армию и дрался с фашистами задолго до того, как в войну вступили американцы. К тому же он бежал из итальянского лагеря. Неудивительно, что такого человека отправили в Варгу. Ему повезло, что его не расстреляли на месте.
– Мне бы очень хотелось прочитать все его статьи, опубликованные в «Нью-Йорк таймс».
– Могу достать, если хочешь.
– Но почему? Почему, Филипп, моя мать так интересовалась этим человеком? Только из-за того, что он был настоящий герой?
– Думаю, что было что-то еще. Она специально отправилась в Россию за нужной информацией, и, судя по нашему с ней разговору по телефону, поиски оказались удачными.
– Так он жив?
– Может быть, – нерешительно согласился Филипп.
– Но если она собиралась продолжить поиски на следующий год, значит, у нее были для этого основания – какая-то еще информация о нем.
– Возможно.
– Меня это странным образом взволновало, словно существует связь между нами.
Филипп протянул Анне одну из газет:
– Это сегодняшняя «Лондон таймс». Взгляни.
Он показал ей статью на первой странице – она заняла целый столбец. Название гласило: «Во время «холодной войны» англичан держали в России в концентрационных лагерях». Статья была подписана московским корреспондентом газеты. Анна решила прочитать всю статью вслух:
– «Появились первые обрывочные сведения, проливающие свет на самые темные страницы истории «холодной войны» – в сибирских лагерях ГУЛАГа содержались десятки тысяч американских, а возможно, и английских солдат.
Генерал Дмитрий Волкогонов, либерально настроенный военный историк, заявил корреспонденту еженедельника «Коммерсантъ», что он обнаружил в архивах четыре досье КГБ, в которых шла речь об американских заключенных, содержащихся под стражей в России после Второй мировой войны. Генерал также получил сенсационные, но не до конца проверенные сведения, что американцев содержали в лагерях на Колыме и под Тамбовом.
Русский лидер, президент Борис Ельцин, поручил Волкогонову расследовать дело пропавших американцев по просьбе президента Буша. Американская инициативная группа, называющая себя Национальный семейный союз, выделила почти два с половиной миллиона долларов (около 1,3 миллиона фунтов стерлингов) для того, чтобы получить достоверную информацию, касающуюся пропавших в бывшем Советском Союзе американцев».
Анна взглянула на Филиппа; пока она читала, он устроился поудобнее в новом кресле с бокалом виски в руках.
– Ельцин нуждается в американской помощи, – произнес Уэстуорд, – очень нуждается. Ему нужны триллионы долларов, но ему почти нечего предложить взамен. Будучи умным тактиком, Ельцин решил разыграть себе на пользу эту карту. Информация – вот источник дохода, пока он не иссякнет через год-другой. Русский президент уже проделал подобное с администрацией Буша, а теперь – с администрацией Клинтона. Недавно Клинтон сделал публичное заявление, обещая «полный и окончательный отчет о судьбе бывших военнопленных».
– Я читала об этом. Похоже, в конгрессе есть немало влиятельных людей, выступающих против экономической помощи России. Ельцин своими действиями, видно, надеется обезоружить противников в конгрессе.
– Совершенно верно.
Анна, стоя у окна, заметила пристальный взгляд Филиппа.
– Ты хорошо выглядишь в этом платье, – произнес он мягко, и Анна почувствовала, как краснеет, правда, не столько от его слов, сколько от завораживающего взгляда Филиппа.
– Выбери пару бутылок вина, впрочем, можно и три.
Он сам зажег свечи, а она потушила свет и почувствовала, как полумрак будто наполнился непреодолимым желанием.
Филипп положил себе на тарелку соус из лосося и съел его весь, будто показывая, насколько он голоден. За ужином они постоянно возвращались к тем сведениям о Джозефе Красновском, которые были отпечатаны на компьютере. И все-таки Анна не могла понять, почему ее мать так интересовалась этим человеком. Видимых причин не было, кроме, пожалуй, одной.
– Город Брешиа находится недалеко от Гарды, где родилась моя мать. Может быть, здесь есть какая-то связь.
– Наверное, в сейфе содержатся разгадки.
Пока Анна поджаривала мясо, Филипп находился вместе с ней на кухне, прислонившись к дверному косяку.
– Конечно, не совсем то, что надо. Я сама знаю, – начала извиняться Анна. – Моя мать приготовила бы так, что ты вспоминал потом всю жизнь.
– А я запомню это, – мягко произнес Филипп. – Перестань все время извиняться, Анна. Поверь, тебе нечего стыдиться.
– Мне все кажется, что твои вкусы больше совпадают со вкусами моей матери.
– Почему ты так решила?
– Взять хотя бы твою одежду, – произнесла Анна с улыбкой. – Ведь этот костюм от Савиль Роу, не так ли?
– Да.
– Но если бы я выбирала тебе костюм, если бы я вообще позволила тебе носить костюмы, то я бы выбрала итальянскую фирму, например Версаче. И ни в коем случае не этот скучный галстук. Может быть, голубой или розовый.
– Что? Костюм от Версаче с розовым галстуком? Да половина клиентов от меня отвернулись бы. Тебе что, так не нравится мой стиль?
– Нет. Это замечательно, но слишком официально. – Анна вдруг почувствовала, что краснеет. – Ты, наверное, думаешь, что я взбалмошная. Мне так обидно, что я не знаю, как жарить эти чертовы французские сосиски. Я всегда чувствовала себя ущербной по сравнению с матерью. Она никогда не давила на меня своим авторитетом, хотя была в моем представлении само совершенство. Она умела великолепно обставить квартиру, была прекрасной хозяйкой и всегда знала, что следует надеть по какому случаю, что сказать и как поступить. До шестнадцати лет я не отходила от матери ни на шаг, а потом словно потерялась от страха.
– Это произошло после смерти отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161