В салоне было восемь пассажирских мест, и только два из них – заняты. Это создавало впечатление просторной комнаты. Уэстуорд предложил Анне мягкое и удобное плюшевое кресло. Весь салон был отделан ореховым деревом. Когда Уэстуорд устраивался в кресле рядом, Анна заметила блеснувшие золотые запонки на манжетах его рубашки. На мерцающем циферблате наручных часов, без сомнения, имелось какое-нибудь длинное швейцарское название. Но, несмотря на дорогой костюм и мелкие золотые вещицы, чувствовалось, что у этого мужчины тренированное тело бывшего военного. Богатенький мистер Уэстуорд, кто же вы? Анна подняла воротник пальто.
– Вы, наверное, устали? – поинтересовался Уэстуорд, когда пилот запустил двигатели. – Полет до Игла займет около двадцати пяти минут или чуть больше из-за снега. Хотите вздремнуть в дороге?
– Я уже поспала, пока летела сюда, – солгала Анна.
Самолет дернулся, и колеса слегка заскользили. Затем машина проехала около двухсот ярдов и, свернув на взлетную полосу, остановилась за пассажирским лайнером, словно пристроилась в очередь.
– Скажите откровенно, что меня ждет, – продолжила прерванный разговор Анна.
– Да, – согласился Уэстуорд. – Пожалуй, это будет лучше.
Анна услышала те же сиплые интонации, которые запомнились ей во время телефонного разговора.
– Ваша мать в очень тяжелом состоянии. Ее сильно избили, поэтому пришлось срочно обратиться к нейрохирургам. Пока она еще не пришла в сознание.
Анна смотрела в иллюминатор на вращающийся пропеллер. Слова слетели с губ сами собой:
– Она умрет, да?
– Не знаю, – ответил Уэстуорд просто, не желая скрывать правды. – Кажется, о ней сейчас хорошо заботятся. Она в реанимации. Лицо не пострадало. Насилие не совершили, и нет никаких признаков других надругательств.
Уэстуорд ответил сразу на все вопросы, которые мучили Анну с момента ее вылета из Майами.
– Почему мама не приходит в сознание?
– Я не врач, – осторожно произнес Уэстуорд. – Вам самой следует поговорить с ними. Kapp Мемориал – великолепная больница, и ваша мать получает самый лучший уход, какой только возможен.
Анна кивнула и вновь взглянула в окно. Снегопад мешал работе двигателей и задерживал взлет. Наконец самолет тронулся с места, и скрипучий голос из пункта управления полетами сообщил, что взлет разрешается.
Пилот слегка развернулся и посмотрел в салон:
– Взлетаем, мистер Уэстуорд.
– О'кей, Пол.
Дверь, ведущая в кабину, закрылась, и двигатели взревели, а весь корпус завибрировал и затрясся, как в лихорадке. Она стали набирать скорость. Анне показалось, что желудок прилип к позвоночнику. С трудом она подавила в себе желание вцепиться в руку незнакомца, сидевшего рядом.
Но в следующий момент мощный «бинчкрафт» взмыл в воздух и начал медленно набирать высоту. Когда самолет выровнялся, Филипп Уэстуорд отстегнул ремень и направился в кабину пилота. Анна посмотрела вниз и увидела, что Денвер с каждым мгновением все больше удаляется, уменьшается, превращаясь в игрушечный город из сахарного белого льда. Горные вершины уже были видны вдали, казалось, что они всего в нескольких милях: прекрасный и зловещий пейзаж.
Уэстуорд вернулся, неся две чашки горячего кофе. Анна тут же схватила свою и сжала в ладонях, желая согреться. Запах бренди смешивался с ароматом кофе. Молча Анна выпила свою чашку.
– Что вы знаете о Кемпбелле? – спросила она наконец.
– Насколько мне известно, его до сих пор держат в полиции.
Анна передернула, словно от холода, плечами.
– Само предположение, что преступник он, ужасно. Против него есть какие-то улики?
Анна заметила, что Уэстуорд имеет привычку отвечать не сразу, а после небольшой паузы, словно взвешивая каждое слово.
– Кажется, они порвали отношения в грубой и резкой форме незадолго до случившегося.
– Я знаю об этом. Но какое отношение…
– Послушайте, Анна. О вашей матери и о ее личной жизни я ничего не знаю. Я не знаю также и Бринкмана. Мы не встречались никогда до последнего уик-энда.
Анна с удивлением посмотрела на своего собеседника:
– А мне показалось, что у вас с мамой какие-то общие дела.
– Нет. Нас просто свели обстоятельства. Мы назначили встречу на воскресенье. Я позвонил, но мне никто не ответил. Тогда я добрался до квартиры и попросил консьержку открыть дверь. Все было перевернуто вверх дном, а ваша мать лежала без сознания на полу кухни. Тогда я вызвал «скорую помощь» и сообщил в полицию.
– Что же, если не работа, связывало вас?
– Общие интересы.
– Какие, например?
Уэстуорд вновь замолчал.
– В основном интерес вашей матери, проявленный к американским заключенным, оказавшимся в Восточной Европе во время Второй мировой войны. Мы обращались с ней в одно и то же агентство по розыску в Москве.
Анна не могла скрыть своего удивления:
– Американские пленные? Вторая мировая война? Розыски? Какие розыски?
Уэстуорд внимательно посмотрел на нее.
– Она никогда не рассказывала вам об этом?
– Нет, ни слова. И никогда не упоминала вашего имени.
– Это вполне естественно, мы ведь никогда не встречались.
– Прошу меня заранее извинить, если вопрос прозвучит грубо, но кто же вы, черт возьми?
Уэстуорд порылся в кармане и вместо ответа достал визитку. На великолепной бумаге прекрасным шрифтом было напечатано: Филипп Уэстуорд Ассошиэйтс, и адрес: Парк-авеню и т. д. Это вполне соответствовало его дорогому костюму, наручным часам, личному самолету.
Разглядывая визитную карточку, Анна спросила:
– И чем же вы занимаетесь?
– Я консультант по вкладам.
– А также специалист по военнопленным?
Опять Уэстуорд ответил не сразу:
– Во время Второй мировой войны немцы захватили моего отца в плен. Домой он так и не вернулся. Думаю, он кончил свои дни в каком-нибудь лагере смерти, там, за «железным занавесом».
Анна взглянула на него и разглядела маленькие шрамы у висков и на щеках – по-видимому, следы от осколков разбитого лобового стекла. Но это не изуродовало лицо. Темно-голубые глаза были красивы, загадочны и вкрадчивы одновременно. Незнакомец был, пожалуй, похож на кинозвезду в роли миллионера.
– Мне кажется, вы слишком молоды, чтобы иметь отца, пропавшего без вести во время войны.
– Я родился в 1945-м. Значит, был зачат во время последней побывки отца.
– И вы его никогда не видели?
– Нет. Но всю жизнь ищу.
Эти слова должны бы тронуть за живое, но они были произнесены каким-то отстраненным, словно незаинтересованным тоном. Взгляд Анны задержался какое-то мгновение на губах незнакомца, а потом скользнул дальше.
– Простите, я, может быть, кажусь излишне подозрительной, но эта встреча, разговор – все так неожиданно.
Анна подумала, что все равно осталось еще много недосказанного и таинственного, и это не давало покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161